День козла
Шрифт:
– Знаю я, с какого вы… управления, – нервно утирая потный лоб несвежим платком, пробормотал агент.
– Угощайтесь, – пододвинул к нему непочатую бутылку пива майор и подмигнул заговорщески, – для конспирации!
– Для конспирации лучше б водочки, – наливая себе в стакан, буркнул Пеликан.
– Не время, – строго отрезал Сорокин, а потом напомнил задумчиво. – Вот вы, Вениамин Георгиевич, давеча себя ценным агентом назвали…
– Я?! – поперхнулся Пеликан.
– Ну да. Провалите, мол, ценного агента, то да се… Что ж, у вас появилась возможность подтвердить еще раз свою полезность… для органов.
– В смысле? –
– В смысле дать информацию по интересующим нас вопросам.
– Вот где у меня ваши вопросы, – резанул себя ладонью по худой шее Пеликан. – Думаете легко столько лет вести двойную жизнь, стукачить…
– Ну-ну… – поморщился майор. Он терпеть не мог такого вот интеллигентского самоедства сексотов, и, часто сталкиваясь с подобным по долгу службы, знал верный способ борьбы с муками совести агентуры. – Да, кстати, Вениамин Георгиевич, совсем забыл… Тут для вас… хм… премиальные. – Сорокин достал из внутреннего кармана пиджака тощий конвертик, протянул через стол собеседнику. – Три тысячи рублей. Понимаю, не густо. Но у государства сейчас, как вы знаете, трудный период…
– Вечно у вас… периоды, – оттаял при виде конверта Пеликан. – Раньше, бывалыча, тоже на временные трудности эпохи социализма ссылались. Сунут две сотни рублей – и крутись, как хочешь. А настроения антисоветские в обществе нарастали. И я, между прочим, о том постоянно сигнализировал.
– Расписочку… Вот здесь псевдонимчик черкните, – подсунул ему заранее заготовленный текст майор. Спрятав расписку в карман, он откинулся на спинку стула, с удовольствием осушил стакан пива, и, утирая губы бумажной салфеткой, сказал. – А интересует меня, коллега, информация об экстремистских и террористических организациях в вашем городе.
Учитель икнул, вытаращил глаза испуганно.
– Эк… экстремистских?!
– Ну, это, конечно, громко сказано, – успокоил его Сорокин. – Я имею в виду группировки какие-нибудь тайные… В молодежной среде. Нацболы, троцкисты, маоисты и прочие революционеры…
Учитель тоже приложился к пиву, облизнулся – язык у него оказался удивительно длинным. Не пеликан, а ящер какой-то… Птеродакль! – усмехнулся сравнению майор.
– Сейчас у многих молодых людей мозги набекрень, – грустно кивнул Вениамин Георгиевич. – Наркотики, секс… кхе… да! Ну и социальное неравенство юные умы будоражат. А тут еще взрослые… Некоторые, носящие святое звание учителя… масло в огонь подливают. Наша историчка, например. В КПРФ состоит, и на уроках детям о преимуществах социализма рассказывает. Или математичка, Эсфирь Абрамовна. Тоже… выражения допускает. Однажды Россию страной дураков назвала. Ученикам двойки беспощадно лепит. Недавно по соросовской программе компьютер в личное пользование получила и в класс принесла. Для пропаганды ихнего образа жизни… Ну, вы меня понимаете… вполне вероятно, на ЦРУ работает. Или Моссад…
Сорокин вдохнул обреченно.
– Об этом вы, Вениамин Георгиевич, позднее в отчете напишете. А сейчас меня другое интересует. Что, например, в народе о визите Первого президента говорят? Не высказывает ли кто угроз в его адрес?
– Да разное говорят, – с жаром зашептал Пеликан, забыв уже, что минуту назад комплексовал по поводу своей стукаческой участи. – Ругают в основном. Та же Ксения Спиридоновна… ну, я вам говорил про нее, историю
– Я имею в виду высказывания экстремистского характера, – перебил бесцеремонно майор, понимая, что нужной информации у агента нет. – Займитесь вплотную молодежными группировками.
– Постараюсь узнать, внедриться! – с готовностью кивнул Пеликан, заботливо поправив в нагрудном кармане рубашки конверт с деньгами – не дай бог, выпадет!
– Внедряться не нужно, – охладил его пыл Сорокин. – Так, поспрашивайте невзначай у школьников, учителей. У вас, кстати, доверенные лица среди учащихся есть? На чьи сообщения можно положиться?
– А как же! – с гордостью вскинулся Пеликан. – Есть у меня стукачи… в паре-тройке классов. Растим, так сказать, достойную смену…
Сорокин похвалил сдержанно:
– Вот вы оказывается какой… инициативный… Так вот и поинтересуйтесь у них о настроениях в молодежной среде. И завтра мне – сообщение в письменном виде, встретимся здесь же, в шесть часов вечера.
– Конечно, – подобострастно кивнул Пеликан, и, поняв, что разговор окончен, добавил вежливо. – До свидания, э-э… мы с вами так и не познакомились?
– Зовите меня Семен Семенычем, – серьезно отрекомендовался майор и поднялся из-за стола. – Я выйду первым, а вы посидите чуток. Допейте пиво, пока холодненькое, и – за работу,
Сорокин покинул кафе, и, идя по тенистой улочке, думал скорбно о том, что, какова страна, таковы, судя по всему, и спецслужбы. Разве можно считать Пеликана серьезным агентом? Другое дело – на западе. Там нужным информаторам несусветные бабки платят! Да что говорить об иностранных разведках, когда любая преступная группировка за важную информацию такие деньжищи отстегивает, что ему, майору, впору перевербовываться.
ХV
В горотделе Гаврилов прежде всего выслушал доклад начальника разрешительного отдела по результатам проверки владельцев нарезного огнестрельного оружия. Ничего, что смогло бы заинтересовать полковника Коновалова, она не дала. Практически у всех зарегистрированных в городе и районе охотников карабины и малокалиберные винтовки были тщательно вычищены, хранились, как и положено, в стальных сейфах, исключающих доступ посторонних. А вот депутат, Соловейкин, напротив, не сразу вспомнил, куда запрятал приготовленную для защиты демократии винтовку, а потом, хлопнув себя по лбу, вытащил ее, завернутую в дырявую мешковину, из заросшего паутиной чулана. Рыжий налет ржавчины на затворе и в канале ствола напрочь исключал народного избранника из числа подозреваемых
В ходе рейда милиционеры изъяли у населения три незарегистрированных гладкоствольных охотничьих ружья, один обрез и берданку со сломанным бойком. Все это добро лежало на столе в дежурной части, и после беглого осмотра Коновалов решил, что к покушению на президента конфискованные стволы отношения не имеют.
А вот над списком, полученным из местного военкомата, задуматься следовало, в него попало шестеро козловцев – один с афганской войны еще и пятеро с нынешней чеченской. Гаврилов подчеркнул в коротком перечне фамилий одну. Жарков Александр Николаевич, двадцать два года, сержант запаса, награжденный за участие в боевых действиях на территории Чеченской республики звездой Героя России.