Демонология Древнего Китая

де Гроот Ян Якоб Мария

Черные демоны в виде собак, которые между 1119 и 1126 годами рыскали по Лояну и его окрестностям и даже пожирали маленьких детей, были, очевидно, именно таким «черным бедствием». Появлялись они и при династии Мин: в официальной истории минского дома этому предмету посвящено целых два раздела, в которых отмечено около тридцати случаев. Согласно источнику, они появлялись в виде черного или серого пара, либо же дождя из песка, чернил или черного гороха. Апогея их деятельность достигла в 1476 году. «В двенадцатом году Чэнхуа, в седьмом месяце, в день гэн-сюй в западной части столицы появились черные шэн. Они приходили по ночам и ранили людей. Цензо — управляющий западной частью города доложил о происходящем императору, который повелел принять меры к их поимке и запретил населению делиться своими опасениями друг с другом, дабы не создавать панику. Главный государственный секретарь Шан Ло предложил, в связи с приходом черных шэн, восемь мер, которыми можно было бы умиротворить их, и император с удовлетворением

принял их. Восемь мер, предложенные Шан Ло, предусматривали следующее. Наставнику тибетских монахов не давать второй раз пожалованную грамоту. Трон не должен принимать никаких даров, за исключением традиционной дани с четырех сторон света. Люди любого звания и состояния могут лично докладывать обо всем властям. Послать чиновников из ведомств расследовать дела преступников с тем, чтобы выяснить, не оказались ли среди них невинные и угнетенные. Отложить или прекратить все строительные работы. Армии, стоящие на трех границах, должны получить все, что им причитается. Пограничные заставы привести в полную готовность. В провинцию Юньнань назначить особого губернатора» («Мин да чжэн цзи», «Хроника главных государственных дел династии Мин»).

Эпизод этот, достоверность которого подтверждается и фактом включения его в нормативную историю династии «Мин ши» (Биография Шан Ло», гл. 176, 1.18), примечателен, кроме всего прочего, и тем, что влияние «призракофобии» заставляло даже императоров предпринимать те или иные политические действия и менять систему государственного управления. Но мы должны помнить, что китайцы считали призраков карающими посланниками Неба. О том, насколько глубоко случавшаяся время от времени паника затрагивала даже официальный мир Пекина, можно судить хотя бы из следующего, также должным образом зафиксированного в официальной истории факта. «Когда в седьмом месяце, в день гэн-сюй появились черные шэн, император в день и-чоу (пятнадцать дней спустя) самолично вознес молитвы Небу и Земле в Запретном городе, признав себя виновным в следующих ошибках: предпринятые действия не были умеренными, работы, возложенные на народ, оказались непосильными, к словам преданных и верных чиновников не прислушивались, гуманного правления не осуществлялось. В день учэнь (через три дня) по всей Поднебесной были разосланы посланники, чтобы расследовать дела заключенных» («Мин ши», гл.14, I.1), Не сообщается, сподвигло ли самоуничижение и самобичевание императора Небо на то, чтобы оно отозвало призраков обратно, но история династии приводит следующие подробности.

«Если мужчины и женщины из народа спят по ночам, не укрывшись (из-за жары), существо с золотыми зрачками и длинным хвостом, похожее на лисицу или собаку, с черным облаком на спине входит в окна и проникает прямо в комнаты. Когда оно приходит, в людей вселяется ужас и страх, и весь город впадает в панику. Люди вытаскивают мечи, зажигают огни, бьют в гонги и барабаны и преследуют его, но поймать не могут. Однажды, когда император проводил аудиенцию у ворот Фэн-тяньмэнь, его телохранители заметили существо и подняли шум. Император хотел было встать с гуманными и добродетельными намерениями, но существо схватило императора за одежду, после чего затихло» («Мин ши», гл. 28, I.33).

Другой автор пишет, что, когда по ночам эти призраки нападают на спящих людей, у тех «появляются раны на руках и ногах, щеках, животах или спинах, из которых вытекает желтая жидкость… Люди узнают о ранах только когда просыпаются, ибо раны болят не слишком сильно… Призраки сперва действовали в северо-западной части города, но никто не осмеливался доложить о них до тех пор, пока раненые жертвы не появились в каждом районе и не пожаловались в полицию. Цензор — надзиратель района арестовал и допросил людей и, найдя факты достоверными, доложил о них трону; люди заявляли, что не знают, какие существа нанесли им раны; многие из видевших их рассказали чиновнику, что они черного цвета, с маленькими золотыми зрачками, длинными хвостами и похожи на собак или лисиц; всего их было не менее двадцати. Они перестали появляться только по прошествии десяти дней» («Мин цзяо дай дянь»).

Черные шэн, по свидетельству источников, в 1512 году свирепствовали в Шуньдэ и Хэцзяни провинции Чжили, они нападали на людей, наносили им раны и даже убивали их. По форме и размерам они варьировались от кошки до собаки; вскоре существа красного и черного цвета наводнили Пекин, а также Хэнцю в провинции Хэнань («Мин ши», гл. 28, I.33). Некоторые подробности их «деятельности» в 1557 году в Хэнчжоу мы приводили выше, а в 1572 году в Ханчжоу, провинция Чжэцзян, они показались «в клубах черного дыма, в виде змеевидных существ, крутящихся, словно колесо повозки; глаза их сверкали, как молнии, а после их посещений ударял мороз и шел град» (Там же). Другие описания добавляют только то, что иногда они бросают черепицу и камни. В 1558 году в Хэнъяне, провинция Хунань, они «нападали по ночам на женщин, так что изо рта у несчастных шла кровь, и они умирали» («Хугуан тун чжи»). А в Шаньси, в уезде Пу, в 1600 году появился волосатый призрак в виде большой бочки, который спустился с ивы и исчез («Шаньси тун чжи»).

Многочисленность появлений подобных призраков в прошлом только лишний раз подтверждает, что вера в «черные напасти» процветает в Китае и поныне. Некоторые распространенные среди простого народа представления о черных шэн приводит Суй Юань. «Жители Чжучэна (пров. Шаньдун) говорят, что в их местах, в деревне за городом, принадлежащей семье Инь, есть много древних могил, в которых, если верить старинным легендам, обитает призрак, похожий на человека, у которого, однако, вместо лица — лишь облако черного пара. Ростом он более чем в чжан, выходит из могилы по ночам, а днем прячется. Когда призрак встречает на дороге человека, то, находясь еще на расстоянии полета стрелы, он издает звук, напоминающий удар грома, от которого человек теряет мужество и у него начинается бешено колотиться сердце. Но те, кто видел и слышал призрака, не знают, кто он на самом деле, поскольку, только издав страшный звук, существо это выпускает облако черного пара между собой и человеком, но как только отвратительный вонючий запах его достигает органов обоняния, пар тут же исчезает. Крестьяне обычно предупреждают друг друга об этой дороге, которую они считают проклятой, поэтому с наступлением сумерек никто не отваживается ходить по ней.

Как-то один торговец солью, жадный и к тому же пьяница, находился в их местах. Напившись, он забыл о предупреждении и по ошибке свернул на ту самую дорогу. Луна к тому времени уже светила целых две стражи, как вдруг на дорогу выскочил призрак и преградил ему путь, издав громкий свист. Торговец попытался было ударить его шестом, но не смог попасть по нему; ужас его достиг предела, не зная, как еще себе помочь, он схватил горсть соли и бросил ее в призрака и — о чудо! — призрак покружил вокруг него, потом отпрянул, сморщился и погрузился в землю. Торговец побросал всю соль, которую он нес с собой в корзине, на то место, где исчез под землей призрак, и отправился дальше. Наутро он по своим следам вернулся обратно и увидел, что соль, которую он кучей вывалил на землю, стала красного цвета, от нее исходил такой отвратительный и мерзкий запах, что его было невозможно вынести, а рядом с ней на земле виднелись капли крови. После этого призрак в тех местах больше не появлялся» («Цзы бу юй», доп., гл. 8). Как мы видим, иногда с призраком можно справиться с помощью такой обыденной вещи, как соль; вообще многие китайцы считают соль достаточно могущественным средством в борьбе с потусторонними силами.

Глава четырнадцатая

Некоторые дополнения

Несомненно, что в сознании китайцев существовали и многие другие призраки, и даже целые классы призраков, память о которых стерлась с течением времени. Кроме того, вплоть до сего дня сохраняются различные местные верования, объекты их «действуют» на ограниченной территории, а потому свидетельства о них принадлежат исключительно сфере устного фольклора и не могут быть почерпнуты из письменных источников. Таким образом, есть еще огромная масса прочих представителей потустороннего мира, о которых мы не знаем почти ничего, кроме имен и названий, либо же не ведаем даже и этого. Так обстоит дело с лай или чэн-чэн, о которых мы упоминали выше. Таинственные неопределимые призраки незримо распахивают двери и окна, производят мистический шум, бросают черепицу и прочие предметы, вообще совершают всякого рода пакости, безобидные и не совсем безобидные, кои нет возможности приписать человеку. Людское воображение создавало таких призраков в бесчисленных количествах во все времена, наполняя человеческие сердца бесконечной тревогой и ужасом, пока не проходило время, и уже новые поколения выдумывали своих существ, которые частично либо полностью затмевали и вытесняли прежних. От многих представителей иного мира, увековеченных авторской кистью, китайцев и поныне бросает в дрожь; об их деяниях читают, рассказывают и передают из уст в уста, тем самым поддерживая и неуклонно развивая традиции суеверной призракофобии. К таким призракам принадлежат, в частности, существа, о которых повествуют следующие истории.

«Фа-чжан, монах буддийского монастыря Лунмэньсы в Хэнани, был родом из Юаньу, что в Чжэнчжоу. В годы Баоли (825–826) он вернулся из Лунмэньсы в Юаньу. У семьи его было несколько цинов земли, на которой уже созрела, но еще не была убрана кукуруза. Как-то вечером он отправился в поле, но его конь вдруг застыл и отказывался двигаться вперед; монах ударил коня хлыстом, но конь не тронулся с места, а только смотрел куда-то на восток, словно заметив там что-то. Монах взглянул в ту же сторону и в нескольких сотнях шагов различил при свете луны существо, похожее на сгнившее дерево, которое, тем не менее, решительно шло прямо на него. Объятый ужасом, он повернул коня, но не успел он отъехать от дороги и нескольких десятков шагов, как, оглянувшись, увидел, что существо приближается — ростом в шесть-семь чи, источающее невообразимую вонь, хуже, чем из лавки, в которой продают соленую рыбу. Часто и тяжело дыша, оно двигалось в западном направлении; Фа-чан хлестнул коня и направился следом, держа дистанцию в несколько десятков шагов.

Так они проследовали около одной ли и оказались около дома крестьянина Вана, в который существо и прокралось. Фа-чан остановил коня и стал наблюдать. Вскоре он услышал, как в доме кто-то воскликнул: «На мельнице умирает корова, иди-ка и посмотри!» А спустя еще какое-то время раздался крик: «Во флигеле осел погружается под землю, и никто не спасет его!» Потом послышались испуганные всхлипывания, и, когда Фа-чан увидел, что кто-то выбегает из дома, он спросил, что все это значит. «У хозяина дома есть сын десяти лет, и вот он умирает», — ответил незнакомец. И не успели эти слова сорваться с его губ, как монах вновь услышал причитания и испуганные возгласы. Странные звуки продолжали доноситься из дома до полуночи, потом они стали тише, а к рассвету смолкли вовсе. Пребывая в удивлении и замешательстве, Фа-чан рассказал о случившемся соседям. Все вместе они приблизились к жилищу Вана, чтобы выяснить, что же произошло на самом деле — в доме царила мертвая тишина, не доносилось ни звука; они открыли дверь и обнаружили всех обитателей — их было более десяти — мертвыми. В доме не осталось даже ни одной живой собаки или курицы» («Сюань ши чжи»).