День отца
Шрифт:
— Значит, дела у неё идут не так хорошо, — подумал я вслух. — И что же её так шокировало, когда она тебя увидела?
— Известие о разводе. Она увидела меня с тобой, тут же залезла в интернет и её сразило, что мы с Бахтиным разводимся.
— Думала, что ты ни за что не разжала бы коготки?
— Сказала, что она бросила Бахтина, потому что её тоже достали его поклонницы и лёгкость, с которой он относился к случайным перепихам с фанатками.
— И ты ей поверила?
— Честно? Мне всё равно, — Славка пожала плечами. — Даже если он женился на мне ей назло, а эту историю их любви и моего вероломства сочинили
— Почему?
— Потому что у меня есть фотограф, — снова пожала Славка плечами. — Кстати, она приезжала с сыном. Славный такой мальчишка. Болтливый, шумный.
— Похож на Бахтина? — улыбнулся я.
Славка засмеялась.
— Наверное, Татьяне бы хотелось. Но она знала про его операцию, для того та и была сделана. И там без вариантов.
— А ты что о ней думаешь? Даже если ошибаешься, скажи, что было на самом деле между ними с Бахтиным по твоему мнению?
— Мне кажется, любовью там и не пахло. Бахтин был ей интересен только потому, что он богат, красив, известен. И да, она его бросила. Но не по-настоящему. Она поставила условие, что вернётся, если он прекратит её унижать своими изменами. А он плевать хотел на её условия. Он мог выбрать любую. И ему было из кого выбирать. Какая ирония, правда, что он выбрал меня?
— Вовсе нет, — уверенно покачал я головой. — Тебя одну никогда не интересовали ни его популярность, ни его слава, ни его деньги. Только он сам, такой как есть, со всеми его недостатками, которые ты просто принимала, не пытаясь его исправить. Это бесценно. И он не мог этого не заметить и не оценить, уверен. Он же не дурак.
— Ты слишком добр ко мне, Рим.
Я бы возразил: нет, я просто тебя люблю. Но она ведь и так знала, правда?
— Как там, кстати, чемпионат КХЛ? — спросил я без всякой издёвки.
— Я не слежу. Но мама меня просвещает. Сказала, что клуб Бахтина вышел в финал. Завтра решающая встреча, — она тяжело вздохнула. Как всегда вздыхала, едва разговор заходил про маму. — Мне кажется, она только для того и приезжает — напоминать мне, что скоро вернётся муж. И упрямо делает вид, что тебя не существует, игнорируя любую информацию со словом «Рим», — Славка покачала головой. — До смешного. Я сегодня при ней давала распоряжение домработнице, чтобы та собирала только мои личные вещи, а коробку с сувенирами из поездки в Европу, где написано «Рим. Ватикан», отвезла обратно из старого в новый дом. Так мама попросила у меня трубку и уточнила: «Нина Борисовна, может, там написано «Италия»? Исправьте, пожалуйста! Да, пусть будет «Италия. Ватикан».
Я стукнулся лбом в руль. Благо, мы остановились на светофоре.
— Надеюсь, с карты мира из-за меня она не вычеркнет Вечный город?
— Со своей пусть вычёркивает что угодно, а на моей пусть везде будет написано: Рим, Рим, Рим. Я не против, — улыбнулась Славка.
— Давно хотел тебя спросить. А эта домработница надёжная? И кто ещё работает в доме, кроме неё?
— Только Нина Борисовна. Она и Мамашариф работают на два дома: новый и старый. А в том «старом», что подарили мне родители, ещё живёт супружеская пара, она присматривает за садом и порядком, пока там никто не живёт.
— Мамашариф? — удивился я.
— Да, таджик, — кивнула Слава. — Убирает снег, листья, летом стрижёт газоны, моет фасады и дорожки. А Нина следит за чистотой, порядком, вещами, запасом продуктов и прочего в доме. В общем, помогает мне с хозяйством. Она работает у нас уже лет десять. Её я бы стала подозревать в последнюю очередь, если ты об этом.
— О чём же ещё, — пожал я плечами. — Но мне просто интересно, как ты живёшь. Кстати, Нину я помню.
— Кстати, я записалась на обследование, — сжала мою руку Славка, — убедиться, что улучшения действительно есть. И пригласила пройти тесты вместе со мной Зинаиду Витальевну.
— Слав, ты не должна! — дёрнулся я, словно мне дали пощёчину. Не думал, что тёть Зина скажет ей о своих подозрениях. — Мало ли что эта ворчливая старушка там себе придумала…
Славка уверенно подняла руку, останавливая поток моего красноречия:
— Я хочу, Рим. Хочу, чтобы она знала: я ничего не скрываю. И, если окажется, что я и правда больна чем-то генетическим и неизлечимым, пусть она узнает первой.
— Давай, я узнаю первым, — протянул я руку и сжал её пальцы. — Я пойду с тобой на обследование. И только мы будем решать, что с этим делать, если какой-нибудь страшный диагноз подтвердится: ты и я. Друзья, родственники, коллеги, знакомые — всё это, конечно, прекрасно, но никогда не старайся никому угодить. Это самое бесполезное занятие в мире. И никого не слушай, Слав. Поступай так, как ты считаешь нужным. Это твоя жизнь. И она должна быть такой, как хочешь ты.
— Правда? Тогда я хочу посмотреть финальный матч, — вдруг сказала она. И посмотрела на меня пристально. — Одна.
— Не вижу причин этого не сделать, — уверенно ответил я.
Прикусил губу, чтобы тяжело не вздохнуть. Она права: ты и я — тоже неправильно. Решать должна прежде всего она. А я могу только её поддержать и как-то смириться или нет с её решением.
В их непростые отношения с Бахтиным мне однозначно не стоит лезть. Во-первых, я ничего там не пойму — они для меня как календарь майя. Во-вторых, каждый имеет право на заповедный уголок души, не для чужих глаз, что бы мы там ни хранили. А в-третьих, меня и так стало слишком много.
Но чтобы поднять ей настроение и закончить уже этот непростой разговор, я снова вспомнил про Князева.
— Помнишь, как летом мой батя однажды взял нас на рыбалку? — спросил я без предисловия.
— Когда были я, ты и Князев? — тут же улыбнулась она.
Князев злился, что мы взяли Славу. И к нему прицепилась оса. Со злости он стал размахивать веником, оса укусила меня, потом Славку, а потом и Князева. Было и смешно, и больно, и лица у нас стали такие, что мы смотреть друг на друга не могли — ржали.
Смеялись мы и сейчас, вспомнив.
Так, смеясь, и ввалились домой.
— Привет, пап! — крикнул я с прихожей и осёкся, увидев его лицо. — Полина, не звонила? — привычно спросил я, только шёпотом, не понимая: Стефания спит? Что?..
Он неопределённо мотнул головой.
Я повернулся в направлении его странного взгляда.
В дверях комнаты стояла Полина.
ворона предвидела басни финал
и сыр поедала без звука