День Кощея
Шрифт:
– Завязывай обзываться, дедушка, – проворчал Аристофан.
– Звучит логично, – вздохнул я. – А из меня он, надо понимать, силу вытянул, как тогда Кощей из Иван Иваныча?
– Краешком только и зацепил, – отмахнулся колдун. – Пошли на пруд? С Тишкой да Гришкой наперегонки поплаваем?
– Попозже на пруд. А это лечится? Ну, то, что из меня силу выкачали?
– Отоспишься, отожрёшься, а к завтрему утру уже как огурчик будешь, – Мировид прищурился. – Ежели только про ту штуковину, что задарить мне обещал, не забудешь, ёшки-матрёшки!
– Да не забуду, не забуду… А что теперь с этим Филимоном делать?
– Пришьём реально, – предложил Аристофан.
– Из пищали Федькиной? – фыркнул Михалыч. – Или с топором за ним по подземельям гоняться будешь?
– Так у нас дедушка Мировид реально могучий колдун, – обернулся к нему Аристофан. – Сходит да конкретно замочит этого Фильку. Да, дедушка?
– Реально могучий, – важно подтвердил Мировид. – Что есть, то есть. Вот, помнится ишо… в каком же енто году было?..
– Потом расскажешь, дедушка, – поспешно прервал его я. – А сейчас сходи, разберись с этим Филимоном, хорошо? А мы пока прикинем, что нам дальше делать.
– Да щаз, – отвел взгляд Мировид. – Прям побежал, ага…
– Не такой-то ты у нас и могучий, оказывается, – прищурился Михалыч. – Да, Мировид?
– Обломался дедушка, – вздохнул Аристофан. – Зато понтов много в натуре.
– Ну чаво?! Чаво?! – заверещал колдун. – Накинулися… Филька, ить, тоже не слабый, однако…
– Ну, вот… – протянул я. – Это что же получается? Закончилась наша операция по добыванию короны?
– Не-не, Федька! – затряс бородой Мировид. – Добудем мы мою руку, даже не сумлевайси! Ну и твою корону тоже отыщем, ёшки-матрёшки. Просто тебе ходу в Холм нет, вот и всё.
– Рассказывай! – потребовал Михалыч. – Запутал нас, старый хрен, без бутылки и не разобратьси… Это я к слову, Аристофан, спрячь стакан. Потом, после победы.
– Злой ты, Михалыч, – вздохнул старый колдун. – И жадный ишо. Вот слабо задарить Тишку да Гришку?
– Рассказывай, дедушка, – попросил и я. – А то мне ещё сил набираться надо, чтобы в вагончик за дискетой сходить.
– А и то! – покивал Мировид. – Молодец, помнишь ишо про должок, ёшки-матрёшки! Вот ты, Федька, хоть и молодой, но жадности в тебе нет. Хороший человек, добрый. А вот Михалыч твой…
– Деда! – завопил я. – Рассказывай!
– Да расскажу, расскажу, чего орать-то?.. Филька ентот, он же духом летает по своим подземельям, так? Вот. А значится, только с духами и может дела иметь, а настоящий мир и существа настоящие ему неподвластны…
– А как же я? Мне-то он прилично так засадил…
– А енто он не тебе. Енто он с силушкой твоей позабавился. А вот, к примеру, свину твоему рогатому, он ничегошеньки сделать и не сможет.
– Вот, блин… – проворчал Аристофан. – Завязывай, а?
– А тебе может? – прищурился Михалыч.
– Угу, – поморщился Мировид, но тут же приосанился: – Как и я ему, ёшки-матрёшки! Только… Силён он, паршивец. Подумать надо.
– Получается, – задумался я. – В Холм теперь без меня? А мне и носу туда сунуть никак?
– Молодец-огурец! – завопил вдруг колдун. – Ить, Федька, хоть твой Михалыч и обзывает тебя всяко, но ум у тебя имеетси. Даже и не сумлевайси! Вона как меня ловко на мысль дельную натолкнул!
– Какую мысль? – устало вздохнул я. Всё же очень сложно общаться со стариками, тем более, такими древними.
– Можно тебе, Федька под Холм, можно! Только надо землицу нашу застолбить и шастай тогда по пройденным комнатам сколько хош!
– И сразу всё понятно стало, – пробурчал я под нос. – Объясни, дедушка Мировид.
– Да там всё просто, – отмахнулся он. – Берёшь соль, заговариваешь её особо и раскидываешь везде, где прошёл уже. Исстари так на колдунских состязаниях все делали.
– Реально, как наши коты городские, – хихикнул Аристофан, – участки свои метят.
– То есть, – уточнил я, – там, где эту твою соль раскидают, этот Филимон пройти уже не сможет?
– Сможет, – кивнул Мировид. – Только не будет. Низзя. Обычай такой.
– Да забьёт он на твои обычаи реально, – хмыкнул Аристофан. – И никто ему ничего типа и сделать не сможет.
– Да хрен там, – захихикал Мировид. – Обычаи нарушать низзя. Все силы земные, водные, воздушные да огненные, все духи богов да колдунов древних, вся наша братия неумертвлённая, на него накинется от обиды лютой.
– Много соли нать? – перешёл к делу Михалыч.
– Фунтов десять, – задумался Мировид. – Там много не нужно. По щепотке на комнату али проход какой и всё.
– Тишка! Гришка! – тут же приказал Михалыч. – Дуйте живенько к Иван Палычу и попросите полпуда соли, понятно, паршивцы? Да смотрите у меня, в столярный цех со своими проказами не заверните! Али ещё куда… Молнией, соколики, пошли-пошли!
– В натуре, деда, – повернулся к Мировиду Аристофан, – давай сейчас реально над солью пошепчи, а я сбегаю, разбросаю её там, где мы уже сегодня прошли.
Пока бесенята бегали на кухню за солью, Мировид всё это время висел в углу под потолком, загибал пальцы, тряс бородой и что-то бормотал под нос и вид у него был довольно озадаченный. А когда мешочек соли был водружён на стол, он сделал несколько кругов вокруг него и тихо протянул:
– Не помню. Забыл напрочь. Эх, старость не радость… Вот как соль сперва очистить да подготовить – помню. Как духов земных призвать для заклятия – помню. А само заклятие…
– А понтов-то было… – ехидно протянул Аристофан.
– Свинота, ты и есть свинота! – огрызнулся Мировид, но вдруг повеселел и заорал: – О! Знаю! Лиховид! А ну, неслух необразованный, подь сюды!
– Ну, чаво? – высунулась борода второго колдуна из потолка. – Занят я.
– Где мой ремень?! – продолжал резвиться Мировид. – А ну-ка, неуч, быстренько стал вот тут да рассказал мне заклятие Дедрадомонуса!