Демон движения
Шрифт:
– 418 -
Сильно возбужденный, он вышел из своей комнаты в левом крыле дома и направился к выходу. Проходя мимо спальни родственников, заметил свою кузину, шестнадцатилетнюю Мадзю, которая, полуодетая, вскочила с кровати, чтобы бежать. Тогда он впервые в жизни почувствовал себя мужчиной. Эта девушка, до сих пор совершенно безразличная ему, на которую он почти не обращал внимания до этого самого момента, внезапно показалась ему удивительно желанной. Дрожь крови пробежала по телу и вызвала застенчивый румянец.
— Ты боишься, Мадзя? — горячо прошептал
— Ужасно, — ответила тоже смутившаяся девушка. — Идем отсюда, Владек! Туда, через столовую, идем скорее! Ты так странно смотришь на меня...
— Подожди! Еще есть время. Видишь то пламя там, на крыльце? Прекрасное и могучее, не так ли? Чудесная стихия!
И блуждал рукой по ее обнаженной груди.
— Владек! Сейчас нельзя! Я люблю тебя, Владек, но сейчас не время. Огонь уже пробивается внутрь, сквозь окно в гостиной. Бежим!
И потянула его за собой.
Неохотно позволил вывести себя из охваченного огнем дома; затем их поглотила и разделила сутолока домочадцев и толпа спасателей.
А назавтра утром, после пожара, когда сконфуженная Мадзя ежеминутно поднимала на него пьяные от любви глаза, холодно отворачивался и через несколько дней уехал. Чары плоти, пробужденные огнем пожара, угасли вместе с ним бесследно: Кобержицкий снова был холоден и равнодушен к женщинам...
Прошло несколько лет тихой, усердной работы. Постепенно он приобрел репутацию способного химика и получил кафедру в высшей технической школе.
Несмотря на интенсивные занятия, молодой ученый не избегал развлечений. Напротив, он любил высший свет и часто бывал в нем; в среде изысканного варшавского общества он был популярной фигурой и желанным гостем —
– 419 -
главным образом у прекрасного пола. Его стойкость к женским прелестям и нарядам разжигала амбиции знаменитых покорительниц мужских сердец, но без всякого успеха. Среди прекрасных дам и кокетливых девиц он считался неприступной твердыней. Beau monsieur impassible* — вот прозвище, под которым Кобержицкий был широко известен в изысканном женском свете.
Так дожил он до зрелых лет, спокойный, безмятежный, не тронутый бурями страстей.
Через несколько месяцев после пересечения экватора жизни нежданно повторилось то, что случилось с ним шесть лет назад, и — странная вещь! — при схожих обстоятельствах: во время пожара.
На сей раз он был всего лишь одним из зрителей, которые толпились возле пылающего дома. В неистовстве неожиданно разбуженных инстинктов, среди людского гомона, среди хаоса голосов впервые в жизни овладел какой-то молодой черноволосой женщиной с красной шалью на плечах — неподалеку от места бедствия, чуть ли не на глазах у людей, на одной из скамеек близлежащего сквера, спрятавшейся в кустах сирени. Овладел ею в пылании огня и крови и ушел навсегда, оставшись неизвестным. До сего дня даже не знал, кем была его «пожарная любовница» и как ее звали; потерял ее в толпе, без сожаления и без желания повторения...
На тридцать пятом году жизни познакомился на балу медиков со Станиславой Ольшицкой,
Сначала встречались на публичных мероприятиях, в театре, на концертах, потом у нее дома, на прелестной вилле «Гопляна»**. Бывал там охотно, ибо ему это льстило, однако без всяких пылких чувств. Пани Ольшицкая не раз давала
____________
* Красивый равнодушный (невозмутимый) господин (фр.).
** Согласно народным верованиям — водяная нимфа, обитающая в озере Гопло; фантастический персонаж драмы Ю. Словацкого «Balladyna» (1834).
– 420 -
ему понять, что он мог бы стать ее мужем, обещала блестящую карьеру благодаря поддержке влиятельных родственников; Кобержицкий делал вид, что не понимает, или же вежливо, но решительно уклонялся от ее предложений. Был слишком гордым, чтобы обманывать ее, слишком благородным, чтобы брать в жены женщину, к которой не испытывал влечения. В то время Стася была для него всего лишь очень симпатичной — он любил ее безмерно и любовался ею, словно прекрасным творением природы, из чисто эстетических побуждений — только и всего. О каких-то эротических чувствах тогда, по крайней мере, не могло быть и речи...
Пока не наступил памятный для обоих день 22 августа 1891 года. В тот день они должны были вместе поехать на автомобиле за город. Около четырех часов пополудни Кобержицкий, как всегда изысканный и элегантный, шел по Липовой улице в сторону «Гопляны». На повороте, там, где улица резко изгибалась, поворачивая прямо к вилле, почувствовал запах дыма и услышал гул встревоженных голосов.
«Горит!» — подумал он, впадая в состояние необыкновенного возбуждения. Через минуту уже знал, где вспыхнул пожар: черный столб дыма, время от времени прорезаемый факелами пламени, расцветал над виллой пани Олыиицкой...
Бегом бросился вперед по улице и через пару минут яростно протискивался сквозь собравшуюся толпу людей, которая полукругом окружила дом, преградив доступ спасающим.
— С дороги! — кричал он, едва осознавая себя. — С дороги!
Ворвался через застекленную веранду внутрь пылающего дома.
— Пани Станислава! — кричал, разыскивая ее по всем комнатам. — Где вы?
Несмотря на завесу густого дыма и огонь, который уже поглотил правое крыло виллы, первым делом бросился в ту опасную сторону.
Однако там ее не нашел. Чумазый, черный от копоти, с обгоревшими волосами, вырвался из пламени и вбежал через прихожую в спальню. Там и застал ее, полусомлевшую
– 421 -
от ужаса, беспомощно лежащую поперек кровати. Ее длинные волосы с медным отливом, выскользнув из переплетения завязок, рассыпались золотым покровом на подушке.
— Как же ты красива! — зашептал он, подавая ей стакан с водой. — Как же необыкновенно красива!
Стася открыла глаза и узнала его. Чувственная и сладкая улыбка осияла ее прекрасные черты: