День Черных Звезд
Шрифт:
– Ты того… успокойся, что ли, – попросил Ри.
– Успокоишься тут. Я не думал, что это настолько серьезно, – Леон удрученно покачал головой. – Надеялся, что…
– Мы думали, что все как-то проще, – кивнул Таенн. Поставил тарелку на столик. – Выводы хуже некуда, пилот. Нашими нынешними силами бороться с этим всем нереально.
– Даже Контролю? – изумился Ит.
– Даже Контролю. Да никому, если разобраться. Ни Контролю, ни Аарн, никому. Я понял механизм. Искин, дай, пожалуйста, те данные, которые ты собрал за время нашего отсутствия.
– Скажешь
…В течение почти двухсот семидесяти лет в Мир Изначальный приходило ежегодно около миллиона человек, которые проходили тут посвящение и становились после этого неофитами первого порядка. После этого неофиты уходили с проповедями в разные миры. Где-то их принимали охотно, где-то гнали, но все равно каждый неофит набирал в среднем от тысячи до трех тысяч неофитов второго порядка. Эти неофиты проходили посвящение уже не в Изначальном Мире, но это не имело значения – то, что проходило через них, вполне довольствовалось и окольными путями.
И каждый неофит становился не просто отражением Единого или носителем его идей, нет. Он, по сути, был отчасти тем, что являл собой Великий, находящийся в Мире Изначальном. Мало того, «рука Единого» незримо присутствовала в его жизни с момента посвящения.
Неофиты не делали ничего, кроме сбора групп и молитв. Во всех мирах, где они оказывались, их признавали максимум – забавными сумасшедшими альтруистами. В худшем варианте – сектантами, но сектантами немножко необычными. Они действительно не занимались тем, чем другие секты. Не отбирали имущество, не вторгались в религии и не оспаривали их, не разрушали семьи, не забирали детей от родителей. Они не причиняли никому зла, наоборот, несли добро и помогали, по мере сил, даже тем, кто не признавал их странной веры.
И в один прекрасный день…
– Их миллиарды. Я затрудняюсь сказать, сколько их вообще может быть, – искин явно был подавлен. – Если учесть, что каждый неофит способен посвящать других… по сути, прицеплять к общей сети, которую они сами образуют…
– Искин, вот чисто теоретически, в какой модели это происходит? – деловито спросил Таенн.
– Могу сказать, что местами это может быть похожим на тот кусок вычислений, который нам дали братья Тирхио. Механизм ты понял правильно, а вот модель… у меня нет аналогов. И примеров тоже нет.
– Спасибо и на том, железяка, – тяжело вздохнул Бард.
– Но… что же будет? – растерянно спросил Ри.
– Что будет? Если никто это не остановит, то мир погибнет. Весь мир, который мы знаем, обречен.
– И ничего нельзя сделать?
– Ну, сделай, – пожал плечами Бард. – А я налью себе и посмотрю, что у тебя получится. Или у тебя, или у кого-то еще.
– Вы же Контроль, – с упреком сказал Ри. – Как же вы могли это все не увидеть?! Вы же столько умеете – и просмотрели такое… такое…
– Не повторяйся, – поморщился Леон. – Мы не могли этого увидеть. Видеть было нечего.
Контроль не вмешивается в дела людей. Он не устанавливает своих порядков, не поучает. Он не меняет составляющие элементы эгрегоров, он никого не трогает, не исправляет, не направляет. Он позволяет всем жить так, как им того хочется, он гасит конфликты, но при этом – он никогда и ни за что не оспорит чье бы то ни было решение… если оно не в ущерб кому-то или если ущерба нельзя избежать.
То, что делало Братство, на эгрегорах планет не отражалось вообще никак. Их было, с любой точки зрения, ничтожно мало, и их молитвы и песнопения на эгрегоры не влияли. Они были – и в то же время их не существовало. Собственно, их и не существовало до того момента, когда они все одновременно не вышли в Сеть и не нанесли первый удар.
Вернее, почти одновременно.
– Вот эту динамику мы, собственно, и успели снять. Мы, трое, – закончил Таенн. – Агор и Аран Тирхио были правы в том, что «формулы дьявола» не бывает без дьявола. Дьявол – был. Все-таки был, хотя и предпринял все усилия, чтобы показалось, что его нет. И благодаря тому, что мы успели увидеть, можно понять, как он действовал. Запустило этот механизм нечто извне. Что-то, что охраняет Великий. Что-то, для чего этот Великий является дверью и ключом одновременно. Это не он сам. Это нечто большее, чем он.
– Вот оно что… – пробормотал Ит. – Теперь ясно.
– А что с этой ясности толку? – угрюмо спросил Таенн. – Он нас не выпустит. Поиграет еще немного, а потом… не знаю. Может быть, убьет. А может, просто загонит куда-нибудь, где мы будем для него безопасны.
– Сейчас мы опасны? – Ри прищурился.
– Угу, особенно ты, – иронично хмыкнул Морис. – Если хочешь, попроси у искина хорошую палку для завтрашнего визита. Может статься, у тебя получится треснуть его по башке.
– Знаете, по дороге сюда мы встретили женщину. Она была глупой, недалекой, амбициозной… в чем-то она была похожа на вас, – Таенн вежливо улыбался. – Эта женщина стала снимать энергию с секторальной станции.
Великий с веселым удивлением посмотрел на Барда.
– Да что вы говорите? – всплеснул он руками. – Простая женщина – и с секторальной станции? Не может такого быть.
– Может-может, – заверил Таенн. – Она была действительно очень похожа на вас. Искренне хотела добра всем и каждому.
– Так что же в этом плохого?
– В том, что она убила больше, чем спасла, – жестко сказал Таенн.
– И что же с ней сталось? – участливо спросил Великий.
– Она погибла.
– Видимо, в этом ей помогли вы, раз секторальная станция здесь, – заметил Великий.
– Нет, вот тут вы ошибаетесь. Она умерла сама, от рака. Но знаете, Великий, глядя на вас я все равно вижу что-то от нее. Вы слепы, Великий. Точно так же, как и она.
– Да нет, Бард. Слепы как раз вы. Говорите, Контролю несколько миллиардов лет? Завидное упрямство, скажу я вам. Огромное количество времени биться о стену в тщетных попытках ее проломить, и не заметить, что совсем рядом находится дверь…