Демократизация
Шрифт:
Moore B. Social Origins of Dictatorships and Democracy: Lord and Peasant in the Making of the Modern World. Boston (MA): Beacon Press, 1996. Классическое социально-структурное объяснение демократизации.
Rueschemeyer D., Stephens H. E., Stephens J. D. Capitalist Development and Democracy. Chicago (IL): University of Chicago Press, 1992. Утверждая, что промышленный капитализм способствует демократии посредством наделения властью городского рабочего класса, авторы этой книги анализируют причины того, почему демократия достигла больших успехов в некоторых странах и оказалась менее успешной в других.
Berg-Schlosser D., Mitchell J. (eds). Conditions of Democracy in Europe, 1919–1939. Systematic Case Studies. L.: Macmillan, 2000; Berg-Schlosser D., Mitchell J. (eds). Authoritarianism and Democracy in Europe, 1919–1939. Comparative Analysis. L.: Palgrave Macmillan, 2002.
Beyme K. V. Transitions to Democracy in Eastern Europe. Advances in Political Science. L.: Macmillan, 1996. В книге представлена модель анализа процесса демократизации посткоммунистических стран.
Полезные веб-сайты
www.idea.int – Международный институт демократии и содействия выборам (IDEA), базирующийся в Стокгольме.
www.bertelsmann-transformation-index.de – Индекс трансформации Бертельсманна.
Глава 5. Глобальная волна демократизации
Джон Маркофф
(при участии Эми Уайт)
В начале 1970-х годов в Западной Европе было несколько недемократических государств, большинство стран Латинской Америки находились под властью военных или в них были установлены другие формы авторитарного правления, восточная часть Европы управлялась коммунистическими партиями, большая часть Азии была недемократической, в Африке почти везде на смену колониальному правлению пришли авторитарные режимы. К началу XXI в. картина изменилась до неузнаваемости, хотя в разных частях мира глубина изменений была разной. Великая волна демократизации затронула все континенты. В этой главе мы оценим результаты волны демократизации в регионах мира, проанализируем специфические черты демократизации в них и выделим сходства. В заключении мы кратко осветим те вызовы, с которыми сталкивается демократия в начале XXI в.
Введение
Насколько сильно мы, представители социальных наук, можем заблуждаться! В начале 1970-х годов многие из нас были весьма пессимистично настроены относительно будущего демократии в мире. Едва ли можно было назвать много серьезных политологов, ожидавших наступления глобальной волны демократизации, которая превзойдет все предыдущие. Пессимизм основывался на неоправданных ожиданиях, появившихся за четверть века до этого. В конце Второй мировой войны многие люди питали большие надежды на демократическое будущее. Кровавый нацистский режим, его сателлиты в Европе и Азии только что потерпели сокрушительное поражение от союза, образованного западными демократиями, СССР и Китаем. В Западной Европе демократические страны-победительницы восстановили демократические порядки или поддержали учреждение демократии на более прочном основании, чем прежде. Военная оккупация побежденных стран стала возможностью осуществить их демократизацию. Демократические Западная Германия, Австрия, Италия и Япония казались хорошим барьером на пути возрождения агрессивного милитаризма. Более того, США, защищенные океанами от связанного с боевыми действиями опустошения, превратились в энергичного лидера мировой экономики, готового распространять повсюду свои товары, идеи и институты.
Не менее важно и то, что близился закат европейских колониальных империй. Им был нанесен тяжелый удар, когда Япония захватила азиатские колонии Великобритании, Франции, Нидерландов и США. Жители азиатских колоний, сражавшиеся против оккупационных японских войск, не всегда желали возвращения бывших европейских хозяев. И войска из колоний, сражавшиеся за, скажем, демократическую Францию против фашистской агрессии, по возвращении домой с военным опытом уже не очень хотели видеть на родине продолжающееся европейское владычество. Что касается США после Второй мировой войны, то они склонялись к тому, что скорее в их интересах демонтаж, а не сохранение колониальных империй их партнеров по антигитлеровской коалиции, и сами отказались от колониального правления в отношении Филиппин. Таким образом, в течение жизни следующего поколения колонии добились самоуправления и многие надеялись, что в новых государствах Азии и Африки будут учреждены демократические правительства.
Когда после Второй мировой войны представители социальных наук начали изучать социальные условия, способствующие демократии, они очень часто в качестве
177
Lipset, 1983
Однако к середине 1970-х годов политологи были настроены уже куда менее оптимистично. Восточная часть Европы находилась под властью управляемых Советским Союзом коммунистов. Не только мало кто предвидел неминуемый крах коммунизма, но и большинство считало, что в длительной борьбе с США коммунисты в союзе с СССР или Китаем добиваются успехов, поскольку многие интеллектуалы в беднейших и постколониальных странах считали, что коммунисты указывают на заслуживающий доверия способ выхода из нищеты. Демократические надежды бывших колоний были разбиты: в одних странах произошли военные перевороты, в других президенты успешно расширили свои полномочия, в третьих за власть боролись враждебные демократии революционные движения. Независимо от того, кто оказывался у власти – настроенные против демократии революционеры или настроенные против демократии военные, перспективы стабильной демократии во многих беднейших странах выглядели мрачно.
Но больше всего пугало то, что в некоторых из наиболее экономически развитых стран Латинской Америки произошли перевороты, в том числе в имевших длительные демократические традиции Уругвае и Чили. Размышляя над переворотами в Бразилии в 1964 г. и в Аргентине в 1966 г., Гильермо О’Доннелл [178] пришел к тревожному выводу о том, что экономическое развитие в беднейших странах может создавать социальную напряженность, которая скорее угрожает разрушением демократии, а не способствует ей. Что же касается представления о том, что богатые страны могут помочь, продвигая демократические ценности, оказалось, что наиболее влиятельная и богатая страна в лице США периодически оказывает поддержку авторитарному правлению, включая перевороты в Бразилии (1964 г.) и Чили (1973 г.). К тому времени, когда в 1976 г. аргентинские военные во второй раз осуществили переворот, означавший начало периода чрезвычайной жестокости, многие представители социальных наук со скептицизмом относились к будущему демократии вне ареала уже являвшихся демократическими развитых стран. Один выдающийся ученый в 1984 г. на основании своего профессионального опыта и знаний написал статью под названием «Станут ли больше стран демократическими?», где сделал вывод о том, что «перспективы распространения демократии на другие общества невелики» [179] .
178
O’Donnell, 1973
179
Huntington, 1984, р. 218
Подъем демократии
Спустя несколько десятилетий в начале XXI в. мы видим, что перевороты 1970-х годов в Чили и Аргентине произошли в самом конце глобальной антидемократической волны. С середины 1970-х годов в мире начался подъем новой волны демократизации. Для начала покажем масштаб этой волны, а затем детально ее опишем. В табл. 5.1 перечислены страны, которые добились существенно более высокого уровня демократии и стали существенно менее демократическими за три десятилетия, начиная с 1972 г. Для этого мы воспользуемся индексами Polity IV и Freedom House. Демократия – это сложный феномен, поэтому согласно одному индексу, страна может считаться добившейся значительных успехов по части демократизации, но другой индекс таких успехов не фиксирует. Используя данные Polity IV, мы создаем общий показатель демократизации, рассчитывая величину изменения разности по шкалам «демократии» и «автократии», т. е. фиксируем, насколько сильно продвинулась страна от «автократии» к «демократии». Аналогичным образом, используя данные Freedom House, мы наблюдаем, насколько ближе страны стали к максимальному показателю «свободы» в 2004 г. по сравнению с тремя десятилетиями ранее.