Демоновы присказки
Шрифт:
Бедная, это она его сейчас боится. Знай, она мои мысли — прилипла бы к нему как банный лист и не отлипала, пока я ей, заверенную всеми клятвами и подписями, расписку не написала об отказе от членовредительства.
Дальше еще веселее стало. Вы когда-нибудь видели, как разговаривают глухонемые? А понимали о чем они? Вот и я не поняла ни одного жеста из десятки раз повторённого, искоса пожиравшего меня глазами, демона (если честно, жуткое зрелище). Это все больше походило на разговор слепого с глухим. Ужас. То ли я такая тупая, то ли кое-кто забыл меня обучить языку жестов перед отправкой, а теперь пытается наверстать упущенное?
Под конец я просто не выдержала и… показала язык. А вы попробуйте усидеть спокойно, когда на тебя смотрят, как на… не особо умную особу, простите за каламбур! Пусть своих агентов готовят лучше, а то ишь моду нашли, бедных девушек в тыл врага забрасывать неподготовленными, а потом еще и возмущаются, злобно сверкая глазами.
И все же мне удалось подать один условный знак из тех немногих, что меня успели обучить. Значение у него было одно, но всеобъемлюще — «я готова». А дальше пусть как хотят, так и догадываются. Готова ли я к тому, чтобы меня просто без всяких там «дел» забрали? Или у меня все готово и пусть меня забирают? Я тоже люблю жестовые загадки загадывать, ага.
Сами посудите. Вот как можно понять чего от меня хотят, если вначале показывают глазами на свою спутницу (у-у-у, загрызу!). Потом топорщат пальцы возле головы своей спутницы, изображая то ли рога, то ли корону (он мне намекает, что уже «осчастливил» меня рогами, несмотря на мою принадлежность к правящему роду или что он ее вместо меня коронует?). А дальше вообще, задирают штанину и показывают свою волосатую копытятую ногу. Вам все ясно из этого меседжа? И я о том же!
Через полчаса, когда я уже побурела от попытки понять повторяющийся передо мной непереводимый сурдопереводческий ужас, Белет уже просто вспотел, от частоты показов. Но, Аня начала что-то подозревать (какая «сообразительная» девочка, всего-то полчаса прошло. На нас уже с соседних столиков обращать внимания начали!)
Так что пришлось быстро собираться и бежать обратно к, порядком надоевшим кущам, благочестивцам и ангельскому произволу. Единственное утешительное для меня в этом скором отходе были перепуганные и такие несчастные глаза моего мужа. Я ему за это даже могу немного простить присутствие посторонней особи женского пола рядом и частично подкорректировать свои планы мести в менее травматическую сторону. Нет, утешение не от его горя, а от того, что я все же не безразлична и он за меня беспокоится.
Ладно, Тася, не боись — прорвемся! Если надо, прорываться будем с боем. И желательно побыстрее — до чертиков надоело изображать из своих трусов сейф всяких герметично упакованных прямоугольных гадостей. Кто бы знал, как мне осточертели эти шпионские страсти! Да и отбиваться от желающих вылечить меня от «развивающейся гангрены» на пальце становится все сложнее. Надо мне эту Македу как-то найти. Вдруг поможет выбраться?
— Ань?
— А? — ангелеса, не сбавляя скорости, неслась вперед и мне пришлось подстраиваться под ее шаг.
— А кто такая эта Македа?
— Фух, я думала, ты спросишь, что за демон, что целый вечер строил тебе глазки, — ангелеса остановилась передохнуть и, наклонившись, оперлась на колени.
— И ничего он не строил… а зачем? — ну и правда, зачем, я же про него все знаю. Потом вспомнила, то вроде как не должна и постаралась исправить ситуацию, — В смысле, ну, смотрел и смотрел… Красивый, правда, но мне никогда с красавчиками не везло, так что я даже и не разглядела его особенно. Вот его девицу — это да, — а что? Истинная правда — я ее физию теперь в любой толпе найду и морду «почищу», — ээ… у нее такие туфельки были — загляденье.
— Девица дура-однодневка, а вот демон — очень опасный и тобой явно заинтересовался, потому мы с тобой туда больше ни ногой.
— Это почему?
— Незачем нам лишние неприятности, — что ж в этом она права, правда, совершенно по другой причине.
— Так кто такая эта Македа?
— Та, которой здес-с-с-сь не место, — и чего так зло шипеть-то?
— И все же.
— Историю древностей и мифы учила?
— Ну?
— Ну-у-у?! — и не фиг кривляться, лучше бы нормально объяснила, — Македа — имя царицы Савской.
Я замерла на месте. Неужели она и есть та самая царица, властительница Шебы? Посмотрела с подозрением на ангелесу. Нет, похоже, не врет. А ведь я недавно знакомилась с ее биографией… плотно так с кучей дополнительных ссылок… перед тем как папа меня отправил на эту шпионскую несуразицу. Мне тогда многое пришлось прочитать, чтобы разобраться с «ключами». А вдруг она не просто так ко мне сегодня подошла — почувствовала что-то или еще что? Че-е-ерт!
О чем я говорю? Помните, царь имеющий власть над демонами и зверьем земным, из-за которого я сейчас в раю «загораю»? Собственно его власть над животными и привела меня к легенде о царице Савской. Вернее, заставило задуматься о нелегкой женской доле.
Посудите сами. Незамужняя женщина правит страной в исторический период жесткого патриархата. Только в отдельных небольших государствах еще остается матриархат, но… Время идет и все меняется. Как удержать в своих руках власть и сохранить голову на плечах — в прямом смысле слова — в таких условиях? Заполучить себе в союзники правителя сильной страны, который согласится за щедрые постоянные подношения и на определенных условиях дать ей возможность жить так, как она считает нужным. В общем, обычный пример так называемого «крышевания».
Все началось с удода. По основной версии, когда царь в очередной раз собрал свою агентурную сеть из представителей зверья, то оказалось, что представитель удодов отсутствует. Я еще в начале изучения этой истории поняла, что была не единственной, кто смог догадаться о коллективном сознании животных и насекомых, а также об управлении ими. Правда, у меня магических возможностей хватило только на использование заклинания с подопытными тараканами.
У этого же царя была другая база для подчинения и общения (да-да, именно общения) со всеми видами. Ее он, в отличии от меня получил от прямого создателя всего сущего в нашей вселенной, а значит с его стороны не было насильственного подчинения. Возможно, его вообще воспринимали за своего, потому что это единственный известный случай общения на зверином языке представителями человечества. Больше такое никто не смог повторить.