Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин
Шрифт:
Но ее появление рядом с мужем сразу вызывало недовольство в обществе, где женщине отводилось строго определенное место.
– Никогда в его государственные или политические дела я не вмешивалась, – вынуждена была оправдываться Раиса Горбачева. – Считала лишь своим долгом поддержать, помочь. Мы с Михаилом Сергеевичем спорим, и очень часто по самым разным вопросам. Мы, как и все нормальные люди, обсуждаем, спорим, иногда ссоримся.
А с другой стороны – у кого же еще спросить совета, как не у жены? Особенно если она действительно самый близкий человек, которому бесконечно доверяешь?..
Горбачевым
«Многие члены администрации предпочитали рассказывать о своих заботах Нэнси, – вспоминал Рейган, – зная, что она мне все перескажет. Я считаю, что люди в целом изначально добры, и ожидаю от них лучшего. Нэнси тоже не отрицает этого в людях, но какой-то внутренний инстинкт предупреждает ее о пороках, если таковые имеются.
Нэнси относится к типу людей, которые готовы защищать свой мир. Если вам приходилось видеть медведицу, в ярости взметнувшуюся на задние лапы, готовую к сражению, если ее самцу или одному из медвежат угрожает опасность, то можете представить себе, как Нэнси относится к тем, кто, по ее мнению, может повредить ее близким или их предать».
Нэнси Рейган считала, что мир недооценивает ее замечательного мужа. Весь мир она наказать не могла, но в президентской администрации тот, кто не нравился Нэнси, быстро терял свой пост. Ночная кукушка дневную всегда перекукует.
– Не раз спрашивали у меня: легко ли быть женой президента и генерального секретаря ЦК КПСС? – вспоминала Раиса Горбачева. – Отвечаю: легче, чем быть президентом и генеральным секретарем.
А потом наступили годы, когда Горбачевым пришлось оправдываться. Список претензий бесконечен. Главное – почему, взявшись за перестройку, привел страну к развалу?
Добрых слов Горбачеву достается даже меньше, чем Ельцину. Потому что есть влиятельнейшие люди, которые своими высокими должностями и огромным богатством обязаны Борису Николаевичу. Соратники Горбачева лишились всего. Жизнь развалилась и стала невыносимой. Все рухнуло. Стало много хуже, чем было до перестройки.
«Стоит ли удивляться, – писал недавний вице-президент Российской академии наук Александр Дмитриевич Некипелов, – что Горбачев все еще остается в глазах многих соотечественников «главным отрицательным героем» всего периода трансформации нашего общества. Он «виноват» во всем, даже в том, что «выпустил нас на свободу». В сущности, на нем сконцентрировалась вся наша досада на самих себя за бестолково использованный исторический шанс».
Семьдесят лет советской власти отучили людей от самостоятельности. Все хотели перемен, но надеялись, что они произойдут сами по себе. Реформы сверху разбудили страсти, но не готовность что-то делать.
Никто не знал, что надо предпринять. И как. Пожалуй, в те годы никто не предполагал, что улучшить систему невозможно.
Но разве виноват тот властитель, который дает свободу и пытается исправить ошибки прошлого, а не тот, кто, не сознавая своего долга, держит страну в железном корсете и мешает ей развиваться? Недовольство копится, и первая же попытка смягчить режим, сбить обручи приводит к тому, что заряженная порохом бочка взрывается. Горбачев мог отложить эту катастрофу. Но не избежать. Слишком поздно! Сложившаяся в сталинские десятилетия административно-командная система реформированию не поддавалась.
«Для меня является загадкой, – пишет известный философ Александр Сергеевич Ципко, – когда очевидные достижения перестройки, то есть произошедшую в те годы реставрацию русской культуры и мысли, не видят люди, считающие себя патриотами, почитающие Россию».
Молодежи нелегко понять, «как трудно было человеку, наделенному от природы совестью и здравым смыслом, жить в советском обществе». Горбачев вернул право на историческую память, на правду о советской и русской истории, право увидеть мир своими глазами.
Думаю, правы те, кто перестройку и окончание холодной войны называют самым счастливым мгновением в нашей истории, – не считая, конечно, Дня Победы. Но на родине Михаилу Сергеевичу достались в основном проклятия.
Журналисты «Комсомольской правды» спрашивали Раису Максимовну:
– Вам, наверное, приходилось видеть Михаила Сергеевича отчаявшимся?
– Ни разу.
Оставшиеся верными Горбачеву интеллектуалы искренне ценят Михаила Сергеевича за то, что он сделал для страны и мира, – несмотря на его ошибки, промахи, неудачи. Горбачев – трагическая и выдающая фигура, честный человек и одаренный политик, который, принимая решения, не ставил во главу угла собственное политическое выживание. Если бы он думал о себе, то в любой момент мог сменить курс и пустить в ход силу. И по сей день оставался бы генеральным секретарем ЦК КПСС – здоровьем бог не обидел.
Демократия – не подарок, не самостоятельно действующий механизм, а форма политической культуры, которую следует развивать и поддерживать. От Февраля до Октября в 1917 году прошло слишком мало времени. От внезапно свалившейся свободы растерялись. Вертикаль власти рухнула, а привычки к самоорганизации не было. Она бы появилась, но не хватило времени.
И сейчас любят говорить, что Россия не готова к демократии, и в семнадцатом звучало то же самое. Ребенок рождается на свет не красавцем. Трудно в этом крохотном существе разглядеть будущую красавицу или олимпийского чемпиона. Но на этом основании не надо выплескивать с водой и ребенка. Ему надо вырасти. А демократия в России такого шанса не получила.
Михаил Сергеевич – большой мастер уговаривать, увещевать, убеждать и привлекать на свою сторону. Но есть задачи превыше человеческих сил. Не изменишь в одночасье то, что закладывалось десятилетиями, если не столетиями…
Горбачев – человек без комплексов, без внутренней обиды на весь мир. Михаил Сергеевич – в отличие от своих предшественников – не видел в оппоненте врага, которого следует немедленно уничтожить. В этом его отличие от советской традиции. Михаил Сергеевич не испытывал желание ломать людей через колено. Если вдуматься, именно за это его и упрекают.