Демонический отбор. Захомутать и обезвредить
Шрифт:
Щебечет безостановочно. От стеснения или испуга?
Опасается меня? Боится оставаться наедине? Догадываться о всей греховности моих помыслов?
Замолчи, пожалуйста. Каждое твоё слово заставляет меня ещё сильнее сгорать в пламени собственных желаний. Каждый твой вдох. Каждый взмах ресниц.
Её ладонь дотрагивается до моей груди, указательный пальчик обводит пуговицу на рубашке. Соблазнительно медленно. Губа закушена так аппетитно, хочется коснуться её, вновь распробовать тот вкус, испить
Мне тяжело сдерживаться. Рассудок плавится.
Эта девушка слишком близко, и моим руками неуютно на её талии. Опустить бы их ниже. Коснуться, огладить, присвоить.
Я бы нашел в себе силы сохранить самообладание, но Тори сама льнет ко мне. Каждой клеточкой тела. Вжимается в меня. Впечатывается намертво, и это кажется единственно правильным.
Кажется, пора очертить границы, пока всё не полетело в самый глубокий мрак.
— Послушай. Я не хочу причинить тебе боль. Если ты не готова, ничего не случится.
— Заткнись, — произносит она сипло, будто голос отказал, и проводит губами по моей шее.
Боги…
Нас накрывает что-то необузданное.
Это всё дьявольская истинная сила. Она тянет на самое дно. Темное дно, полное жутких чудищ, что пляшут жуткий танец.
Её кожа на вкус — точно самый сладкий фрукт. Её хриплое прерывистое дыхание — прекрасная музыка. Её шепот, её слова, её голос и обещания... ослепительная улыбка и шальной блеск глаз... Столько всего, чего я раньше не замечал.
Мне мало того, что между нами случилось и случится ещё.
Будущее внезапно становится ясным как никогда.
Мне не нужен ритуал очищения. Мне не нужна долгая жизнь без проклятия.
Виктория Кёрн.
Вот что мне нужно.
Глава 19
Нет лишних слов, как и ненужных движений. Нет спешки. Мы никуда не гонимся, не пытаемся от чего-то убежать.
Его губы мягки, а касания уверенны. Эдвард смотрит на меня тяжело, и глаза его полны той самой густой тьмы, которую я приметила ещё при первой встрече. Только тьма эта больше не пугает. Я становлюсь её частью, учусь взаимодействовать с демонами, наполняющими этого мужчину.
Он нетороплив. Губы прочерчивают дорожки, рисуют на мне узоры. Руки осторожны. Я наслаждаюсь той нежностью, что дарит мне император.
Но потом, в одну секунду его словно срывает с цепей, движения становятся порывисты.
Невозможно сдерживаться, потому что нет ничего желаннее этой резкости. Я о чем-то шепчу, чего-то прошу, но сама не запоминаю сказанного. А вот он помнит. Исполняет каждое моё желание, угадывает каждую мысль.
Кажется, будто ночь бесконечна, и мы качаемся на её волнах. Вдвоем. В объятиях друг друга.
А потом мне не хочется двигаться. Я вся состою из пестрых пузырьков, которые лопаются и надуваются вновь. Тело воздушное, и легкость окутывает меня вязаным покрывалом. Невозможно даже представить что-то лучшее, чем ночь, проведенная за закрытыми дверьми с императором.
Я прикрыла глаза — всего на секундочку, — а когда открыла, за окном вовсю разгоралось утро…
…и постель была пуста. В смысле, кроме меня, на ней никого не обнаружилось. Смятая простыня, вот и весь привет от императора.
Я, конечно, правил этикета касательно первой брачной ночи не знаю, но вроде бы убегать от девушки — дурной тон.
Или где?
А ещё у меня дико болела голова. Адски! Раскалывалась, будто по ней молотили кувалдой.
А-а-а…
Я схватилась за макушку и выругалась, потому что чертовы рога не просто проклюнулись. Они выступали на добрый десяток сантиметров и упирались в изголовье кровати.
Итак, я совсем одна, рогатая (как символично звучит), с трещащей по швам головой.
Может ли утро быть ещё более недобрым?
Оказалось, что может.
Сердобольный стражник на мой писк из-за двери притащил мне целый поднос лекарств. От помощи Марис, которая ломилась в комнату, я отказалась, сославшись на разыгравшуюся мигрень. Почти не соврала.
Бесполезно прикрывать рога платком или шляпкой. Они ж так выступают, что головной убор будет нанизан над волосами. Совсем не подозрительно, ага.
Ещё и император, который попросту свалил, не оставив даже банальной записки.
Обидно, знаете ли. Лучшая в моей жизни ночь, а наутро — такая подстава.
Любая приличная бы леди не пережила подобного позора и в отчаянии выбросилась из окна. Но, как мы помним, я леди неприличная и к окну больше никогда не подойду. Лучше напьюсь снадобий и устрою разнос Эдварду.
Я пропустила завтрак и обед, а рога так и не исчезли. Они что, навсегда теперь?!
Или это то самое раскрытие моих способностей, о которых говорил лекарь? Только вместо утроенного резерва мне досталось две лишних кости. На голове. Вот спасибо.
Кстати, что там насчет моих магических способностей...
Я попробовала колдовать, но магия не слушалась. Головная боль мешала сконцентрироваться, и заклинания не получались, даже простейшие.
Хорошо хоть выходить никуда не нужно, и планов на сегодняшний день ровным счетом никаких не предполагалось. Вроде бы.
Измаявшись и опустошив все склянки на подносе, я принялась перерывать гардероб. О, чудо! Нашелся плащ с высоким капюшоном. В нем я подозрительно походила на ту смерть, какой её рисуют художники. Черная ткань, безразмерно скользящая по телу. Бледное лицо, на котором выступают только глаза, высоченный капюшон, не хватает только костлявой руки, тянущейся к жертве.