День, когда доллар умрёт
Шрифт:
Том выпрыгнул из-под струи холодной воды и быстро просох. Поскольку подогрев воды без газа не работал, ледяной душ мгновенно вывел его из себя. «Каким, чёрт побери, образом газ связан с болезнью нашего проклятого доллара?» — вслух поинтересовался он. Когда он надевал джинсы и майку, в спальню вошла Сэнди, сделав ему знак вести себя потише. «Мама уже спит, милый», — прошептала она. Том схватил теннисные кеды и вышел вместе с Сэнди на кухню, посмотрев на часы и отметив, что уже без двадцати двенадцать. На кухне он присел, надел кеды и посмотрел на жену, наливавшую ему в кружку горячий кофе. «Милая, у нас ведь не будет сегодня проблем с нашими соседями?» — обеспокоенно спросил он Сэнди. Она передала ему сахар и сказала: «Не думаю, дорогой. Мне страшно. Правда, очень страшно. Помнишь тех странных людей, которых мы две недели назад видели на улице? Для меня это уже чересчур, но ты ни в коем случае не должен спать», — сказала Сэнди, чьи глаза наполнялись слезами, будто она вот-вот расплачется. Том размешал в кружке сахар и, встал, чтобы обнять и успокоить жену.
Тому пришлось чуть-чуть привыкнуть к радио, однако, после того, как он случайно включил и выключил сигнал тревоги, он нашёл переключатель диапазонов и поставил его в положение АМ. Он настроился на 750 волну, по которой громко заиграла «Даблью-Эс-Би», но вместо повтора его любимого шоу, в эфире шла новая национальная программа «Америка за прошедший день», сухая, насколько это вообще возможно. «Фу, гадость», — пробормотал он Сэнди, — «Выбора у нас почти нет, эта передача идёт почти на всех станциях, которые я включаю. Видимо, придётся слушать этот мусор до тех пор, пока не утихнет вся эта чрезвычайная ситуация».
Фоном негромко играла какая-то невыразительная мягкая поп-музыка из 80 % — почти то же самое обычно звучит в лифтах. Том подошёл к фасадному окну и осмотрел сквозь щели жалюзи свою дворик и улицу за забором. Как будто уже по привычке, он скосил глаза на часы и увидел цифру 12:21. Он остановился, чтобы глотнуть кофе и пошёл к чёрному входу к своей жене. БУМ! БАХ! БУМ! Том услышал шум, в спешке поставил кофе на коктейльный столик, расплескав при этом половину, и побежал на кухню, чтобы посмотреть из окна, что же происходит. «Милая, ты что-нибудь видела?» — спросил он. Сэнди отрицательно покачала головой, тогда он выглянул из окна, выходящего на задний двор. Там, в свете фонарей, реагирующих на движение, он увидел то, что даже в мыслях не мог представить в качестве объекта для беспокойства во время этого кризиса. Со вздохом облегчения он понял, что надо было занести мусорные баки в гараж. Во дворе сидел голодный енот, оцепеневший на секунду от фонарей, загоревшихся, когда он пытался что-то ухватить. Он быстро пришёл в себя и убежал с добычей от мусорного бака. Сэнди улыбнулась, однако её мама, завязывавшая пояс халата, крикнула: «Что это, чёрт побери, было?» Том сказал: «Мама, возвращайтесь в кровать, это всего лишь енот. Пойду, занесу баки в гараж. Разбужу вас лучше в четыре часа, потому что спать мне уже совершенно не хочется». Она кивнула и пошла назад в спальню досматривать сны.
Том наконец-то открыл все самодельные замки, убрал с дороги баррикаду, положил в кобуру обойму и убедился, что она надёжно держится на поясе. Он сделал глубокий вдох, надел куртку и открыл чёрную дверь, с любопытством ожидая увидеть беспорядок, который устроило животное. Однако не менее любопытно ему было, сможет ли он увидеть или услышать что-нибудь на холме, вид на который открывался с его заднего двора. Его фонарик высветил разбросанный по всему участку мусор, который он начал собирать, осознав, что должен был подумать об этом, когда забивал досками окна. Когда он закончил уборку и оттащил баки через переднюю дверь в гараж, он заметил, что дым шёл из гораздо большего количества печных труб, чем обычно. Воздух наполнял запах горящего дуба и сосны. «Чёрт побери, жаль, что у меня нет печи дома», — подумал он. Когда он закрыл дверь в гараж, он посмотрел на северо-запад в сторону Атланты и заметил очень странное красное свечение на горизонте, будто бы там начинался лесной пожар. Проковыляв в дом, он отряхнул одежду, посмотрел на Сэнди, которая приняла выражение лица нетерпеливой жены и, не дав ей сказать ни слова, заговорил сам: «Всё, за енотами я убрал. Но к северо-западу от нас горит какой-то странный огонь или что-то в этом роде. Я поиграюсь с радио, попробую что-нибудь узнать, если кто-то передаёт местные новости».
25 февраля 2010 0658 по Гринвичу
Четвёртый чайник кофе пах лучше, чем первые три. В комнате радио теперь было потеплее, и старик включил древний радиопередатчик «Халликрафтерс» СР-160, который озарял комнату успокаивающим светом своих ламп. Такое ощущение, что он приглашал присесть и послушать или поболтать с людьми со всего мира. Я взглянул на мистера Льюиса, но он не дал мне и слова сказать: «Тихо, сейчас в эфир выйдет „Радио Австралия“ с выпуском новостей. Может быть, узнаем что-нибудь серьёзное по поводу того, что здесь творится». Я кивнул и, услышав под конец часа мелодию «вальсирующей Матильды» [38] , передал ему очередную чашку крепкого чёрного кофе и присел на кресло послушать, что будут передавать. Мистер Льюис меня поблагодарил и увеличил громкость радио, на котором красовалась табличка с названием «Дрейк». Динамики радио огласили комнату новостями, от которых меня потом трясло ещё неделю:
38
неофициальный гимн Австралии — прим. перев.
В эфире «Радио Австралия», а на часах 7:00 по Гринвичу. Говорит Майк Фланаган, а теперь заголовки новостей со всего мира и из Австралии. Посольство США в Сиднее всё ещё закрыто после попытки взрыва террористом-смертником,
«Ээээ… Мистер Льюис, самое время узнать, что творится в Калифорнии. Вы можете с кем-нибудь там связаться?» — невежественно спросил я. Он хлебнул кофе, повернул ко мне лицо, побледневшее от новостей, и заговорил слабым голосом, будто бы готовясь заплакать: «Сынок, у меня нет ни малейших сомнений, что мне не стоит сегодня снова выходить в эфир. Давай просто будем слушать, посмотрим, что сможем узнать. Я даже не знал, что была эта чрезвычайная декларация и что это вообще такое. Если ситуацию не прояснит американский союз радиолюбителей или федеральная комиссия по связи, я вполне могу оказаться нарушителем». Эта фраза на секунду вогнала меня в ступор, но затем я сел рядом с ним, а Льюис увеличил на «Дрейке» громкость и переключил динамик на приёмник Айком, сканируя частоты, которые заставили меня задуматься, чего он пытается найти. «Я пытаюсь настроиться на каналы, которые используют морские суда, чтобы узнать, что происходит в переговорах корабль-берег, и что у них за новости. Обычно они говорят по спутниковой связи, но на такой случай, мне кажется, они будут транслировать так, чтобы их было хорошо слышно».
На цифровом дисплее светились цифры 8047, которые мне ни о чём не говорили, а из динамиков раздавался неразборчивый шум. Он несколько раз прервался, когда Льюис нажимал кнопку «Нижняя боковая полоса частот», а затем и кнопку «Верхняя боковая полоса частот», после этого он поиграл с сигналом, добившись чёткого и ясного звука. «Странно, почему-то он не зашифрован», — пробормотал мистер Льюис, и тут началось веселье. «Мичиганский оперативный штаб Ленсинг вызывает штаб национальной гвардии Гранд Рэпидс. Место „Фокстрот Зебра девять-девять“ введено в эксплуатацию. Пожалуйста, переведите туда объекты. Конец связи». Он посмотрел на меня, а я — на него, без малейшего понятия, что же происходит. «Объекты?» — вслух спросил я. Мистер Льюис казался более воодушевлённым, чем я. Он цыкнул на меня, чтобы послушать передадут ли по каналу связи ещё чего-нибудь. «Бип, Бип, Бип, это штаб „Рэпидс“, ожидайте номера социального страхования объектов. Передаю их по безопасному каналу номер 27. Бип, Бип, Бип». Это сообщение ещё больше нас напугало, и я сказал: «Старик, у нас нет никакой информации о коллапсе Британии, Би-Би-Си найти можешь?»
Он убавил громкость, снял очки и посмотрел на меня как напуганный ребёнок на фильме ужасов: «Сынок, я уже больше трёх часов проверяю все частоты вещания Би-Би-Си. Такое ощущение, будто целая страна исчезла с лица Земли. Корона горит, а их деньги ничего не стоят, раз уж даже коммунисты их не хотят. На британских островах происходит что-то плохое, а мы не можем понять, что. Из-за того, что оттуда нет никакой информации, мне становится только страшнее. Если у них такие проблемы, я даже думать не хочу о том, что происходит в южной Каролине или Детройте».
Я посмотрел на светящийся «Халликрафтерс» и начал беспокоиться о своей жене и том, что за чёрт происходит в темноте. Скоро наступит рассвет, и через несколько часов я пойду домой, спасибо за это Богу.
25 февраля 2010 6:40, центральное время
Майк медленно подкатился к съезду в сторону своего города, ожидая, что его остановит блокпост. Однако, на этот раз, там никого не оказалось. Подчинённых шерифа отозвали на другие дороги округа, пытаясь одновременно защитить его центр. Зная, что жена, наверняка, волнуется и ждёт его звонка, он ухватился за мобильник, но увидел на экране надпись «Нет сети». «Ну что ж, слава Богу, я старомоден», — пробормотал он и поднял микрофон своего любительского радио «Кобра». Он настроился на 35 канал ВБПЧ и нажал на кнопку микрофона, медленно и чётко проговорив: «Запрос на 37, запрос на использование 37-го, милая, ты сегодня на связи?» Он снова включил первую скорость, медленно разгоняя пустой трейлер, чтобы не скользить на заледеневшей дороге. К его облегчению по радио раздался голос: «Детка, я дома, у меня всё в порядке, кофе уже готовится. Ты когда будешь дома?» Майк улыбнулся, он знал, что его жена была настоящей железной леди и в точности последовала его указаниям. «Тут настоящий каток, если меня не вынесет с дороги, я буду дома через двадцать минут. Люблю тебя, солнышко!» — сказал Майк и повесил микрофон на место. «Я тоже тебя люблю, скоро увидимся», — успокаивающе проговорил голос на другом конце. Приключения банды «Блэкуотёр» были позади, и Майку не помешает передышка.