Демонический отбор. Захомутать и обезвредить
Шрифт:
— Тебе явно что-то не устраивает, — догадалась я, думая о том, что очередную бутылку тащить нельзя.
Во-первых, о моем алкоголизме поползут слухи, во-вторых, кухарка с утра на меня недобро поглядывала. Клянусь, она чиркнула ногтем большого пальца у горла, намекая, что десятилетнее вино больше пропадать не должно.
— У тебя не было чувства, что великому правителю всё равно? — Девушка сложила ладошки на коленях и смиренно опустила взор. — Он разговаривает с тобой, улыбчив, весел, но как будто знает: тебе не стать его женой?
Посоветовать ей, что ли, в следующий
— Ну и что с того, даже если он заранее поставил на тебе крест? Ведь на нем белый свет не кончился, — я пожала плечами. — Не хочет брать в жены? Ничего страшного, нового найдешь. Гораздо лучше, да ещё не обремененного правлением.
— Ты смеешься? — захлопала ресницами Тина. — Лучше императора? Да я с детства мечтала выйти за него замуж! Я его тогда даже не видела толком, разве что портреты, а уже чувствовала: нам суждено быть вместе! Папенька ради меня костьми лег, но организовал участие в отборе. Понимаешь? Мне нельзя оплошать... как же я домой вернусь, если проиграю?
Грустно, если честно. Грустно, что Тина влюбилась в образ правителя, вдолбила себе, что обязана стать императрицей, а теперь страдает от этого.
— С высоко поднятой головой вернешься.
— Понятно, ты просто не хочешь говорить, что между вами что-то есть. Вот и убеждаешь меня в какой-то ерунде. Девочки были правы. Я им не верила, думала, что император беспристрастен, а он… и ты… ну и будьте счастливы! Я этого так не оставлю! Пожалуюсь матери-императрице на то, что ты нарушаешь правила! — выплюнула Тина, и губы её предательски затряслись.
Она задрала нос и, выбегая, так хлопнула дверью, что затряслись бутылочки на трельяже.
— Всё хорошо, госпожа? — пробасив стражник, которому даже дверь открывать не пришлось, чтоб я его расслышала.
— Ага, — рассеянно согласилась я. — Женщины — сложные существа.
— И не говорите, — с таким пониманием вздохнул он, будто познал всю женскую природу.
Глава 18
Время близилось к полуночи, но императрица-мать нашлась в крытой оранжерее, которая круглосуточно освещалась магическими лампами. Одетая в черный костюм женщина подрезала листья какому-то диковинному цветку, шипастому, с темно-синим стеблем и налитыми желтизной бутонами. Я даже в справочниках подобных не видела.
— Звали? — спросила я, примерно догадываясь, кого благодарить за ночную встречу с императрицей-матерью.
Чтоб Тине икалось так долго и часто, пока все дурные идеи не выветрятся вместе с мозгами.
Мне прям-таки интересно, какую историю она придумала в качестве жалобы? Что император по-особенному на меня смотрит? Облизывается, когда произносит моё имя? Лапал меня за коленку, а я не сопротивлялась?
— Простите за то, что потревожила вас в поздний час. Мне донесли, будто между вами с моим сыном существуют некие особые отношения. — Женщина сдула локон, который вылез из-под смешной тряпичной шапочки для работ. — Разумеется, имя человека останется в тайне, но он был крайне раздосадован таким положением дел. Несколько раз повторил, что вопрос этот не может быть отложен даже до утра. Так вот. Мне стоит о чем-то переживать?
— Нет. Спросите вашего сына, если сомневаетесь в моей искренности, — вежливо ответила я, но весь мой недовольный вид намекал, сколь оскорбительны подобные допросы. — Я не подозреваю, о каких отношениях идет речь.
— Не подозреваете? Как же так? О самых желанных отношениях, которые зарождаются между женщиной и мужчиной, — вместо того, чтобы падать в обморок или срамить нас, императрица-мать плотоядно улыбнулась.
Э-э-э. Мне кажется, или она пытается уложить меня в постель к Эдварду?
— Повторюсь: между нами ничего нет.
— Совсем?
Она издевается или где? Я так отчетливо скрипнула зубами, аж челюсти свело.
— Что же вы так краснеете, леди Виктория? — Императрица-мать отложила секатор и указала на бутыль сока, что стояла поодаль. — Если вам жарко или дурно, пейте на здоровье. Яблочный, только-только выжат. И не переживайте, мой сын — сознательный мужчина, он разберется в своих интимных связях без моих наставлений. Ваше доброе имя не будет посрамлено… если вы сами того не захотите.
— Поверьте, не захочу.
— Что ж. Не мне вас судить.
Судить?! Это предосудительно, если я не думаю о том, как бы стащить портки с великого правителя?!
Не удивлюсь, если сейчас она мне новый пеньюар подарит, ещё краше прежнего (и короче раза в два), а к нему в довесок новую вещь, незаменимую при соблазнении. Что там нынче в моде у местных девушек, кроме развратных платьев? Разноцветные ногти или забеленное лицо?
Вдох-выдох. Нельзя ругаться с императрицей-матерью.
С другой стороны, а что мне терять? Доброе расположение императорского рода? Титул невесты императора? Долгую и счастливую жизнь с Эдвардом?
Так всего этого у меня и так не будет.
Почему я не могу быть искренней в своем нежелании обсуждать ТАКИЕ вещи с посторонним человеком?
— Послушайте, мне кажется, или вы пытаетесь на что-то намекнуть? Так вот…
— Разумеется, вам кажется, милочка, — проворковала чья-то будущая свекровь, не позволив мне выплеснуть свой гнев. — Эдвард сам волен решить, с кем он захочет связать свою жизнь, а кто останется приятным воспоминанием. Я же больше разглагольствую, нежели склоняю к действию. Знаете, раньше женщина познавала мужчину в первую брачную ночь. Представьте только, какое её могло ждать разочарование. Но нынешние нравы гораздо мягче, и для того, чтобы стать любимой супругой, совсем не обязательно истязать себя воздержанием.
Никогда бы не подумала, что услышу слова «истязать» и «воздержание» в одном предложении, но императрица-мать с честью справилась с этой задачей, чем окончательно меня нокаутировала.
По сравнению с ней я казалась зажатой, закомплексованной дурындой.
Не сказать, что меня это огорчило, ибо передовые познания матери Эдварда в вопросах отношений могли бы вогнать в краску любую портовую девицу.
— Понимаете, к чему я веду? — женщина вновь взялась за секатор, безжалостно рубанула засохшую ветку. — К тому, что те отношения, на которые мне намекали, могут быть полезны. В отдельных случаев даже приятны. Согласны?