Демоны Хазарии и девушка Деби
Шрифт:
Юношу звали Миха. Банальное имя? Что поделаешь. Не Яннай, не Акива, не Авиноам, не Барак, не Иосафат, не Нехемия, не Авин. Все эти имена перебирали его родители и остановились на имени – Миха.
Жил Миха первый год, и мать радовалась этому, хранила его, как молоко в казанке, ибо многие до него умерли у нее при родах, или не дожив до одного года. Девяти лет он пробивал нишу в скале в поисках исчезнувших вод. Я был на этом месте. Проезжал на машине с чудной моей и только моей Рути, Йяром и Рухой. Мы ехали проведать нашего кузена Дедана, который охранял фестиваль старинной музыки в Эйн-Кереме, в Иерусалиме. Оад не приехал. Я увидел там машину с будкой продавца, обычно возникающего там, где много народа, особенно
Так вот, Миха был один из тех каменотесов, которые прорубили этот тоннель. Единственный из жителей того маленького села, он оказался теперь в Итиле, смотрит вокруг и не верит. Вот же, есть у иудеев империя, города и области, и царь. Несет Миха за спиной в колчане двадцать стрел с двойными кремневыми наконечниками. Один из галилейского кремня, другой – из пустыни Негев.
В Итиле пошли к мастеру по изготовлению стрел, лучшему специалисту по оружию во всей Хазарии. Единственный его сын тоже был великим мастером по изготовлению оружия и полировке стали в свое время. Он воспитывал сына в строгости, и с момента, как тот повзрослел, и вошел в оружейную мастерскую, запретил ему всяческие юношеские развлечения, которые были подобны наркотикам. Поглядел с жалостью тот мастер на стрелы из страны Израиля, покачал головой и выбросил их, кроме двойных наконечников. Осторожно собрал заново, как следовало, стрелы. Длинные, легкие, гибкие, с опереньем на концах, подобными винту. Наконечники были обмотаны и накрепко прилажены к стрелам. К колчану в форме полудужья Миха прикрепил еще один лук большой мощности, полученный им от оружейника, сделанный из двадцати древесных пластов, кости и кожи. Это был секрет оружейника – создавать такие луки.
Миха кружил по городу, запоминал слова на языке идиш, тренировался в стрельбе, и не было у него особых дел.
Ахав готовил его к решительному бою со страшным бесом, а сам сидел уже три месяца в библиотеке, день за днем. Он выходил утром в институт по изучению демонов, и погружался в книги и рукописи.
Глава девяностая
Он переписывал фрагменты, которые находил ему пожилой, улыбчивый библиотекарь.
На этот раз фрагменты были из синей книги (страница 161). Это была беседа между бесом и молодой девственницей по фамилии Шохат. Сидели они на крыше, обнесенной невысоким бортом, после того, как бес совокупился с ней сзади, не нарушив ее девственности. «Существует бессмертие, дорогая, – сказал бес девственнице. – Если бы мне удалось направить нож как следует, и затем броситься на него, ты бы сразу увидела, кто бессмертен, а кто нет».
«Что это? – спросила девственница Шохат. – Ты хочешь умереть, бес?»
«Это болезнь, дорогая, поражающая только демонов, обреченных бессмертию. Ты просто не можешь больше оставаться бесом. В этом причина того, что только демоны страдают этой болезнью, понимаешь?»
«Понимаю».
«В последней стадии болезни ты просто лежишь на земле. Через некоторое время из твоей головы начинает расти дерево, и это – конец. Ты возвращаешься в землю, проскальзываешь в ее нутро, течешь по ее жилам, и, в конце концов, превращаешься в сильный источник горячих серных вод, бьющих из земли».
Ахав переписал этот фрагмент на лист простой кожи, используемой под черновик, и просушил салфеткой кончик пера. Движение было неосознанным. Он полагал, что все, написанное в этой книга, посвященной бесам Скандинавии, подходит и к еврейским бесам. Речь шла о тяге демонов к самоубийству.
Занятие это втягивает, подобно наркотику – искать материал, переписывать, подшивать, собирать и усваивать. Ахав занимался этим три месяца, достаточно много времени. Следовало все это обработать и выработать план действий.
Но Ахав всё откладывал и откладывал. Переписывал длинные тексты клятв звезд и ангелов, которыми никогда не воспользуется. Страница из его записей с ошибками при переписывании через четыреста лет была опубликована Ибн Апи-Апь-Бони.
Ахав не только занимался переписыванием фрагментов из книг. Он встречался со специалистами, с таможенниками, имевшими дело с бесами в Итиле, записывая их свидетельства. Иногда только выслушивал, ибо не все необходимо записывать. Во всяком случае, папка с записями, которую профессионально собрал библиотекарь, так, что легко было найти любой материал, была весьма толстой.
Библиотекарь, улыбающийся в седую свою бороду, всё время удивлял Ахава, доставая ему старинные книги, показывая банки с глазами и зубами демонов, кончиками хвостов и рожками. Показывал Ахаву свиток, извлеченный из-за полок. Вдруг что-то вспоминал, убегал и приносил какой-нибудь том Талмуда или другую книгу. «Есть у меня что-то!» – говорил он, без устали листая туда и обратно страницы.
Последний текст о беседе беса с девственницей странно откликнулся в другом месте:
Шесть элементов у демонов, три, как у ангелов и три как у людей. Есть у них крылья, как у ангелов, и они могут летать с одного конца света до другого, как ангелы, и слушать за любой завесой, как ангелы. Три качества у них, как у людей: они пьют и едят, как люди, размножаются и умирают, как люди.
Люди умирают. Их можно убивать. Но там не написано, как умерщвляют демонов.
В одном месте нашелся рассказ о том, как умерщвляют ведьм. Ведьмы и демоны похожи друг на друга, потому Ахав переписал и это: восемьдесят ведьм обитало в пещере у Ашкелона, и когда Шимон Бен-Шетах был избран вождем, ему сообщили об этом. Он тут же занялся этим. В один из пасмурных дней взял с собой восемьдесят высоких парней, ростом в метр восемьдесят. Дал он каждому кувшин, и в каждом лежал талес. Кувшины они поставили на головы обмотали лентой головы и глаза так, чтобы и так, чтобы ничего не видели. Не объяснялось, почему они ничего не видели, и почему был выбран пасмурный день. Это характерно для рассказов о бесах и вообще для увлекательных рассказов: не всё объясняется. И тогда сказал им вождь Шимон: «Когда я свистну первый раз – надевайте талесы; свистну второй раз – заходите все в пещеру. Каждый обнимает одну ведьму и отрывает ее от земли, ибо совершать колдовство оторванной от земли она не может».
Стал он у входа в пещеру и сказал: «Авием, авием, отворите мне, я посыльный. Сказали ему: «Как ты явился таким сухим во время дождя?» (здесь объяснение тому, что день был пасмурным).
«Я шел между капель», – сказал он им.
«С какой целью ты пришел?» – спросили его.
«Учиться и учить. Хотел бы узнать, что каждая из вас умеет делать».
Сказала одна что-то и принесла булочки; пошептала другая – принесла вареное мясо с пшеничной крупой; шепнула третья – появились всякие кушанья и холодный суп; прошептала следующая – и хоп, появилось вино.
Сказали они: «Ну, что ты умеешь делать?»
Он сказал: «Я могу свистнуть дважды, и зайдут сюда восемьдесят красавцев, облаченных в совершенно сухие талесы, несмотря на дождь. Они будут вам радоваться и вас радовать».
Эта последняя фраза мне особенно полюбилась: «Они будут вам радоваться и вас радовать».
Свистнул он первый раз. Парни закутались в талесы. Свистнул второй раз – зашли в пещеру все вместе, сказали: «Каждая путь выберет себе парня». Ведьмы хихикали и перешептывались, явно взволнованные. Подняли их, вынесли из пещеры и повесили.