День триффидов (авторский сборник)
Шрифт:
— Никогда не слышала ни о чем подобном, — тихо сказала Филлис.
— Да, — согласился он, — но все когда-нибудь происходит впервые.
— Не очень-то утешительно, — прокомментировала Филлис.
Парень с Эн-Би-Си внимательно посмотрел на нас.
— Кстати, ребята, — сказал он, — вы были на «британской рыбалке»… Может, вы знаете, зачем нам это нужно? Почему нас вечно тянет сунуть голову в самое пекло?
— Я лично не удивляюсь, — ответил я.
Он кивнул.
— Попробуем так, — предложил он после минутной паузы. — Мне сказали, что невозможно пропустить ток высокого напряжения, скажем, в миллион вольт, по неизолированному стальному тросу, находящемуся в воде. Не могу спорить, я в этом не разбираюсь. Но, если бы это было возможно, то эффект был бы именно тот, который мы наблюдали.
— Но ведь там были и изолированные кабели? — спросила Филлис.
— Конечно. Даже телевизионный кабель, проведенный на наш корабль, и тот был заизолирован. Но он не смог бы выдержать тока столь высокого напряжения, враз расплавился бы. Мне представляется, что ток шел по основному кабелю, хотя друзья-физики со мной не соглашаются.
— У них есть другое объяснение? — спросил я.
— Даже несколько. Кое-что может показаться вполне правдоподобным, — сказал он и добавил: — Для тех, кто не видел взрыва.
— Если ты прав, то это весьма странно, — задумчиво произнесла Филлис.
Он посмотрел на нее.
— Все это странно, независимо от того, прав я или нет. Что бы ни говорили физики, они сами озадачены.
— Но с другой стороны… — начала Филлис.
Он покачал головой.
— Я гадать не буду, у нас слишком мало данных. Если бы все, что нам известно теперь, мы знали много раньше…
Мы вопросительно взглянули на него.
— Только между нами… наши собираются сделать еще пару попыток, но без огласки.
— Где?
— Одну — где-то недалеко от Алеут, другую — в бассейне Гватемалы. А что ваши?
— Не знаю, — честно признался я.
Он опять покачал головой.
— Темните…
В течение нескольких недель мы держали ухо востро, тщательно просматривая всю прессу, надеясь хоть что-нибудь вычитать о новых испытаниях, но безуспешно. Месяц спустя снова объявился парень с Эн-Би-Си.
Нахмурив брови, он сообщил:
— У Гватемалы они ничего не обнаружили. Судно южнее Алеутских островов все время держало с базой связь по радио. Во время погружения связь оборвалась, судно исчезло.
Официальные сообщения об американских подводных исследованиях остались за семью печатями. Временами до нас доходили слухи, свидетельствовавшие о неспадающем интересе к событиям в океане. Иногда в прессе появлялись отдельные статьи, сопоставив которые, можно было получить смутное представление о состоянии дел.
Наши контакты с Флотом, будучи дружескими, оставляли желать лучшего, что нас сильно огорчало. Коллеги по ту сторону Атлантики чаще находят общий язык со своими официальными источниками, но на этот раз и они молчали. Видимо, и там что-то застопорилось.
Зато о болидах все позабыли, только очень немногие нет-нет да и присылали весточку о новых появлениях красных точек. Я все же не расслаблялся: мало ли что вдруг может всплыть.
По моим данным, оба феномена — катастрофы в океане и болиды — никто так и не связал друг с другом. Вскоре их и вовсе забросили, оставив необъясненными сенсациями летнего сезона, а по прошествии трех лет и мы с Филлис о них почти не вспоминали.
Нас занимало другое: рождение сына Вильямса и его смерть восемнадцать месяцев спустя. Чтобы помочь Филлис пережить это, я исхитрился раздобыть заказ на репортаж о путешествии, продал дом и некоторое время мы скитались по свету.
Честно говоря, мои репортажи были моими только отчасти, на самом деле внешний лоск и эффектные концовки, которые так нравились слушателям И-Би-Си, принадлежали Филлис. Она, естественно, писала и свои сценарии, когда не была занята наведением глянца на мои репортажи.
Мы много трудились, и к моменту возвращения домой наш престиж вырос, у нас накопилось множество материала, было над чем поработать, и даже появилась уверенность, что мы на правильном пути.
И тут американцы потеряли у Марианских островов круизный лайнер. Заметка была очень краткой — слегка приукрашенное в редакции сообщение телеграфного агентства, но что-то в ней было такое, что привлекло наше внимание. Филлис достала атлас и принялась изучать карту.
— С трех сторон Марианы окружают большие глубины, — сказала она.
— Да, — отозвался я. — Что-то тут не так. Не знаю, что именно, но мне как-то не по себе.
— Слухами земля полнится: надо проверить все неофициальные источники, — решила Филлис.
Мы так и поступили, но безуспешно. Ничего, кроме заметки телеграфного агентства: «Туристический лайнер «Кивиноу» затонул в ясную погоду, в живых осталось двадцать человек, назначено официальное расследование». Но о результатах расследования мы так никогда и не услышали. Инцидент был заглушен шумихой вокруг затонувшего при невыясненных обстоятельствах русского судна, промышлявшего восточнее Курил. Так как для Советов любая неудача связана с происками капиталистических акул и реакционных фашистских гиен, то желчные намеки и обвинения в адрес Запада сыпались довольно долго, и происшествие это стало казаться куда значительнее, чем потеря американцев — на самом деле, более серьезная. В шуме брани мистическое исчезновение гидрографического норвежского судна «Утскарпен» за пределами родной Норвегии осталось почти незамеченным.
К сожалению, я потерял свои записи, но насколько помню — еще с полдюжины кораблей, так или иначе связанных с морскими исследованиями, исчезли до того, как американцев постигла новая потеря, теперь у Филиппин.
На сей раз они потеряли эскадренный миноносец, а вместе с ним и терпение.
Хитроумное заявление «…так как воды в районе Бикини недостаточно глубоки для объявленной серии подводных испытаний атомного оружия, место полигона перенесено на тысячу миль к западу», возможно, и ввело в заблуждение простаков, но в кругах газетчиков и радиожурналистов началась настоящая драка за прикомандировку к экспедиции.