Демон поневоле. Дилогия
Шрифт:
Сердце взволнованно заколотилось. Чуть привыкнув к невиданными ощущениями, повернул голову и огляделся. Картинка смазалась и с едва заметным запаздыванием послушно передвинулась. Через секунду проявился серый контур кровати и дышащий серебристый клубок. Есть! Уверенно наклонился и прикоснулся к пушистому мягкому тельцу.
Проведя еще пару успешных опытов, открыл глаза и растерянно прилег рядом с довольно мурчащим котом.
«Мама дорогая… Выходит, все это правда? Выходит, среди тысяч расплодившихся шарлатанов-экстрасенсов действительно есть кто-то стоящий? Выходит, есть. А что, собственно, теперь это знание даст? Ну, есть и есть…» – успокоившись, уложил кота себе в ноги и быстро заснул.
Утром после завтрака Алексея остановил мрачновато-торжественный Садхир:
– Вечером семья Ракеша зовет нас на похоронный обряд. Будет сам Вишал и воины. Слуга принесет тебе подобающую траурную белую одежду.
– Конечно, – вздохнул Алексей, понимая, что отказываться нельзя, хоть и с детства ненавидел всякие похороны.
Солнце скрылось за горизонт. С Ганга потянуло приятной свежестью. Чувствуя себя немного непривычно в чужой одежде, Алексей оттянул ворот и вопросительно взглянул на наставника.
– Уже скоро, – шепнул Садхир.
Рядом тихо переговаривалась большая разновозрастная толпа мужчин. Заметив недоуменный взгляд Алахея, гуру наклонился к его уху и шепнул:
– По нашим обычаям в похоронах принимают участие только мужчины. Мать, жена и дочери погибшего, конечно же, тоже здесь, но в стороне от остальных, – покосился на группу траурно одетых женщин с детьми, скромно ютящихся у небольшой пагоды.
Наконец показалась большая траурная процессия. Тело погибшего уложили на бамбуковые носилки и завернули в белый саван. Носилки бережно несли четверо рослых воинов. Во главе процессии шел сын погибшего, совсем еще подросток. Время от времени он бросал нищим милостыню и традиционные сладости. В другой руке удерживал глиняный горшочек с горящими углями, которыми будет разожжен погребальный костер. За носилками шли исключительно мужчины – родственники, раджа, Викрам и мрачные воины.
Заметив Садхира и Алексея, Вишал мрачно поприветствовал их одним лишь взглядом и молча указал на место рядом с собой.
Тело Ракеша занесли в пагоду. Воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только редкими криками ночных птиц, доносящимися далеко из джунглей. Брахман торжественно воздел руки к небу и запел мантры, подготавливая все еще заточенную в умершем теле душу к новому возрождению.
Как Алексей ни старался, не понял ни единого слова, но, судя по тому, с каким вниманием слушал Садхир, этот язык был ему хорошо понятен.
Насупленный Ашок сжал ладонь деда. Вспомнилась дорога, окровавленные тела братьев. Чтобы не расплакаться, закусил губу и отвернулся.
Через несколько минут над телом совершили обряд последнего омовения. Воины подхватили носилки и перенесли Ракеша на пирамиду из дров, положив ему на колени сандаловое бревно.
Сын умершего медленно подошел к изголовью дровяной, обильно политой ароматическими маслами пирамиды и торжественно разжег погребальный костер. Мгновенно занялось жаркое, пятиметровой высоты, бешеное пламя, высоко унося красные искры и ярко освещая собравшихся. Белые одежды окрасились кровавым.
Прощаясь с погибшим, процессия мужчин в траурном молчании медленно совершила ровно семь кругов вокруг костра. Стоять у жаркого огня стало совсем невыносимо, поэтому, не сговариваясь, Алексей и старик с малышом отошли от костра подальше.
– Вот и все. Когда останки превратятся в пепел, брахман развеет его по ветру, дабы он навеки смешался со священной водой. Он поручает тело четырем стихиям: земле, из которой оно развивалось и сформировалось в человека и которая так долго питала его, чистому огню, забравшему тело, дабы дух его также был очищен от всего греховного и мог попасть в вечное блаженство к Мокше, воздуху, которым он дышал и тем самым жил, воде, которая очищала его физически и духовно, поила его и теперь принимает его пепел в чистое лоно свое, – тихо и торжественно пояснил гуру.
Алексей неожиданно вспомнил про могильный курган над погибшим братом Ашока и воинами.
– Я должен сказать тяжелую вещь. Когда хоронил брата Ашока и воинов, то не разжигал погребальный костер. Я смог сделать над ними лишь небольшой могильный курган. У нас так принято хоронить погибших, – он виновато взглянул на старика.
Садхир задумался.
– О том не печалься. Они погибли в бою за правое дело и в последний миг жизни обрели искупление, завершив земные дела. Я говорил с брахманом. – Немного помолчав, он добавил: – Раз уж ты сам рассказал об этом, скажи, а как тебе удалось победить самого Малгуна?
– Кого?
– То одноглазое чудовище.
– А-а… – Алексей задумался над ответом. – Честно сказать, я и сам пока не понял, что случилось. Чудище загнало Ашока в узкую дыру. Я оказался рядом и решил помочь. Но я был один и без оружия. Тогда я встал на обрыве горной реки и позвал чудище. Оно подошло и замахнулось дубиной. Я схватил камни и швырнул ему в глаз. Чудище оступилось и полетело в реку. А там острые камни. Там он и испустил дух. Сказать по правде, испугался я тогда жутко, аж руки-ноги затряслись!
Садхир печально покивал, сопоставляя с тем, что поведал внук.
– Наверное, боги очень благоволят тебе, раз ты смог уберечься и спасти моего внука, единственного оставшегося в живых продолжателя нашего древнего рода. Хочу еще раз сердечно поблагодарить тебя. Смалодушничай ты, об этом все равно бы никто никогда не узнал. Но ты принял мужественное решение и победил, – голос гуру дрогнул.
Костер почти догорел. Раджа тепло распрощался с родственниками Ракеша. Следом двинулись Алексей и Садхир с внуком.
Тихо переговаривающаяся толпа побрела в деревню. Погрузившись в размышления о бренности бытия, Алексей изредка рассеянно поглядывал по сторонам. Неожиданно его внимание привлек странный паренек. Не понимая, что привлекло его в этом обычном с виду молодом индусе, ненавязчиво оглядел парнишку.
«На вид лет пятнадцать. Ага. Все ясно. Глаза и нервный тик». Похоже, парень немного не в себе. Правая половина лица резко дернулась, а взгляд стал явно безумным.
Садхир заметил интерес Алахея.