День разгорается
Шрифт:
— А что творится, что творится кругом! Ужас!.. — горячо сказал он. — Эти аресты... Эта казнь...
— Да, да!.. — кивала головой Гликерия Степановна и вздыхала. И неожиданно вспомнила: — Надо Бронислава Семеновича беречь! Он, как дитя!..
— Надо!.. — радостно согласился с ней муж.
Суконников-старший вернулся домой к обеду в прекрасном расположении духа. Он побывал у ректора семинарии, у полицеймейстера, кой у кого из видных в городе коммерсантов и всюду получил самые достоверные сведения, что по империи идет усмирение бунта, что в Москве
— Ну, теперь, — сказал полицеймейстер, — надо этими выборами по-настоящему заняться. Самое время. Вам бы, Петр Никифорович, порадеть бы об этом деле надо. Вы, можно сказать, оплот!
Суконников выпятил грудь и крякнул. Конечно, он знает, что такие вот, как он, для государства большую цену имеют. Но выслушать это от начальства лишний раз было приятно.
Дома Суконников-старший был приветлив со всеми. Он ходил по комнатам и вполголоса напевал какую-то песню. Жена выходила на кухню и делилась с кухаркой:
— Сам-то, слава те, господи, веселый сегодня да добрый! Ты, гляди, не пережарь гуся!.. Грибочков принеси! Знаешь, ведь, он когда добр, покушать вкусно любит.
Потирая руки, Суконников прошел в гостиную, прошелся по толстому ковру, постоял перед горкой с чеканными и литыми серебряными стопками и сулеями, остановился возле портретов родителей, оглядел позолоченную мебель, бархат портьер и скатертей, сверкание люстры, тяжелое и кричащее богатство своего жилья и усмехнулся. Потом приблизился к резному дорогому киоту, из которого, украшенные серебром и позолотой, мертво глядели боги, быстро перекрестил мелким крестиком грудь и опять усмехнулся.
— Аксюша, мать! — крикнул он жене. — Чего это Серега не идет? Не сказывал он, когда прибудет?
— Обещался к обеду придти, — отозвалась Аксинья Анисимовна, появляясь в дверях. — Вот скоро, поди, и явится... А что это, Петра Никифорыч, хочу я у тебя спросить: на совсем ли прекращенье беспокойств выходит, или чего еще, прости господи, ждать надо?
— Эх, ты, мать! — рассмеялся уверенно и снисходительно Суконников. — Маловерка ты! Да теперь бунтарей так скрутят, что они навсегда забудут, как бунты заводить!.. Сдыхала, поди, как сказнили четырех? Ну, еще не мало их достойной казни предано будет!
— Страсти-то какие, Петра Никифорыч!..
— Чего страсти? На том и крепость государства стоит. Ежли им потачку дать, то они и государство разрушат, и веру православную опоганят, и жизненный спокой людям нарушат... Слыхала, как говорится, надо из пшеницы плевелы вырывать, дабы пшеница чистая и здоровая росла!
— Плевелы!.. — покачала головой Аксинья Анисимовна, вслушиваясь в непривычное слово, будто оно таило в себе что-то страшное. — Плевелы!
— Вот их и рвать и рвать надо, с корнем!.. — Суконников сжал кулак, поднял его и опустил, показывая, как надо с корнем вырывать сорные травы. Аксинья Анисимовна проследила взглядом за тяжелым мужниным кулаком и невольно вздохнула. У Суконникова лицо стало злым, и глазки ушли под нахмуренные брови.
— Благодарение господу... — продолжал Суконников после короткого молчания, — благодарение господу, что начальство не совсем растерялось и что есть еще у государя императора верные слуги. А то, понимаешь ли ты, что могло бы приключиться?.. Вот все это, — он обвел широким жестом тяжелое и громоздкое великолепие своей гостиной, — все, что отцами нашими и нами наживалось, все могло прахом пойти!.. Чуешь ты это, мать?! За ничто пострадали бы! Голоштанники бы да жиды проклятые верховодить бы стали нами!.. У-у! И подумать-то тошно!..
Суконников, тяжело ступая, прошелся по гостиной и остановился против портретов своих родителей.
— Вот гляди, — показал он на большие полотна, заключенные в золоченый фигурчатый багет. — Они мне капиталы оставили, нечего грешить, немалые, а я трудами своими и мозгом утроил суммы!.. Я, может, ежели бы захотел, так своими капиталами самого полицеймейстера, а то гляди кого и повыше, со всем потрохом купить в силах!.. А эти сук-кины сыны заставили меня в опасение войти, ночей не спать, здоровья, может, лишиться!.. Это разве забыть можно!.. Не-ет!.. Завсегда помнить буду! И пособие окажу всякому и кажному, кто их, мерзавцев, сокрушать будет!.. Мне нонче праздник оттого, что довелось, слава те господи, справедливости дождаться!.. Вот!..
Голос Суконнпкова звучал хрипло. Аксинья Анисимовна притихла и, не переводя дыхания, следила за мужем. Она вслушивалась в его слова, и ей отчего-то становилось страшно. Так много лет назад пережила она подобный страх, когда муж вернулся однажды вечером домой и долго жег в печке какие-то бумаги, а на утро компаньон мужа прибежал бледный и в чем-то умолял Петра Никифорыча, но Петр Никифорыч сидел окаменелый и только вот таким же хриплым голосом, как сейчас, твердил:
— В деле коммерческом дружбы, брат, нету!.. Ежли я промахнусь, ты мне глотку перерви, а ежли ты спотыкаешься, уж не посетуй! Задавлю! Задавлю!..
И к вечеру компаньона вытащили из петли...
— Четырех удавили! — на всю гостиную крикнул Суконников, продолжая свои разглагольствования. — Мало! Через десятого надо их изничтожать! И чтобы семени от них не осталось!...
— О, господи! — не то сочувственно, не то испуганно вздохнула Аксинья Анисимовна.
С паспортом Андрея Федорыча в кармане, имея вполне благонадежный и незаметный вид, Сергей Иванович благополучно сел в вагон и уехал из города на запад.
Он оставлял город, где продолжались аресты и готовились новые военные суды, с чувством большой тяжести и горечи. Но ему некогда было предаваться горестным чувствам и тоске: впереди ждала его большая, трудная и опасная работа. Там, куда он ехал, продолжалась борьба, нужны были люди, и партия возлагала на него серьезные обязанности.
Только изредка трогал, по своей всегдашней привычке, когда волновался, очки Сергей Иванович. Кругом него хмуро и неразговорчиво возились пассажиры. На остановках в вагон входили солдаты с жандармом, осматривали едущих, иногда требовали у них документы. Паспорт Сергея Ивановича несколько раз побывал в руках жандармов. Несколько раз щупающие, злые глаза оглядывали Старика, но он вел себя невозмутимо, и от него отходили ни с чем...