Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории

Клупт Михаил

В «третьем» мире теория демографического перехода оказалась более эффективным инструментом описания, объяснения и прогнозирования событий. Но и здесь она часто оказывалась бессильной. На ее основе не удалось, в частности, предвидеть и объяснить снижение продолжительности жизни в Африке южнее Сахары в результате эпидемии СПИДа. По прогнозам международных организаций, опубликованным в 1995 г., ожидаемая на 2025 г. численность населения стран Южной Африки оценивалась величиной 83 млн человек. В 2003 г. эта оценка была снижена вдвое – до 41 млн человек, а в 2005 г. повышена до 54 млн человек. [375]

375

Вяткин А. Р. Развивающиеся страны Востока: демографический прогноз. М.: Наука, 1990. С. 106.

Что касается величины ошибки в определении продолжительности жизни, то она из-за эпидемии СПИДа в ряде стран и вовсе вышла за все допустимые пределы, превысив 10, а иногда и 15 лет.

Причина ошибки элементарно проста: вместо того чтобы, как положено «по теории», двигаться вверх, траектория продолжительности жизни резко устремилась вниз.

В конце 80-х гг. прошлого века, когда эпидемия СПИДа только разгоралась, А. Р. Вяткин писал о том, что «в традиционных поисках универсального ключа к труднейшим социально-демографическим проблемам большинство демографов-практиков предпочло укрыться в мощном здании многократно доказавшей свою адекватность теории демографического перехода. Это породило колоссальное число стандартных прогнозов либерально-прогрессистского, если так можно выразиться, типа. Все они базируются на таких предпосылках, как безусловное и непрерывное снижение смертности (младенческой и взрослой) и быстрое падение рождаемости. Жизнь не подтвердила этих прогнозов в значительном числе стран Азии, Африки и Латинской Америки». [376] Сегодня альянс теории демографического перехода и регионального демографического прогнозирования принимает еще более декоративный характер. Несмотря на ритуальные ссылки на данную теорию, в действительности региональные демографические прогнозы в большинстве своем представляют собой перенос существующих тенденций в будущее с использованием более или менее сложного математического аппарата. Составители таких прогнозов – люди прагматичные. В большинстве своем они трезво оценивают реальный прогностический потенциал теории демографического перехода, общий характер которой, по словам Ж.-К. Шене, делает ее «явно неспособной предсказывать характер исторического развития в любой отдельно взятой стране». [377]

376

Chesnais J.-C. The Demographic Transition. Stage, Patterns and Economic Implication. A longitudinal Study of Sixty-Seven Countries Covering the Period 1720–1984. Oxford, 1992. P. 5.

377

Клупт М. А. Теория демографического развития: институциональная перспектива // Общественные науки и современность. 2005. № 2. С. 139–149; Вишневский А. Г. Это ключ от другого замка // Там же. С. 150–155.

Непригодными оказались универсалистские демографические теории и для объяснения различий в характере и результатах демографической политики в Китае, Индии и странах Латинской Америки. И здесь речь идет о весьма крупномасштабных политических и демографических событиях.

В Индии неудачная демографическая политика явилась одной из основных причин поражения правящей партии на парламентских выборах в 1977 г. и предопределила характер такой политики на долгие годы вперед. Успехи «политики одного ребенка» в КНР резко изменили соотношение численности населения Китая и Индии: в середине прошлого века в Китае проживало в полтора раза больше людей, чем в Индии; во второй четверти нынешнего века при сохранении сегодняшних тенденций мировым лидером по численности населения станет Индия.

В Латинской Америке, несмотря на взрывные темпы роста населения в 1960–70-х гг., удалось относительно безболезненно справиться с демографическими проблемами. Единственным исключением был относительно короткий эпизод в Перу: кампания насильственных стерилизаций, проводившаяся режимом А. Фухимори, существенно подорвала его авторитет и после падения режима была прекращена.

Причины, по которым универсалистские демографические теории оказались неспособными к объяснению и прогнозированию целого ряда важнейших феноменов и тенденций демографического развития регионов Земли, лежат как в особенностях построения этих теорий, так и в свойствах самого демографического развития. Начнем с первых.

Несмотря на принципиальные различия в интерпретации острейших социальных проблем, методы построения универсалистских теорий имеют общие черты. Во-первых, это стремление сформулировать «закон народонаселения» в виде, пригодном для описания всей человеческой истории (у Мальтуса) или крупных исторических эпох (законы народонаселения общественных формаций у марксистов, переход от традиционного общества к современному в теории демографического перехода). Во-вторых, указание на некоторый важнейший, первичный по сравнению с остальными, фактор и/или механизм, определяющий взаимодействие социально-экономических и демографических процессов. В-третьих, уверенность в том, что именно эта главная связь будет доминировать на протяжении всего периода, для которого строится теория. В четвертых, убеждение в том, что на протяжении данного периода эта связь будет доминировать во всех регионах Земли.

К сказанному следует добавить, что одна из универсалистских теорий – теория демографического перехода – является весьма жестко построенной стадиальной теорией. В соответствии с ней все регионы в «обязательном порядке» проходят через стандартный набор стадий такого перехода. Движение происходит в одномерном пространстве и только вперед, максимум «вольностей», допускаемых такой теорией, ограничивается возможностью более быстрого или медленного движения в заданном направлении. Возможность ветвлений исторического процесса, попятных, а тем более «боковых» движений исключается (последние в одномерном пространстве невозможны по определению). Этот «стадиальный детерминизм» дополняется «стадиальным редукционизмом» – тенденцией трактовать региональные различия, связанные с нахождением на разных стадиях перехода, как существенные, а все остальные как несущественные.

Отметим также, что глобальные теории всегда используются их создателями и адептами в качестве аргумента в политических спорах, кипящих на родной почве. Та или иная глобальная теория объявляется в ходе таких споров единственно верной, а политические оппоненты в данной стране – людьми, не понимающими законов мирового развития. Одним из пионеров подобного подхода выступил Т. Мальтус, для которого вечное, по его мнению, стремление людей размножаться быстрее, чем это позволяют продовольственные ресурсы, служило аргументом в дебатах по вопросу о социальной политике Англии в отношении бедных. Широко применяется данный подход и в современных российских политических дебатах. Его сторонники, опираясь на глобальные теории, обычно предлагают решать отечественные демографические проблемы с позиций теории демографического перехода и неомальтузианства.

Практическим следствием подобных подходов оказывается убеждение в том, что для объяснения закономерностей регионального демографического развития и управления им вполне достаточно применить на региональном уровне «правильную» (какую именно – другой вопрос) всемирно-историческую теорию. Однако независимо от того, о какой из таких доктрин – марксизме неомальтузианстве, построениях Римского клуба или теории демографического перехода – шла речь, дело всегда заканчивается примерно одним и тем же. События региональной демографической истории категорически не хотят подчиняться логике глобальных теорий, в результате чего последние рано или поздно теряют политический и интеллектуальный кредит.

Причиной подобного хода развития событий является глубокая неоднородность мира. Глобальные доктрины, отражая точку зрения одной части человечества, неизбежно вступают в противовес с образом мысли и действий другой. Инакомыслящие и инакодействующие народы, во многих случаях даже не зная о существовании тех или иных глобальных теорий, ведут себя в явном противоречии с ними и в конечном счете опрокидывают их.

На неспособность универсалистских демографических теорий объяснять и предсказывать острые и часто весьма болезненные ситуации, складывающиеся в отдельных регионах Земли, можно реагировать по-разному, что, собственно говоря, и делает сегодня научное сообщество. Различие возможных подходов демонстрирует, в частности, дискуссия на страницах журнала «Общественные науки и современность». [378]

378

Вишневский А. Г. Указ. соч. С. 150.

Суть спора, если отвлечься от частностей, сводилась к двум вопросам: во-первых, о границах той области, в которой теория демографического перехода (ТДП) обладает достаточной объяснительной способностью и практической полезностью, и, во-вторых, о возможности и целесообразности использования исследовательских подходов, базирующихся на альтернативных ТДП основаниях.

Отвечая в ходе этой дискуссии на мою критику в адрес ТДП, А. Г. Вишневский весьма подробно и, если не ошибаюсь, впервые в своем научном творчестве систематически перечислил многочисленные ограничения, связанные с использованием этой теории. «ТДП, – отмечает он, – …не должна использоваться при анализе всех классов… ситуаций, она изначально призвана объяснить только те из них, которые возникают в связи с «одноразовым» историческим переходом от одного типа демографического воспроизводства к другому». [379] ТДП, – добавляет А. Г. Вишневский, – не должна использоваться и для описания ситуаций, которые не связаны с модернизацией, движением от традиционного общества к современному, от более религиозного – к менее религиозному, от индивида, опутанного общинными узами, – к свободной личности и т. д., «ибо она занимается только тем, что происходит, когда такое движение наличествует». [380] Кроме того, справедливо полагает А. Г. Вишневский, «ТДП не предназначена для анализа постпереходных ситуаций, с которыми по мере завершения демографического перехода в разных странах приходится сталкиваться все чаще и чаще». [381] Наконец, по его мнению, «ТДП описывает изменение вековых тенденций в масштабах всего человечества», [382] и, следовательно, от нее нельзя требовать объяснения таких, например, тенденций, как распространение эпидемий и рост смертности в тропической Африке. [383]

379

Там же. С. 150.

380

Там же. С. 155.

381

Там же. С. 152.

382

Там же. С. 154.

383

Данный термин был введен в научный оборот выдающимся американским социологом Р. Мертоном (1910–2003). Он рассматривал построение теорий среднего уровня как альтернативу слишком абстрактному, по его мнению, подходу другого крупнейшего американского социолога – Т. Парсонса (1902–1979), нацеленному на построение «всеохватывающей» теории социальных систем.