День, когда пришли марсиане
Шрифт:
– Окончательно, поскольку никто не станет нанимать меня с таким букетом болезней.
Доктор нахмурился.
– Вы должны постараться не быть столь пессимистичным, капрал. Возможно, вам поможет психотерапия… может, несколько занятий с психоаналитиком…
– Я подумаю об этом, - сказал Сэйр, вставая. Он был капралом, а доктор - майором, но Сэйр тотчас же повернулся к нему спиной и вышел.
Что они теперь смогут с ним сделать? Он пошел назад в палату. На другой день он закончил дела со своим увольнением, надел гражданскую одежду и, прихрамывая, вышел из госпиталя в пустую гражданскую жизнь.
Единственное, думал он, о чем ему не надо беспокоиться, - деньги. У него была пенсия по стопроцентной нетрудоспособности, восемьдесят долларов в месяц по почти забытому школьному страховому полису и еще две тысячи долларов жалованья за вынужденный прогул лежали в банке. И еще боль.
Полные безделья дни и хроническая боль добавили кое-чего нового в его жизнь. За несколько месяцев он приобрел одну вещь, которая во многом изменила его жизнь - он приобрел привычку.
Одной из перемен было то, что очень скоро его снова стали заботить деньги, причем очень.
За работу в природном заповеднике платили немного, но каждый доллар помогал добыть сумму, которую забирал поставщик наркотиков. К тому же, доктор Мариано была лучшим в мире боссом.
Искалеченному ветерану и старому профессору было чрезвычайно хорошо вместе, хотя различие между ними было огромным, Сэйр был молод. Мариано было за шестьдесят. Сэйр бросил колледж, чтобы пойти в армию. Мариано имела три докторских степени. Мариано была почти слепа на один глаз и абсолютно глуха на одно ухо. Если бы вы заговорили с ней со стороны ее глухого уха, она стала бы осматриваться вокруг своим зрячим глазом, чтобы понять, откуда идет звук, прежде чем осознать, что это голос и что, возможно, он говорит нечто стоящее того, чтобы разобрать речь. С другой стороны, Сэйр имел великолепное зрение, слух летучей мыши и обоняние, которое позволяло ему уловить запах женских духов за полквартала. Это была одна из его проблем. Это постоянно напоминало ему о том, чего он никогда не сможет иметь. И если бы он искал дополнительную причину, чтобы сесть на иглу, то этого бы хватило. Но ему не были нужны дополнительные причины. У него и так их было целых две, и весьма основательных.
Первая - неутихающая боль, которую героин мог хоть на время притупить.
И вторая - после того, как он принимал дозу, спустя некоторое время приходила еще более сильная боль, если он не успевал вовремя наскрести деньги, чтобы на день или два избавиться от нее.
Это даже не совсем боль. Это было отвратительнее, чем боль. Это было уничижение. Оно было болезненным и мучительным, его рвало, он обливался потом и заходился в кашле. Хуже всего было сознавать, что если бы у него были деньги, то всего лишь через мгновение он был бы снова здоров и счастлив.
А затем, не так уж и много времени спустя, снова начнет подкрадываться боль, а с нею дрожь и страшная, жгучая, отчаянная потребность.
Летом природный заповедник имени Джона Джеймса Одубона не закрывался до заката. Это происходило изрядно позже восьми часов, но посетители редко приезжали позже семи. Профессору Мариано тоже редко приходилось возвращаться в хижину после своего короткого одинокого обеда, но когда она зашла сюда сегодня, она застала Соломона Сэйра за своим столом. Он сидел, подпирая рукой подбородок, и неотрывно смотрел на экран черно-белого переносного телевизора, который она держала для того, чтобы узнавать прогноз погоды и иногда узнавать из новостей об основных событиях.
– Сол, вам не платят сверхурочных, - ласково пожурила его она.
– Идите домой. Добровольцы закроют заповедник.
– У Люси сын температурит, - рассеянно сказал он.
– Я сказал ей, что обо всем позабочусь. Я смотрю специальный выпуск о марсианах.
– Марсиане, - фыркнула она и отвернулась. Она порылась на библиотечных полках в поисках «Перечня исконных североамериканских растений», надеясь, что найдет в шестом томе, какой именно вид Ленты Королевы Анны, Daucus carota, она сегодня нашла на стоянке у . «Бургер Кинг», где она обедала.
– Все говорят, что они похожи на тюленей, - сказал из-за ее спины Сол Сэйр.
– А по-моему, больше на этих австралийских зверюшек, на утконосов…
– Ornithorhynchus anatinus,. – машинально произнесла Мариетта Мариано.
– Нет, на самом деле нет, Сол. У них нет этого утиного носа или перепончатых лап, да и не могло быть - откуда им взяться на Марсе?
Однако она перестала искать книгу, подошла к нему и встала рядом. Она смотрела скорее не на телеэкран, а на своего помощника. Ей не нравился его вид - безразличный, раздраженный, подавленный. Более чем когда-либо ей казалось, что он недосыпает. Под глазами круги, морщинки боли залегли на молодом лице. Она надеялась, что это не приближение одного из тяжелых периодов его жизни. Она полагала, что просто разболелись его травмы, или он опять думает о том, как тяжело все это на нем сказалось… Ей захотелось потрепать его по плечу. Но вместо этого она сказала:
– Скоро эти марсиане прилетят сюда?
– О, думаю, еще не скоро, - мечтательно сказал Сэйр.
– Этой ночью умер еще один.
– Еще один марсианин? Так в живых осталось пять?
– Нет-нет, еще один из команды. Вы же знаете, многие из них очень слабы.
Профессор Мариано кивнула. Всех, по ее мнению, чересчур беспокоили проблемы марсиан и астронавтов, и мало кого тревожили проблемы Земли.
– Ох-ох, - сказала она.
– Опять залепили выходные отверстия в ульях. Я отчистила их. Думаю, сегодня это была пластинка «Херши». Дети, - сказала она, поворачиваясь к стеклянному улью с прямыми стенками, стоящему в противоположном конце комнаты. Насекомые без конца ползали в нем, перебираясь друг через друга.
– Правильно бы сделали, - сказала она, - если бы, скрещенные с африканскими пчелами, закусали бы нас до смерти. Сол! Что это?
Она только сейчас заметила стоящее в горшке на окне растение с красными бутонами. Несколько часов назад его не было.
– О, - сказал, не оборачиваясь, Сэйр, - я принес образец вербейника. Я подумал, что если изучу его, то выясню, для чего он годится.
– Вы ищете чем бы заняться, верно? Но было бы лучше, - резко сказала она, - если бы вы нашли способ уничтожать его. Он - чужой здесь.
– Она вздохнула и задумалась.
– Вот если бы дети решили, что смогли бы хорошенько побалдеть с него? Пробрались бы ночью и повыдергали бы? Не могли бы федеральные власти распространить это по всей стране на рекламных щитах?-она рассмеялась, довольная тем, что нашла что-то, чтобы развеселить Сола… И ей стало неприятно, очень неприятно, когда она увидела, что он не улыбается.
Соломону Сэйру мало чему было улыбаться именно сейчас, когда его проблема все еще не была решена. Поскольку он не знал, как ее решить, он попытался забыть о ней. Он занимался делами, которые не входили в его обязанности или которые не нужно было делать. Когда делать было нечего, он плюхался на стул перед телевизором, чтобы марсиане попытались отвлечь его от проблем. Он смотрел видеоклипы и теледискуссии с участием специалистов - Карла Сагана, Рея Брэдбери и еще какого-то русского, чье имя он не смог уловить, - они говорили о спутниках. Он не всегда слушал то, о чем они говорили, но продолжал смотреть. Он смотрел даже тогда, когда марсиан давно перестали показывать, и станция перешла к передаче четвертого периода баскетбольного матча недели, когда «Маринерс» выиграли у «Чикаго» пять - ноль.