День рождения Буржуя - 2
Шрифт:
– Это твои друзья?
– Да, - он погладил девушку по спине.
На фотографии Пожарский сидел в окружении веселой компании, выбравшейся в гости к бабе Кате. Улыбающиеся лица Толстого и Веры, Буржуя и Амины. Насупленный доктор Костя. Баба Катя с тарелками и рушником.
Лиза долго разглядывала снимок.
– Расскажи мне о них.
– Обязательно. Только давай не сегодня.
– Ну расскажи. А то получается, что я влюбилась в человека, о котором ничего не знаю, кроме того, что он любит прогуливать работу. Которая была твоей любимой?
– Какая ты проницательная...
– Ну, это легко, - пояснила свой выбор польщенная Лиза.
– У той, второй, лицо злое. Похожа на любимую внучку Бабы Яги.
Олегу вспомнился тот вечер. И Амина, еще живая. Нет, она не была злой. Она была справедливой. И сильной. Он промолчал.
– А куда она подевалась, твоя бывшая любимая?
– поинтересовалась Лиза.
– Никуда она не подевалась. Вышла замуж за моего друга.
– Ничего себе!
– вскинулась девушка.
– Какой же он друг после этого?
– Отличный. Лучший на свете!
– Эй, мужики... Вы чего?...
– промычал в стену Василий.
– Помолчи. Будешь вякать без разрешения - морду о стенку размажем, понял? Рассказывай: что твой мусор раскопал?
Глухой голос за спиной чуть приблизился, и теперь краем глаза Василий мог различить нечеткий силуэт человека в черном. Парень скосил глаз сильнее. В поле зрения появились еще двое. Но говорил только один. Первый. Тот, что стоял поближе. Остальные только обменивались странными знаками. Василий постарался придать своему голосу как можно больше искренности:
– Вы это о ком?
Фигура подняла палец. Лицо Василия тут же сильнее влипло в стену и поехало по выбоинам каменной кладки. Оказалось, что острые края выщербленных кирпичей могут резать не хуже ножа.
– Ай, - невольно вырвалось у Василия.
– Это не ай, - наставительно заметила фигура.
– Ай будет, если не перестанешь валять дурачка. Я тебе вопрос задал.
Фигура оперлась рукой о стену в нескольких сантиметрах от лица Василия. Правой рукой. В лунном свете блеснул циферблат часов. Василий, постанывая от боли, заговорил:
– Да что рассказывать? Ни черта он не раскопал. Сам удивляюсь, как его еще не послали с такими результатами. На месте мы топчемся...
– А утром куда ездили?
– К придурку одному. Артуром зовут.
– И что?
– Ничего. Пусто.
– Не врешь. Живи пока... А что мусор дальше планирует?
– Понятия не имею, - лицо, повинуясь мановению пальца сильнее прижали к стене.
– Да правда!
– крикнул Василий. Хватка чуть ослабела.
– Он и сам, по-моему, не знает. А мне вообще ничего не рассказывает. Так, дает задания. Ерунду всякую...
– Что, не верит тебе, что ли?
– Наверное. Не знаю.
– Придется сделать так, чтобы поверил. Ясно?
– Это как?
– Твои проблемы. Ничего не скажет - сам вынюхай. Но чтобы знал все! Понял меня?
Голос по-прежнему звучал глухо. И очень спокойно. Но не прислушаться к нему было невозможно.
– П...понял, - выдавил из себя Василий.
– Сообразительный. Это хорошо. Тогда слушай: тебе будут звонить. На мобильный. Будешь сообщать обо всем, что вы со своим мусором нарыли. И телефон поменяй. Твоим только орехи колоть...
– Это что же - я стучать должен?
– тихо спросил Вася, заранее зная ответ.
– Почему же должен?
– в голосе прозвучала легкая насмешка.
– У тебя выбор есть. Можешь, например, умереть героем. Дело твое. Так что давай, решай, - раздался четкий щелчок взводимого курка.
– А я пока до пяти посчитаю.
– И в ушах Василия зазвучали такие же отчетливые, как недавний щелчок, слова: Один. Два. Три. Четыре...
За окнами ворожкиной хаты едва теплился огонек свечи. Где-то в стороне громко выли на луну собаки. Джип Толстого и машина охранников затормозили у самого плетня. Толстый подобрал ноги из-под руля и попытался встать. Но не смог. Ноги подгибались.
– Вот и приехали, - радостно сообщил Костя, который уже успел колобком выкатиться из машины и обежать капот.
– Ну что же вы?
– Не могу. Ноги не идут, - голос Толстого звучал глухо и безжизненно.
– Ай-ай-ай, как не стыдно. Такой большой, а доктора боится, фальшивым докторским речитативом пропел Константин и поманил пальцем телохранителей.
– Ну-ка, молодые люди, помогите.
Ребята подхватили шефа под руки и повели к хате.
– Какого доктора?
– с надеждой спросил Толстый. Докторов он не боялся.
– Ну тетю Стефу. Какая разница, - пояснил забежавший вперед Костя.
– Она, если хотите знать, совсем не страшная. Так - немного строгая.
У самого порога Толстый оттолкнул от себя охранников.
И решительно, как в бой, шагнул вперед.
Он не запомнил большей части совершенного над ним обряда. Если честно - не запомнил почти ничего. Он погрузился в какое-то странное беспамятство, от которого очнулся только в самом конце. По телу струился холодный пот, Стефания ходила вокруг кругами, и руки ее то обнимали воздух рядом с головой Толстого, то снимали с его лица невидимую паутину. Ворожка что-то бормотала. Постепенно Толстый стал различать слова:
– ... И сылы в тэбэ багато, а ты и в coби нэ видчуваеш... И любови на сто рокив, а ты в ний сумниваеш...
– Стефания пронзительно поглядела ему в глаза. Да так, что он отшатнулся.
– А друг твий, якого вcи давно поховалы, жывый... И дытынка його, яку вси давно поховалы, жыва.
ГЛАВА 5
Василий шипел и подпрыгивал на диване. Наконец он не выдержал и отшатнулся от склонившегося на ним Борихина.
– Щиплет!
Прозвучало это так по-детски трогательно, что в ментовской душе Борихина даже возникло теплое полуотцовское чувство. Но он не позволил себе никак его проявить, наоборот - с особой решительностью притянул Василия за шею и еще раз безжалостно ткнул щедро смоченным бриллиантовой зеленью тампоном в разодранную Васину щеку.