Дело Зорге. Следствие и судебный процесс.
Шрифт:
19 Цит. по: «Материалы по современной истории. Дело Зорге», т. I, стр. XIV.
20Nicol С hat el ct Alain Guerin, Camarade Sorge, стр. 130.
21 Ханако II с и н, Зорге — человек, стр. 252.
148
черпал моральные силы и стойкость, помогавшие ему переносить все тяготы тюремного заключения. Моральное состояние Рихарда Зорге в последние месяцы его жизни ярко рисует эпизод, о котором рассказывают авторы монографии «Доктор Зорге радирует из Токио».
В августе 1944 г. японское министерство иностранных дел разрешило Мейзингеру встретиться в последний раз с приговоренным к смертной казни Рихардом Зорге. Однако,
Имеются достоверные данные, что приговоренным к смерти Рихарду Зорге и Хоцуми Рдзаки было разрешено написать свои предсмертные записки и что оба они воспользовались этим. Зорге и Одзаки видели в этом возможность рассказать людям о том, чем жили они. о чем размышляли и каким было их состояние духа в последние месяцы перед казнью.
В письме, написанном 21 июня 1944 г., Хоцуми Одзаки сообщает жене: «В последнее время я больше пишу, чем читаю. С увлечением я записываю свои размышления, наблюдения. Конечно, это очень похоже на то, как если бы я писал на песке. Не знаю, задержится кто-либо, чтобы посмотреть на написанное мною» 23.
Более подробно об этих записках Хоцуми Одзаки говорит в завещании семье, составленном им 26 июля 1944 г. и направленном на имя адвоката Такэути. Он просит адвоката передать жене и дочери его последнюю волю после того, как смертный приговор будет приведен в исполнение. В этом завещании, в частности, говорится, что с разрешения прокурора Хирано (из верховного суда) он, Одзаки, пишет свои дзию на кансороку (свободное изложение мыслей и наблюдений), выражая опасение, что.
возможно, его записки никогда не выйдут за пределы Сугамо и их единственным читателем станет начальник тюрьмы.
«Я хочу просить Вас, — обращается Одзаки к адвокату,— позаботиться о том, чтобы эти записки не попали кому-либо на глаза при моей жизни. Я писал их только для собственного удовлетворения. Иначе говоря, это нечто, что написано на песчаном берегу до того, как набежавшая волна смоет написанное». Одзаки говорит далее, что, приступая к изложению своих мыслей и жизненных наблюдений, он словно уподобил себя белому облачку, остановившемуся над гладкой поверхностью озера и созерцающему то, что отражается в нем: беспорядочно бегущие облака, тени пролетающих птиц и силуэты растущих на берегу деревьев... Этот последний, предсмертный литературный труд Одзаки впоследствии так и был назван «Хакуунроку» («Записки белого облачка»).
Сообщая о содержании своих предсмертных записок, Одзаки пишет: «В моих записках говорится о мировоззрении, о философии, о взглядах на религию. Там же излагаются критические замечания о литературе, дается обзор текущих событий, выражается мое беспокойство за судьбу страны, высказываются мои соображения о системе управления, о проблемах современности, мысли о различных людях, даются воспоминания о прошлом. Я думаю, что если внимательно прочитать написанное мною, то это могло бы принести пользу. Правда, с самого начала, когда я только приступил к этим записям, я не ставил перед собой такой цели. Но об этом я ставлю в известность только Вас» 24.
Значительно меньше известно о предсмертных записках Рихарда Зорге. О факте их написания и частично о содержании мы узнаем главным образом из воспоминаний Икома. Видимо, Зорге в какой-то мере знакомил Икома с тем, что он писал перед смертью. В своих воспоминаниях Икома несколько раз упоминает о записках Зорге, которые тот писал после утверждения ему смертного приговора. Но он почти ничего не говорит об их содержании, кроме того, что в них изложено «критическое отношение» Зорге к проводившемуся следствию, а также
– * Там же, стр. 272. Весь текст завещания см. там же. стр. 267—273.
имеется такая запись: «Любезный переводчик рассказывал мне о положении дел и ходе Сталинградской битвы» 25. Тот же Еситоси Икома сообщил авторам монографии «Доктор Зорге радирует из Токио» следующее: «До самой своей смерти он (Зорге.— С. Б.) оставался преданным своим принципам и своим убеждениям как коммунист. Мне доподлинно известно, что, уже будучи приговоренным к смерти, он писал в своих записках: «Я умру как верный солдат Красной Армии»»26.
Вот, собственно, и все, что мы можем узнать из свидетельства Икома о завещании Рихарда Зорге, о его последних словах, обращенных к людям, за счастье которых он отдал свою жизнь.
Однако записки Рихарда Зорге и Хонуми Одзаки пока что еще недоступны для ознакомления, и судьба их неизвестна. Имеется лишь свидетельство бывшего начальника тюрьмы Сугамо Сэйити Итидзима. Прочитав довольно объемистую рукопись Одзаки, он решил, что она «в будущем может сыграть какую-либо роль» и ее целесообразно «хранить до окончания войны». Он переслал ее в министерство юстиции, предварительно сняв копию27. .Можно предполагать, что та же судьба постигла и рукопись Рихарда Зорге. Официальная же версия гласит, что эти документы погибли во время пожара в министерстве юстиции.
И все же по отдельным письмам, присланным Хоцуми Одзаки из тюрьмы Сугамо в период, когда он писал свои «Записки белого облачка», по его завещанию можно в какой-то мере судить о содержании этих предсмертных записок.
Несомненный интерес представляют, например, его оценки исхода второй мировой войны и будущего послевоенного мира. Это оценки проницательного, эрудированного политического наблюдателя, который даже в условиях тюрьмы, имея возможность пользоваться лишь весьма ограниченной информацией о событиях, происходивших в международной жизни, делал глубокие и верные выводы.
В одном из своих писем Одзаки высказывал следующие соображения: «Военная обстановка становится все более ожесточенной. Однако специфика нынешнего этапа заключается в том, что те, кто ведет мировую войну, охватившую уже весь мир, полностью обнажили свои черты. Ыо несомненно, что в текущем году центр тяжести войны находится в Европе»28. Это было написано примерно в те дни, когда Красная Армия, освободившая от врага около трех четвертей оккупированной территории, достигла предгорий Карпат, вышла на подступы к Балканам, получив возможность оказывать непосредственную поддержку народам Юго-Восточной Европы в их борьбе против фашизма. Именно в этот период гитлеровская Германия, на победу которой в свое время делалась ставка японских правящих кругов при вступлении Японии во вторую мировую войну, сама оказалась на грани полного военного поражения.