Деньги, банковский кредит и экономичские циклы
Шрифт:
Следовательно, одно обстоятельство, которое мы можем предугадать, сводится к тому, что в предлагаемой модели номинальные процентные ставки достигнут исторически минимальных уровней. Действительно, если мы можем ожидать в будущем среднегодовой темп прироста продуктивности экономики на уровне 3 %, а мировые запасы золота будут увеличиваться на 1 % в год, то это будет означать небольшую дефляцию, на уровне около 2 % в год. Если теперь взять некое реалистичное значение рыночной процентной ставки, включающей риск, на уровне 3–4 %, это будет означать, что рыночная ставка установится на уровне 1–2 % годовых. Она будет колебаться в весьма узких пределах, с вариацией около 1/& процентного пункта. Экономические агенты, жившие только при инфляции, порождаемой денежно-кредитной экспансией, могут счесть нарисованную картину чем-то потусторонним, но эта [макроэкономическая] ситуация является в высшей степени благоприятной, и экономические агенты приспособятся к ней без каких-либо значительных проблем [847] .
847
«В мире растущей покупательной способности денежной единицы способ мышления людей приспособится к этому положению дел точно так же, как в нашем сегодняшнем мире он приспособился к падающей покупательной способности денежной единицы. Сегодня
Даже некоторые представители новой банковской школы (сторонники свободы банковской деятельности с частичным резервированием) преувеличивают предполагаемые опасности «дефляции». Например, Стивен Хорвиц ставит под сомнение постепенный характер понижения цен в нашей модели. Он утверждает, что точно так же, как сегодня неожиданные события воздействуют на рост цен, так и в нашей модели будут неизбежны случаи внезапного падения цен! Хорвиц не понимает, что денежный стандарт, негибкий к сжатию [денежного предложения], делает практически невероятным внезапное снижение цен, кроме случаев природных катастроф, войн и тому подобных явлений. В нормальных условиях не будет никаких причин для постоянного роста спроса на деньги. В действительности он будет постепенно снижаться, так как постепенное увеличение покупательной способности денежной единицы делает ненужным для экономических агентов держать такие большие реальные остатки наличности [848] .
848
См.: Horwitz, «Keynes’ Special Theory,» pp. 431–432, n. 18. Кроме того, Хорвиц заявляет, что те последователи австрийской школы, которые отстаивают требование 100 %-ного резервирования, не в состоянии объяснить, почему последствия снижения спроса на деньги будут обязательно другими в свете возможности экономических кризисов, чем последствия увеличения предложения денег. Хорвиц упустил из виду тот факт, что именно фидуциарные средства обращения, не обеспеченные реальными сбережениями, т. е. кредитная экспансия, а вовсе не общее снижение спроса на деньги искажает производственную структуру и вызывает кризисы. При прочих равных падение спроса на деньги может привести лишь к падению покупательной способности денежной единицы и не обязательно влияет на процесс создания кредитов, не обеспеченных реальными сбережениями, и тем самым на производственную структуру. Следовательно, мы должны отвергнуть вывод Хорвица, согласно которому «банковская деятельность со 100 %-ным резервированием является недостаточно гибкой для того, чтобы обеспечивать денежное равновесие», поскольку это утверждение базируется на ошибочном теоретическом анализе, с помощью которого нельзя адекватно изучать механизмы рассогласования, запускающие экономический цикл.
Модель незначительной, постепенной и непрерывной «дефляции», имеющей место в системе с чистым золотым стандартом и 100 %-ным коэффициентом резервирования, не только не препятствует устойчивому, гармоничному экономическому росту, но и активно способствует ему. Более того, такое неоднократно случалось в прошлом. Вспомним, например, уже упоминавшийся период в истории экономики США после окончания Гражданской войны — с 1867 по 1879 г. Даже Милтон Фридмен и Анна Шварц вынуждены признать, что этот период
«был периодом энергичного и продолжительного экономического роста, который вывел Соединенные Штаты в число первых стран мира. Тот факт, что этот период совпал с общим понижением цен, порождает серьезные сомнения в правильности широко распространенного сегодня мнения, согласно которому дефляция цен и экономический рост несовместимы между собой» [849] .
849
Friedmanand Schwartz, A Monetary History of the United States, 1867–1960,p. 15 (курсив мой. — У. de С.). Мизес пришел к такому же выводу, см.: Mises, Money, Method, and the Market Process, pp. 90–91. Мы обнаружили эту же мысль в упоминавшемся выше выступлении Мизеса 1930 г. перед специалистами финансового комитета Лиги Наций. См. также детальное обсуждение истории американской экономики в 1873–1896 гг., включенное Селджином в его книгу: Selgin, Less Than Zero, pp. 49–53.
Этот аргумент был выдвинут Джоном Мейнардом Кейнсом, считавшим золотой стандарт «варварским пережитком прошлого». Мы находим его в большинстве наиболее используемых учебников по экономике. Так, Пол Самуэльсон указывает:
«Абсурдно тратить ресурсы на то, чтобы добывать золото из недр земных только для того, чтобы затем прятать его в хранилищах форта Нокс» [850] .
Очевидно, что чистый золотой стандарт с его незначительной «дефляцией», т. е. с непрерывным и постепенным увеличением покупательной способности денежной единицы, предлагает постоянный стимул для разведки и добычи больших количеств золота. Таким образом, редкие и ценные экономические ресурсы оказываются занятыми в процессе поисков, добычи и транспортировки желтого металла. Хотя единства в оценках величины экономических затрат на поддержание этого денежного стандарта и не существует, для обсуждения мы можем даже признать их, как это делает Леланд Йигер, равными 1 % суммарного валового внутреннего продукта всех стран [851] . Очевидно, что выпускать бумажные деньги намного «дешевле», чем добывать золото из недр ценой 1 % ВВП всех стран мира.
850
Samuelson, Economics, 8th ed. (New York: Macmillan, 1970).
851
Leland B. Yeager, «Introduction,» in The Gold Standard: An Austrian Perspective, p. x.
Тем не менее отвергать денежный стандарт на том основании, на котором его отвергают Кейнс и Самуэльсон, означает вводить людей в заблуждение. Простое сопоставление издержек добычи золота и издержек производства бумажных денег является некорректным. Вместо этого нужно сравнить общие (прямые и косвенные) издержки для обеих денежных систем. Чтобы провести такое сравнение, мы должны оценить не только серьезный ущерб, который периодические экономические спады причиняют экономике, но и целый ряд издержек, связанных с существованием эластичного, полностью фидуциарного и подконтрольного государству денежного стандарта. Обязательным чтением по данному вопросу является работа Роджера Гаррисона «Издержки золотого стандарта» [852] . В этой статье профессор Гаррисон оценивает альтернативные издержки чистого фидуциарного денежного стандарта и сопоставляет их с альтернативными издержками чистого золотого стандарта со 100 %-ным резервированием. Гаррисон пишет:
852
Roger W. Garrison, «The Costs of a Gold Standard,» in The Gold Standard: An Austrian Perspective, ch. 4, pp. 61–79.
«Истинные издержки бумажного стандарта, которые необходимо принимать во внимание, включают: (1) издержки, возлагаемые на общество различными группами политиков в попытках установить свой контроль над печатным станком; (2) издержки, порождаемые действиями различных групп интересов в их попытках побудить контролера печатного станка злоупотребить своими обязанностями (т. е. напечатать больше денег) к выгоде отдельных групп; (3) издержки в форме вызванного инфляцией ошибочного размещения ресурсов в экономике, которое является результатом уступок денежных властей под давлением групп интересов; (4) издержки, порожденные предпринимателями в попытках предугадать, что же денежные власти предпримут в будущем, и соответствующей подстраховке на случай вероятных, но не определенных последствий безответственности денежных властей. Принимая это во внимание, нетрудно понять, что золотой стандарт дешевле бумажного» [853] .
853
Ibid., p. 68.
Сюда следует добавить высокие издержки на содержание мировой сети центральных банков и их высокооплачиваемых служащих и значительные экономические ресурсы, отвлекаемые на сбор статистики и финансирование «исследований», проведение международных конференций (Международный валютный фонд, Всемирный банк и т. п.). Необходимо также принять во внимание существенные затраты на избыточное развитие индустрии банковских услуг, особенно в виде расползания новых отделений и связанного с этим вопиющего расточительства людских и экономических ресурсов [854] . Неудивительно поэтому, что даже Милтон Фридмен, много лет присоединявшийся к большинству, считавшему издержки чистого золотого стандарта слишком высокими, изменил свое мнение и теперь считает, что, говоря экономическим языком, чистый золотой стандарт не является проблемой в терминах альтернативных издержек [855] .
854
Кроме того, Роджер Гаррисон напоминает, что издержки в виде ресурсов, направляемых на производство и транспортировку золота, в значительной степени являются неизбежными. Люди продолжают тратить значительные объемы этих ресурсов на добычу, аффинаж, транспортировку и хранение желтого металла безотносительно к тому, формирует он основу денежного стандарта или нет. См.: Ibid., p. 70.
855
См.: Friedman and Schwartz, «Has Government any Role in Money?» pp. 37–62. Таким образом, ясно, что чистый золотой стандарт и 100 %-ное резервирование должны иметь неотразимую привлекательность для монетаристов, поскольку именно этот порядок равносилен принятию их относительно стабильного денежного правила. «Неисчезаемость» золотого запаса делает невозможным внезапное сжатие предложения денег, совершенно исключая при этом произвол государства в денежной сфере. С этой точки зрения неудивительно, что Фридмен, руководствуясь желанием иметь сильную последовательную позицию, все больше склоняется к золотому стандарту, с которым он был категорически не согласен ранее.
Итак, мы делаем следующий вывод: денежно-банковская система, основанная на чистом золотом стандарте и требовании 100 %-ного резервирования для банковской системы, представляет собой «общественный институт», жизненно необходимый для нормального функционирования рыночной экономики. Общественный институт можно определить как множество поведенческих стереотипов, стихийно сформировавшихся в течение очень длительного периода времени в результате вклада десятков и сотен поколений людей, внесенного в общественные процессы путем участия в них. Таким образом, институты, подобные чистому золотому стандарту, законам частной собственности и семье, заключают в себе гигантские объемы информации. Они проявили себя на практике в самых разных исторических контекстах и в самых разных обстоятельствах места и времени. Это объясняет, почему мы не можем без ущерба для себя распрощаться с подобным институтом, а также пожертвовать моральными принципами, не понеся огромных социальных издержек. Ведь поведенческие стереотипы, традиции и моральные принципы, далеко не сводясь к «репрессивным и подавляющим социальным обычаям» (как называли их Руссо и безответственные авторы «от науки»), делают возможным развитие цивилизации. Однажды люди стали обожествлять разум и уверовали в то, что они могут изменять и «совершенствовать» социальные институты или даже пересоздавать их ех novo (среди экономистов эту веру наиболее активно распространяли кейнсианцы и монетаристы). При этом они утратили жизненно важные ориентиры и точки отсчета и потеряли из виду, начав всего-навсего рационализировать свои наиболее атавистические и примитивные страсти, поставив под угрозу систему общественного сотрудничества и координации. Золотой стандарт и 100 %-ное резервирование представляют собой неотъемлемый элемент множества жизненно важных институтов, которые должны служить автопилотом и корректировать поведение человека в процессе общественного сотрудничества. Безответственное изъятие этих институтов порождает значительные и непредсказуемые издержки в форме социального напряжения и рассогласования, угрожающих мирному, гармоничному прогрессу цивилизации и человечества.
Опасения по поводу того, что чистый золотой стандарт может слишком сильно зависеть от добычи золота в Южной Африке и странах бывшего СССР, слишком преувеличены. Более того, эти тревоги основаны на ошибочном игнорировании одного факта. А именно, хотя на эти страны приходится существенная доля нового золота, добываемого ежегодно (Южная Африка добывает 34 %, страны бывшего СССР — 18 % ежегодной мировой добычи золота [856] ), относительная важность этих объемов по сравнению с существующим мировым запасом золота [добытым за всю человеческую историю] практически незначима (годовая добыча не превышает 0,5 % имеющегося мирового запаса). В действительности самые большие запасы золота сосредоточены в странах Европейского союза, Америки и Южной Азии. Более того, теперь, когда закончилась «холодная война» не вполне понятно, каким образом Южная Африка и страны бывшего Советского Союза, годовая добыча которых составляет ничтожную долю мирового запаса, могли бы играть разрушительную роль, в особенности если принять во внимание, что эти страны будут первыми, кто пострадает от любых действий, направленных на искусственное ограничение добычи золота.
856
Skousen, Economics on Triol, p. 142.