Демон – тоже человек. Сборник рассказов
Шрифт:
– Послушайте, Леонард. Я тут специально в ваше личное дело посмотрел. Вы же у нас ракшас, кажется? Шерсть торчком, когти, зубы и всё такое? Да пуганите вы этого эскулапа-вымогателя, в чём проблема?
– Я… Есть проблема. Я не могу. Просто так – могу, а когда кто-то на меня ругается или издевается там, или ещё что-то, я расстраиваюсь и вот вообще не могу.
– Очень интересно, – сказал его собеседник без интереса. – Прямо уникальный случай.
– Да, – вздохнул Лёня и совсем поник, – детская психологическая травма.
– Ну хорошо. Войду в ваше положение, сам свяжусь с вашим председателем
Лёня пулей вылетел из больницы. На стоянке стояло одинокое жёлтое такси. Он представил свою жену: маленькую, несчастную, одинокую, с огромным животом и равнодушный персонал вокруг. От его тщедушного тельца пошёл пар, затрещали, выгибаясь, кости. Ногти потемнели и превратились в бритвенно-острые когти. Два огромных клыка вылезли из десны и угрожающе загнулись в опасной близости от пылающих огнём глаз. Выставив рогатую голову, он бросился к машине. Сунул косматую башку в салон.
– Шеф, – прорычал он самым страшным инфернальным голосом, в котором лязгали стальные крючья и вопили на все лады грешники, – свободен?
Водитель сидел, засунув нос в кошелёк и пересчитывая медяки.
– Занят, – буркнул он, не отрываясь от своего занятия.
Клыки и когти у Лёни уменьшились в два раза, шерсть посыпалась клочьями
– Так… Зелёный огонёк же… У вас… – пробормотал Лёня, чувствуя, как опускаются плечи и сокращаются руки.
– Сказал: занят! Что непонятного? – рыкнул таксист, поднимая голову.
От неожиданности Лёня стукнулся макушкой в потолок. Рога сразу втянулись в череп, на их месте озером в лесу засветилась лысина. Таксист обалдело уставился на торчащие изо рта клыки. Лёня икнул и втянул их в дёсны.
– Шеф, – плачущим голосом сказал он, – пожалуйста, очень надо. Жена рожает, а тут… Отвези на ТЭЦ-9, будь человеком.
Таксист с сомнением посмотрел на плюгавого мужичонку лет шестидесяти в затёртом пальто с лоснящимися рукавами.
– Ладно, садись, – великодушно разрешил он. – Но два счётчика! Лады?
Мысленно пересчитав оставшуюся мелочь, Лёня обречённо вздохнул и сел на продавленное сиденье. Такси тронулось. Водитель пальцем обвёл свой рот.
– А это чё было?
– Грим… Театральный, – ответил Лёня.
– Артисты… Хех! – усмехнулся таксист.
С двумя сотенными бумажками в руке Лёня влетел в вестибюль больницы, перепрыгнул через швабру злобной старухи, помеченной смежниками. Доктор Момонкин на втором этаже учуял запах жёлтых хрустящих купюр и весело застучал югославскими каблучками по лестнице вниз.
– Вот! – Лёня потряс в воздухе двумя бумажками. – Как договаривались!
– Дорогой ты мой человечек, дай я тебя обниму!
Доктор заключил Лёню в горячие объятия и зашептал в ухо:
– Вы совсем с ума сошли? Зачем так размахивать? Аккуратно засуньте мне в карман халата.
Естественно, Лёня промахнулся. Купюры выскочили из дрожащих пальцев и кленовыми вертолётиками полетели на пол. Они с доктором кинулись их ловить под пристальным взглядом воцерковлённой старушки, стукаясь лбами и тихо матерясь. Потом запыхавшийся доктор со съехавшими очками, погрозил пальцем:
– Я вам!..
Не договорил, похлопал Лёню по плечу и ускакал вверх по лестнице. Оставалось ждать.
Леонард
– Мальчик у вас, Леонид Сергеевич! Поздравляю! Шустрый такой, еле поймали! Чуть не улетел.
Доктор посмотрел на вытянувшееся лицо Лёни и расхохотался.
– Ну что вы, ей Богу, как маленький? Шучу я. Просто стремительные роды. Всё, молодой отец, идите на улицу. От входа третье окно на втором этаже: будут вам малыша вашего показывать.
Стремительным ифритом Лёня вылетел на улицу, запрыгал через сугробы, высматривая окна. В обещанном окне стояли улыбающиеся медсёстры с выставленными вверх большими пальцами, а между ними – его любимая жена: бледная, с расширенными от ужаса глазами. В её вытянутых вперёд руках извивался в плаче младенец: маленький, багровый, с перетяжками на ручках и на на ножках. За его плечами торчали в стороны мокрые крылья, покрытые белыми перьями.
Потрясённый Лёня осел в сугроб. Ну кто ещё мог родиться у дефективного демона ада?
Воскрешение Торгунны
Посреди острова, где прятались мятежники, высилась гора из черепов. Асмундур задумчиво осмотрел верхний, присел на колени и поковырял ногтем один из нижних. Асмундур видел мало, но этого хватило.
– Свежие, – сказал он Бьярки, и брат перевел его слова Аластуру, вождю скоттов. Он начал выкрикивать какие-то команды на их резком, дающем языке, и тут раздался оглушительный рёв со всех сторон. Из-за гребней холмов вокруг их войска вылетели воины. Их обнаженные тела покрыли причудливые синие узоры. Асмундур ожидал армию, а их было всего семеро. Аластур говорил, что на острове должна быть сотня бойцов с женами и детьми. Асмундур бросил быстрый взгляд на черепа. В неровной стене пирамиды были и маленькие детские. Дальше думать было некогда: он принял удар и подивился тяжести, обрушившейся на его щит.
Воины, с которыми пришлось скрестить мечи не были похожи на пиктов: слишком высокие, слишком крепкие, слишком быстрые. Они бились яростно и ожесточённо, и каждый забрал с собой в Вальгаллу по нескольку скоттских бойцов. Ушёл пировать и его средний брат, Раудульв. Младший, медвежонок Бьярки, выжил, и Асмундур был этому рад: Раудульв не понимал язык скоттов, а Бьярки бойко на нём изъяснялся.
А потом скотты вытеснили на край обрыва их главаря, загнали его, как дикого зверя, в ловушку без выхода. И его хирд был в первых рядах. Высокий Асмундур сверху вниз смотрел на скоттов, но, чтоб взглянуть в глаза этому ётуну, ему пришлось придержать шлем, а потом пожалеть. Таким яростным огнём пылали его глаза перед тем, как он прыгнул в море… Асмундур подумал, что будет рад поднять кубок с таким воином. Думал, пока Бьярки не разъяснил ему, откуда взялась груда черепов.