Демогоргон

Ламли Брайан

Трэйс позволил себе бросить на него один-единственный взгляд и ринулся вперед с удвоенным проворством.

Наконец он добрался до плоской вершины и быстро огляделся: ядрах в ста пятидесяти от него — ближе к морю — вверх тянулась еще одна отточенная временем и стихиями скала. А за этим одиноким стражем… Трэйс различил край строения, которое когда-то было огромным зданием, сложенным из больших каменных блоков. У подножия естественного каменного шпиля на плоском валуне сидел мистер Лорре и что-то торопливо делал.

Трэйс

вскинул бинокль. Длинная черная сумка валялась на земле пустой, а мистер Лорре занимался ее содержимым. Трэйс сразу же понял, что в руках у него оружие: темный приклад, изящно выгнутая дуга из тусклого металла и оперенная стрела. Он ахнул и выпустил бинокль из рук. Арбалет!

Трэйс совершенно выдохся еще на подъеме и, тем не менее, теперь снова из последних сил бросился вперед, судорожно хватая ртом воздух. Если бы он так не выдохся, то возможно закричал бы, хотя американец наверняка не обратил бы на него ни малейшего внимания. Конечно, он мог и ошибаться: вполне возможно, что арбалетная стрела предназначается именно ему, но на этот счет у него были большие сомнения. И действительно — худой встал и снова двинулся вперед, совершенно не обращая внимания на Трэйса.

Обогнув подножие скальной башни, он снова скрылся из виду, явно направляясь к древнему монастырю.

Если бы перед ним лежала ровная, покрытая пружинистой землей поляна, Трэйс, скорее всего, сумел бы покрыть разделявшее их расстояние секунд за двадцать — не больше. Но площадку на вершине скалы сплошь усеивали камни и валуны, а Трэйс, как он сам любил выражаться, был совершенно «выжат». Тем не менее, когда он тоже свернул за скалу, прошло не более полминуты. А дальше… его выручила исключительно собственная медлительность. Потому что между огромной скалой и самими развалинами лежала…

… Пропасть, уходящая вниз до самой воды.

Трэйс попятился от края расселины назад, уперся спиной в гладкую поверхность скалы и осмотрелся. Футах в пятидесяти от того места, где он стоял, через пропасть был переброшен прочный деревянный мост с перилами. А между Трэйсом и мостом… на самом краю пропасти замер на одном колене мистер Лорре, он целился куда-то в сторону развалин. Трэйс тоже взглянул туда и увидел в нижней части стены пролом или окно, а за ним — человека в выцветшем желтом одеянии, склонившегося над столом .

— Нет! — изо всех сил завопил Трэйс. — НЕТ!

Он бросился вперед по узкому карнизу между скалой и краем пропасти к Мистеру Лорре. Лицо американца было совершенно белым от напряжения . Хотя Трэйсу и удалось выбить из рук худого арбалет, оружие все равно выстрелило. Стрела перелетела через пропасть и звякнула об стену монастыря. Американец уже замахнулся, чтобы как следует врезать Трэйсу, как вдруг глаза его выпучились, едва не вылезая из орбит — он почувствовал, что потерял равновесие и вот-вот упадет вниз.

Трэйс потянулся, чтобы удержать его, но опоздал. Он успел ухватиться

лишь за рукав пестрой рубашки, да так и остался стоять на краю пропасти с зажатым в трясущейся руке оторванным рукавом. Заглянув вниз, он увидел как мистер Лорре, крутясь подобно осеннему листу, падает в бездну. Он так и не издал ни звука, не крикнул, а просто падал вниз, затем ударился о выступ скалы, отскочил и скрылся из виду. Наконец послышался громкий всплеск, тут же заглушенный шумом волн в каком-то глубоком невидимом гроте.

— Боже… о ГОСПОДИ! — в ужасе громко воскликнул Трэйс. — Я ведь не хотел… я не ХОТЕЛ! — А где-то на задворках его сознания тихий саркастический голосок заметил:" А ЭТО ЕЩЕ ОДНА НЕПРИЯТНОСТЬ, В КОТОРУЮ Я ИЗ-ЗА ТЕБЯ ВЛЯПАЛСЯ! "

— Хо! — вдруг послышался оклик у него за спиной. Трэйс как был на четвереньках, так и обернулся. Это был тот самый парень-грек, с огромными узловатыми кулаками.

— Я не думал, что так получится! — крикнул Трэйс, кривя широко раскрытый рот.

Грек ударил его — прямо между глаз, и Трэйс мгновенно выключился …

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

… Свет!

— ГОСПОДИ! Как избавиться от давящей на грудь тяжести и столь ослепительного света? Трэйс рискнул открыть глаза.

Тяжестью на его груди оказалась огромная рука того самого грека, который его ударил у пропасти, а теперь сидел рядом и глядел на него большими добрыми карими глазами. Трэйс лежал на каменном столе, освещенный солнцем; прямо напротив него находилось большое окно, которое он сразу узнал: именно в него целился из арбалета американец.

— Черт! Ведь я УБИЛ его! — пробормотал едва ворочая распухшим языком Трэйс. Он попытался сесть, и на этот раз грек не стал ему мешать. Солнце стояло довольно высоко, но особой жары еще не было, и поэтому Трэйс решил, что был без сознания всего несколько минут.

Голова просто раскалывалась, а кожа на лбу на ощупь казалась рифленой — видимо, на ней остались глубокие отпечатки костяшек кулака. Он посмотрел на тут же улыбнувшегося в ответ грека и обвел взглядом комнату.

У двери из грубых досок, cложив на могучей груди руки, стоял второй молодой грек, который вполне мог быть близнецом первого. Он тоже улыбался.

Трэйс снова взглянул сначала на одного, потом на другого, осторожно слез со стола, воспользовавшись каменной скамьей, что стояла рядом. Сидевший на ней молодец поддержал его и помог встать на пол. Трэйс заморгал, пытаясь после прямого солнечного света приспособиться к царившему здесь прохладному полумраку. И только тут наконец заметил третьего обитателя этой комнаты. Самого важного.

Это был человек в выцветшей желтой одежде. Он стоял, задумчиво сложив руки за спиной, у дальнего окна, глядя на голубую безмятежную гладь Эгейского моря. Тот самый человек, который и должен был стать жертвой мистера Лорре.