Деньги, банковский кредит и экономичские циклы
Шрифт:
Наиболее правильная стратегия для реализации предложенной нами реформы должна вследствие этого опираться на дуальный принцип. Его первая часть сводится к постоянному изучению и образованию публики, ознакомлению ее с теми значительными выгодами, которые люди получат от достижения конечных средне-и долгосрочных целей. Вторая часть предполагает принятие некой краткосрочной политики постепенного движения к этим целям. Такая политика должна всегда быть последовательной, не упуская этих целей из виду. Только такая стратегия сделает в средне-и долгосрочном периоде возможным то, что сегодня кажется особенно трудным [863] .
863
См. ставшую классической книгу Уильяма Хата: William Н. Hutt, Politically Impossible…? (London: Institute of Economic Affairs, 1971). Весьма схожее с этим исследование осуществлено нами применительно к реформе системы социального страхования Испании, см.: Huerta de Soto, «The Crisis and Reform of Social Security: An Economic Analysis from the Austrian Perspective,» Journal des Economistes et des Etudes Humaines 5, no. 1 (March 1994): 127–155. Наконец, нами разработана новая версия изложения идеи о наилучших шагах по дерегулированию экономики, представленная в статье: Jes'us Huerta de Soto, «El economista liberal y la pol'itica,» Manuel Fraga: homenaje acad'emico (Madrid: Fundaci'on C'anovas del Castillo, 1997), vol. 1, pp. 763–788. Английская версия: Huerta de Soto, «A Hayekian Strategy to Implement Free Market Reforms,» in Economic Policy in an Orderly Framework: Liber Amicorum for Gerrit Meijer, J. G. Backhaus, W. Heijmann, A. Nentjes, and J. van Ophem, eds. (M"unster: LIT Verlag, 2003), pp 231–254.
Теперь
Стадии реформирования финансово-банковской системы
На рисунке 9–1 представлены пять основных стадий процесса реформирования финансово-банковской системы. На рисунке стадии сменяют одна другую слева направо{32} в естественном порядке: от системы с наибольшей степенью контроля (централизованное планирование банковско-финансового сектора) к наименее контролируемой (в которой центральный банк упразднен и господствует полная свобода банковской деятельности, хотя банковское дело подчинено принципам права, следствием чего является поддержание 100 %-ного коэффициента резервирования).
Первая стадия соответствует «централизованному планированию» финансов и банковской деятельности. Иными словами, эта система жестко контролируется и регулируется центральным банком. Именно этот тип существует сегодня в большинстве западных стран. Центральный банк имеет монополию на выпуск банкнот и в каждый момент времени определяет общий объем денежной базы, а также учетную ставку, применяемую к частным банкам. Частные банки ведут операции с частичным резервированием и расширяют кредит, не обеспеченный реальными сбережениями. Эти операции основаны на банковском мультипликаторе, который регулирует увеличение количества фидуциарных средств обращения. Он устанавливается центральным банком. Таким образом, центральный банк дирижирует кредитной экспансией и увеличивает предложение денег посредством покупки ценных бумаг на открытом рынке (что приводит к частичной или полной монетизации государственного долга). Кроме того, центральный банк направляет частным банкам инструкции в отношении степени жесткости условий, на которых они предоставляют кредиты. Эта стадия характеризуется независимостью денежной политики отдельных стран (монетарный национализм) и более или менее хаотическим международным порядком с гибкими обменными курсами, которые часто используются как мощное конкурентное оружие в международной торговле. Эта система порождает масштабную кредитную экспансию, которая искажает производственную структуру и периодически провоцирует бумы на фондовом рынке и неустойчивость экономического роста с периодическими сильными экономическими кризисами и спадами, распространяющимися по всему миру.
Вторая стадия процесса реформирования представляет собой первый шаг в правильном направлении. Центральный банк законодательно делается «независимым» от правительства. Предпринимается попытка установления денежного правила (вообще говоря, промежуточного), отражающего цели денежной политики центрального банка. Эти цели обычно формулируются в терминах темпа прироста денег, превышающего темп прироста продуктивности экономики (т. е. в диапазоне 4–6 % в год). Эта модель была разработана Бундесбанком (центральным банком Федеративной Республики Германии) и оказала влияние на Европейский центральный банк и другие центральные банки во всем мире. Такая система стимулирует интенсификацию международной кооперации центральных банков и способствует, даже в весьма обширных географических регионах мира, более единообразному по своему экономическому и торговому положению установлению системы фиксированных (хотя и пересматриваемых в отдельных случаях) обменных курсов. Такой порядок нацелен на прекращение конкурентной анархии хаоса гибких обменных курсов. В итоге кредитная экспансия становится более умеренной, хотя и не исчезает полностью. Кризисы фондового рынка и экономические спады продолжают периодически сотрясать экономику, хотя они становятся менее сильными, чем на первой стадии [864] .
864
Хосе Антонио де Агирре в своем приложении к испанскому изданию книги Веры Смит «Происхождение центральных банков» объяснил, почему возник широкий консенсус по вопросу о желательности независимости центральных банков.
На третьей стадии, притом, что центральный банк остается независимым, в процессе реформирования осуществляется радикальный шаг: для частных банков устанавливается требование 100 %-ного резервирования. Как было показано в начале этой главы, такой шаг влечет за собой определенное изменение законодательства, а именно вносятся изменения в уголовный и торговый кодексы. Эти изменения позволяют ликвидировать большую часть сегодняшнего корпуса актов административного регулирования, выпущенных центральным банком для контроля над депозитными и кредитными институтами. Единственная оставшаяся функция центрального банка состоит в гарантировании того, что предложение денег будет расти темпами, равными, или несколько ниже, чем темпы увеличения продуктивности экономической системы (мы видели, что Морис Алле предлагает установить этот темп на уровне 2 % в год).
Применительно к собственно банковской индустрии вся реформа вращается вокруг идеи превращения сегодняшних банкиров в менеджеров паевых фондов. Более конкретно, как только власти объявят о реформе и объяснят ее суть гражданам, банкиры могут предложить держателям текущих вкладов до востребования (или их эквивалентов) возможность по своему желанию в течение разумного периода времени обменять эти вклады на акции (паи) паевого фонда. (Люди будут предупреждены о том, что, если они примут это предложение, им больше не будет гарантирован номинал их вкладов.) Потребность в наличности будет побуждать их продавать свои паи на фондовом рынке, получая за них рыночную цену, сложившуюся на момент продажи [865] . Каждый вкладчик, которому предлагается такая возможность, получает количество акций, строго пропорциональное сумме вкладов в этом банке. Каждый банк переводит свои активы в паевой фонд, который будет распространяться на все имущество банка и его требования (за вычетом в основном части, соответствующей его собственному капиталу).
865
Вкладчик банка является держателем «денег», поскольку он хочет хранить этот депозит в банке, даже если это хранение не приносит ему процентов. Тот факт, что при частичном резервировании вклады часто путают с займами [банку], делает разумным, по нашему мнению, предоставить вкладчикам возможность обмена депозитов в течение некоторого периода на акции паевого фонда, представляющие активы банка. Тогда станет ясно, чьи вклады субъективно расцениваются как деньги, а чьи — как истинные займы банку (включающие временную потерю доступности). Это способ, которым можно будет предотвратить масштабный, беспокойный и не необходимый перевод инвестиций из вкладов в акции паевых фондов после того, как реформа будет завершена. Как писал Мизес:
«Чековые депозиты имеют другое назначение, чем кредиты, данные банку. Это наличность бизнесмена, подобная монетам и банкнотам. Вкладчик намерен распоряжаться ими ежедневно. Он не требует процента или по крайней мере он вручает деньги банку даже если не получает процента»
(Mises, Money, Method and the Market Process, p. 108 (курсив мой. — У. de C.).
По окончании периода, в течение которого держатели депозитов могут выразить желание продолжать оставаться таковыми, вместо того, чтобы приобретать акции паевого фонда, учрежденного в ходе реформы, как рекомендовал Фрэнк Найт [866] , необходимо напечатать банкноты на сумму, равную всем вкладам до востребования и их эквивалентам в балансах всех банков (за вычетом сумм, обмененных на акции вышеуказанных фондов). Очевидно, что эмиссия центральным банком этих банкнот не имеет никакого инфляционного характера, поскольку единственной целью этого действия будет обеспечение общего объема вкладов до востребования (и их эквивалентов). Каждый банк получит банкноты ровно на сумму соответствующих вкладов, хранящихся у него. Этим путем обеспечение требования 100 %-ного резервирования может быть достигнуто немедленно, и в дальнейшем банкам будет запрещено предоставлять ссуды против вкладов до востребования. В любом случае, такие вклады всегда будут должны уравновешиваться резервами (в форме банкнот, которые держат банки), в точности равными общему объему вкладов до востребования и их эквивалентов.
866
«Будут созданы необходимее резервные фонды посредством печатания бумажных денег и вручения их банкам, которым нужны резервы, в порядке дарения. Разумеется, такая операция является не инфляционной, поскольку эта эмиссия будет обездвижена путем увеличения резервных требований».
Необходимо указать, что новые бумажные деньги, эмитированные центральным банком для обеспечения вкладов, Харт предлагает передавать банкам в порядке дарения. Если это произойдет, то банковские балансы отразят неожиданный излишек, в точности равный сумме вкладов до востребования, обеспеченных резервами на 100 %.
Может возникнуть вопрос, кто должен владеть полной величиной банковских балансовых активов, превышающих их собственный капитал? Ведь только что описанная нами операция наглядно выявила тот факт, что, работая с частичными резервами, частные банки исторически создали средства платежа в форме кредитов, предоставленных ex nihilo. И именно эти кредиты позволяли банкам постепенно экспроприировать богатство остальной части общества. Если рассмотреть данные о разнице между доходами и расходами банков за каждый год, то совокупное богатство банковской системы, накопленное в ходе указанной экспроприации (посредством процесса, который имеет те же последствия, что и налогообложение, давая [банкам] те же возможности, какие инфляция дает государству), окажется в точности равным активам банков, которыми они владеют в форме недвижимости, региональных офисов, оборудования и в особенности суммы их инвестиций в ссуды промышленности и торговле, ценных бумаг, приобретенных на фондовом рынке и любым иным образом, казначейских облигаций, выпущенных правительством [867] .
867
Мизес первым указал на то, что банкноты и депозиты, созданные из ничего банковской системой с частичным резервированием, генерируют богатство, которое можно рассматривать как прибыль самих банков. Мы уже объясняли это в главе 4, когда отмечали, что такие депозиты обеспечивают неиссякаемый источник финансирования. Тот факт, что в бухгалтерских книгах ссуды, созданные ex nihilo, балансируются депозитами, также созданными ex nihilo, скрывает от публики фундаментальную экономическую реальность: вклады в конечном итоге представляют собой деньги, которые никогда не изымаются из банка, а банковские активы воплощают в себе огромное богатство, экспроприированное у остального общества. Владение этим богатством исключительно прибыльно для банковских институтов и их акционеров. Любопытно, что банкиры сами признавали этот факт, явно или неявно. Как пишет Карл Маркс:
«…банки создают кредит и капитал: 1) путем выпуска собственных банкнот; 2) путем выдачи платежных приказов на Лондон сроком до 21 дня, причем, однако, они сами, выдавая эти приказы, получают немедленно наличными; 3) путем уплаты дисконтированными векселями, кредитоспособность которых прежде всего и преимущественно — по крайней мере для соответствующего округа — создается передаточной надписью банка».
Предложение Харта положить в основание реформы простое дарение банкам суммы банкнот, которая нужна им для достижения 100 %-ной нормы резервирования, является горькой пилюлей, которую придется проглотить. Этот метод делает ненужным бухгалтерскую увязку общей суммы текущих активов частных банков с обеспечением вкладов. Следовательно, согласно бухгалтерским правилам, указанные активы автоматически начинают рассматриваться как собственность акционеров банка. Мюррей Ротбард также поддерживал это решение [868] , которое не кажется нам справедливым. Ведь если какая-то группа экономических агентов и имела в прошлом преимущества, обеспечиваемые привилегией предоставлять экспансионистские ссуды, не обеспеченные реальными сбережениями, так это были акционеры банков (с точностью до того обстоятельства, что в это же самое время государство частично экспроприировало прибыль от такого привлекательного занятия, заставляя банкиров отдавать часть создаваемой ими денежной массы для финансирования государства).
868
О переходе к 100 %-ному резервированию см.: Rothbard, The Mystery of Banking, pp. 249–269. Вообще говоря, мы согласны с программой перехода, предложенной Ротбардом. Однако возражаем против предлагаемого им дарения банкам. Это позволит им продолжать владеть активами, которые они в прошлом экспроприировали у общества. По нашему мнению, было бы в высшей степени справедливо использовать эти активы на другие цели, обсуждавшиеся в этой книге. Ротбард и сам признает, что это слабое место в его построениях, когда пишет:
«Наиболее убедительная критика этого плана сводится к простой вещи: почему банки должны получить подарок? Тем более что этот подарок образуется в процессе приватизации национализированного государством золота? Банки, будучи институтами частичного резервирования, несли и несут ответственность за инфляцию и безрассудную банковскую деятельность».
Ротбард, по-видимому, склонялся к решению, представленному в его книге, поскольку хотел, чтобы и банкноты, и депозиты получили 100 %-ное обеспечение, а не одни только банкноты, поскольку последнее, очевидно, имело бы дефляционный эффект. Тем не менее похоже, что ему не пришло в голову соображение, которое мы приводим в тексте. Кроме того, мы должны напомнить, что, как было указано в конце прим. 89, незадолго до смерти Ротбард изменил свое мнение и предложил, чтобы на золото менялись только банкноты, находящиеся в обращении, без учета депозитов.
Сумма активов частных банков может и должна быть передана ряду паевых фондов ценных бумаг, управление которыми станет после реформы главным видом деятельности частных банковских институтов. Кто должен быть владельцем акций этих паевых фондов, которые в момент своего создания будут иметь стоимость, равную совокупному объему активов всей банковской системы (за исключением первоначального акционерного капитала их акционеров)? Мы предлагаем, чтобы акции новых паевых фондов, созданных на базе активов банковской системы, были обменены на казначейские облигации, выпущенные к этому времени во всех странах, где имеется значительный государственный долг. Эта идея является достаточно простой: владельцы казначейских облигаций в обмен на них получат соответствующее число акций паевых фондов, созданных на базе активов банковской системы [869] . Этот шаг позволит ликвидировать значительный (или даже весь) объем облигаций, эмитированных государством, что является выгодным для всех граждан, так как с этого момента они не будут должны платить налоги для финансирования процентных выплат по государственному долгу. Более того, для держателей (на момент реформы) казначейских облигаций этот обмен не представляет никакой опасности, поскольку их бумаги с фиксированным доходом меняются на акции паевых фондов, к моменту обмена уже имеющих признанную рыночную ценность и доходность [870] . Кроме того, существуют другие государственные обязательства (например, пенсионные обязательства системы социального страхования), которые могут быть конвертированы в облигации и также обменены на акции новых паевых фондов либо вместо, либо наряду с казначейскими облигациями, с весьма выгодными экономическими последствиями.
869
В идеале обмен должен производиться по соответствующим рыночным ценам как казначейских облигаций, так и акций соответствующих паевых фондов. Это потребует, чтобы эти фонды были созданы и размещены на рынке за некоторое время до начала указанного обмена (в особенности, принимая во внимание число тех вкладчиков, которые могут первыми воспользоваться возможностью стать акционерами, перестав быть вкладчиками).
870
Например, в Испании в 1997 г. вклады до востребования и их эквиваленты составляли 60 трлн песет (или около 60 % ВВП). Казначейские облигации, выпущенные в обращение и находящиеся на руках индивидуальных держателей, достигал примерно 40 трлн песет. Таким образом, обмен, который мы предлагаем, может быть осуществлен без каких-либо потрясений, позволив при этом оплатить все казначейские облигации, не ставя их владельцев в невыгодное положение, с одной стороны, и не создавая лишнего инфляционного напряжения — с другой. В то же время необходимо напомнить, что значительная часть обращающихся казначейских облигаций принадлежит банкам и, следовательно, в их случае вместо обмена будет произведено простое списание с баланса. Разница между 60 трлн песет во вкладах до востребования и их эквивалентах, которые на 100 % будут обеспечены резервами, и 40 трлн песет казначейских облигаций, может быть использована для аналогичного частичного обмена, включающего иные финансовые государственные обязательства, например в сфере пенсий социального страхования. В любом случае, суммы, необходимые для такого обмена, будут представлять собой разность между всеми вкладами и теми вкладами, которые вкладчики решат добровольно обменять на акции упоминавшихся выше паевых фондов.