День космонавтики
Шрифт:
От проходящей сквозь крышу кирпичной трубы шло тепло, в окошке видны были высыпавшие на небе бледные весенние звёзды, чай в отцовском термосе с нержавеющей колбой оставался горячим, пригревшаяся собака уютно сопит, свернувшись калачиком у меня под боком — что ещё нужно для простого человеческого счастья? Я стащил сапоги, брезентовые штаны, штормовку (терпеть ненавижу забираться в спальник в верхней, жёсткой одежде!) и устроился, закинув руки за голов, и принялся вспоминать вчерашний день. А вернее — вторую половину, ознаменовавшуюся для меня походом во Дворец.
По
Вот и сегодня, не успели мы рассесться за столами, демократично расставленными полукругом, как случился сюрприз, да ещё какой! Семён Палыч, наш руководитель (между прочим, совмещающий занятия во Дворце с основной работой в располагающемся тут же, на Ленинских горах, астрономическом институте Штернберга) объявил, что этим летом в «Артеке» проводятся сразу три международные «космические» смены — по одной на каждый из трёх летних месяцев. Базой для них станет одна из дружин, «Лазурная», а участниками станут юные любители космоса, и всего, что с ним связано — школьники из нашей страны, а так же Штатов, Франции и даже Японии с Китаем. И отправятся они в Крым не просто так, а лишь приняв участие и добившись успеха в конкурсах фантастических проектов, которые в течение ближайших полутора месяцев будут проходить во всех этих странах.
Как хотите, а это «ж-ж-ж» точно неспроста! Во-первых, мне что в той, первой, что в этой жизни уже случилось побывать в Артеке — летом, после шестого класса, и как раз в дружине «Лазурная», о чём свидетельствовал висящий над письменным столом изрядно выцветший памятный вымпел. Тогда, правда, я попал во всесоюзную пионерскую здравницу не за какие-то особые заслуги, а «по блату» — расстарался двоюродный отцовский брат дядя Валера, занимавший (и, надо полагать, занимающий и сейчас) немаленький пост в московском городском комитете комсомола. А во вторых… помните, как в том самом фильме? «…я представляю к защите фанпроект полёта к звезде Альфа Кассиопеи на космическом корабле «Заря», что означает звездолёт аннигиляционный релятивистский ядерный…»
Решено, лечу! В смысле — еду, конечно. В Артек. Правда, для этого надо сначала занять одно из трёх первых мест в нашем, дворцовском конкурсе, где без меня будет участвовать ещё сотня без малого молодых и горячих энтузиастов от космонавтики — это если считать «юных астрономов», которые тоже, надо полагать, захотят попытать счастья . Но… попаданец я, в конце концов, или где? Конечно, нового, революционного способа хранения антивещества я вряд ли предложу — но если не послезнание касательно многочисленных (и в большинстве своём нереализованных в нашей реальности) проектов, то какое-никакое, а всё же инженерное образование должно сыграть мне на руку? А не поможет это — что ж, я без зазрения совести воспользуюсь ещё одним, как говорили в наше время, «конкурентным преимуществом». Отец, насколько я понимаю, трудится как раз в самой, что ни на есть, актуальной космической программе, этой самой «орбитальной катапульте» — так неужели не поможет сыну хотя бы советом? А там, глядишь, и…
«…команда формируется из детей не старше четырнадцати лет, с таким расчётом, чтобы…»
Не то, чтобы я всё это всерьёз. Не о полётах к звёздам, во всяком случае — не настолько я ещё ошалел, не настолько потерял голову от этого поразительного, нереального и одновременно такого знакомого, родного мира. Или настолько? В конце концов, Смоктуновский в роли ИОО говорит в начальных кадрах фильма, что описанные события произошли летом будущего года, верно? Фильм вышел на экраны в семьдесят четвёртом, то есть сейча с как раз и есть то самое лето будущего, семьдесят пятого года, верно?
Бритька завозилась, перевернулась на спину, сложив по-заячьи лапы на груди и ухитрившись одновременно свернуться калачиком. Нос её при этом угодил мне подмышку, отчего собака сразу громко засопела. Я осторожно подвинул сладко спящего зверя, вжикнул «молнией» спальника и повернулся на бок, прижавшись спиной к мохнатому пушистому боку. Сна мне оставалось часов пять, не больше — а завтрашний день обещал стать долгим и хлопотным.
Конец второй части
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ . Звездопад, звездопад…
I
Я всегда любил ездить в поездах дальнего следования — особенно когда появились эти новые вагоны повышенной комфортности с вайфаем, душем, отличными кондиционерами и массой прочих мелочей, делающих жизнь железнодорожного путешественника не просто сносной, а удобной по-настоящему. В их число, безусловно, входит и буфет (это помимо традиционного вагона-ресторана) где всегда можно было взять с собой бургер, салатик, порцию куриных крылышек или ещё что-нибудь из незамысловатого ассортимента фастфуда на колёсах.
Чего мне иногда не хватает — так это виде бабушек на каждой станции с их пирожками, варёной картошкой с укропом и жареной курочкой. То есть кое-где они сохранились, в особенности за Уралом и дальше, на восток — но вот в центральных районах страны их безжалостно вытеснил организованный сервис. И как же приятно было приобщиться к этому снова — хоть и под недоумённые взгляды спутников, предпочитавших полагаться на собранные мамами в дорогу кульки с провизией. Был такой и у меня, причём с изумительно вкусным содержимым, заготовленным бабушкой, но… думаю, многие меня поймут.
Торговали на перроне и пивом (жигулёвское в тёмно-коричневых бутылках со знакомой наклейкой на горлышке), но тут пришлось ограничиться тяжким вздохом и парой бутылок «Буратино». Слава богу, моя сомнительная репутация не успела просочиться из школы во Дворец — а раз так, то не стоит и начинать. Пусть полагают, что я воспитанный школьник из интеллигентной семьи, увлечённый, как и все, собравшиеся в этом вагоне поезда «Москва-Симферополь», освоением космоса. Последнее, кстати, верно — увлечён, а как же, и даже не меньше иных прочих…