Демон
Шрифт:
Трини стала звать ее Харизма Джонс — за глаза, разумеется. Теперь, к счастью, всегда можно было знать, что мэра поблизости нет. Больше не случалось тех таинственных появлений. Но Сирокко казалась вездесущей.
И тут, понимала Трини, для мэра таилась большая опасность. Кроме восторженно принимавших ее, по-прежнему оставались и те, кто ее ненавидел. За три кило-оборота были две попытки покушения. В более ранние дни правления, будь Сирокко более доступна, таких попыток было бы куда больше. Теперь же, в толпе, она представляла собой прекрасную мишень. Будь людям доступно огнестрельное оружие, у нее не осталось бы и шанса. А так на нее
Пока что. В один прекрасный день где-нибудь подальше от нее встанет очень меткий лучник. И сделает попытку.
Тем временем жизнь в Беллинзоне становилась все лучше.
И когда Сирокко начала формировать армию, ничто не могло показаться более естественным.
ЭПИЗОД XXVI
— Не нравятся мне все эти заморочки с армией, — сказала Робин.
— Да? Отчего же? Везде равные возможности. Мужские полки и женские полки. Платят хорошо, кормежка чертовски...
— Интересно, когда ты дурачиться перестанешь.
— Пойми, Робин, когда речь заходит об армии, я все время дурачусь. Иначе просто не выходит.
Робин взглянула на Сирокко Джонс. Та сидела верхом на Менестреле, в то время как сама Робин сидела верхом на Валье. Поблизости неуклюжим и очаровательным галопом всех юных титанид носилась малышка Тамбура, наслаждаясь воспитательной прогулкой со своей передоматерью, Менестрелем и двумя женщинами.
Фея, Капитан, Мэр... Демон. Все это была Сирокко Джонс, старинная подруга Робин. Видеть ее на людных митингах на стадионе, следить, как толпа восторгается каждым ее словом... слишком уж все это напоминало Робин исторические фильмы про демагогов прошлого, сладкоречивых мерзавцев, что вели свои народы к катастрофе. Стоя на трибуне с воздетыми руками, упиваясь бурным одобрением толпы, Сирокко казалась незнакомкой.
И все же в те редкие случаи, когда с ней удавалось остаться наедине, это была прежняя Сирокко. Конечно, она и так немного давила на тебя своей личностью — но это было совсем другое дело.
Казалось, Сирокко почувствовала настроение Робин. Она повернулась к ней и покачала головой.
— Помни, что я тебе сказала тогда в Клубе, — посоветовала Сирокко. — Еще когда мы все только планировали. Я тогда сказала, что многое тебе очень не понравится. Но я просила тебя не забывать, что все не так, как кажется.
— Посадить того редактора в тюрьму... меня до сих пор от этого тошнит. Ведь он замечательный человек.
— Знаю. Я от него без ума. Когда это закончится, я использую все свое оставшееся влияние — если буду жива — чтобы ему непременно воздали по заслугам. Быть может, сделаю его главой института журналистики... а он всю оставшуюся жизнь будет меня ненавидеть. И не без причины.
Робин вздохнула:
— Проклятье. Как только ты окончательно удалишься от дел, Трини опять бросит его в тюрьму. Если не Трини, то Стюарт.
Направлялись они почти точно на запад — в самое сердце тьмы Диониса. Титаниды уже пронесли их через «непроходимые» джунгли и через «неприступные» горы примерно с такой же легкостью, с какой пара танков проходит по мощеной дороге. Они уже переплыли Офион и теперь приближались к центральному вертикальному тросу Диониса. Все здесь напоминало земную ночь, когда в небе горит полная луна. Позади вдоль колеса изгибался Япет, а впереди лежала
Сирокко так и не сказала про цель путешествия. Робин сначала думала, что центральный трос станет лишь ориентиром на их пути к месту назначения, но, когда они туда добрались, титаниды остановились.
— Будем рады сопровождать тебя, Капитан, — сказала Валья. — Это место угрозы для нас не содержит.
Валья имела в виду тот инстинктивный страх, который титаниды испытывали к центральным тросам, а точнее — к живущим под ними существам. Двадцать лет назад, оказавшись в ловушке под завалом центрального троса Тефиды, Робин и Крис столкнулись с кошмарной задачей. Им требовалось провести Валью вниз по спиральной лестнице, что заканчивалась в логове самой Тефиды — капризной, одержимой, вселяющей ужас и, к счастью для всей троицы, близорукой меньшей богини. Вальин показатель интеллекта снижался с каждой ступенькой, пока на дне она не сравнялась разумом с обычной лошадью, сделавшись при этом вдвое норовистее. Та встреча для Вальи закончилась сломанными передними ногами, а для Робин — бесконечным кошмаром.
С этим страхом титаниды ничего поделать не могли. Его в них заложила сама Гея.
Но Дионис был мертв — и это, очевидно, составляло разницу.
— Спасибо за предложение, друзья мои, но я предпочту, чтобы вы подождали здесь. Наше дело много времени не займет. А вам предоставится возможность поучить вот эту бестолочь зачаткам того добронравия и благородства, которыми так славится ваша раса и которых этой несчастной так прискорбно недостает.
— Эй! — запротестовала Тамбура и прыгнула на Сирокко. Та уклонилась, а потом схватила Тамбуру и с притворной свирепостью принялась с ней бороться, пока юная титанида не разразилась смехом слишком бурным, чтобы продолжать игру. Тогда Сирокко растрепала ей волосы и взяла за руку Робин. Вместе они вошли в лес жил троса.
Вниз по лестнице Диониса вели двадцать тысяч ступенек, каждая по двадцать пять сантиметров. Даже при четвертной гравитации это было чертовски много.
Сирокко захватила мощный фонарик с батарейным питанием. И Робин была ей за это благодарна. Естественный свет, исходивший от существ, именуемых сиялками, что липли к высокому сводчатому потолку, был мутно-оранжевый. Кроме того, на довольно длинных отрезках гнездовий сиялок не было вовсе. Долгое время они спускались молча.
Робин понимала, что ей скорее всего не представится лучшей возможности поговорить с Сирокко о том, что так ее мучило. В последнее время у нового, усовершенствованного, популярного мэра находилось мало времени для разговоров с друзьями.
— Наверняка ты про нас с Конелом знаешь.
— Конечно знаю.
— Он хочет снова со мной жить.
— Зачем ты его выставила?
— Я его не... — Но она его выставила. «Ладно, в этом можно признаться», — решила Робин. Случилось это почти килооборот назад, и спала она с тех пор совсем мало. Просто отвыкла спать одна, убеждала себя Робин, точно зная, что дело не только в этом.
— Думаю, отчасти тут Искра повлияла, — сказала она. — Она мне как живой укор. И чувствую вину. Я хотела снова с ней сблизиться.