Деньги на ветер
Шрифт:
— Что, правда? Пистолет ее где, у тебя? Хорошо. Ну-ка, дайте я посмотрю… Ну ты подумай, а? Пуля только клюнула, кожу содрала…
— Ничего, скоро она у нас резвиться перестанет.
Открываю глаза. Помощник шерифа Клейн. Держит ствол 9-го калибра в метре от моего лица. Вокруг головы — облако пара. Выглядит как ангел смерти.
Это одна из твоих карт таро, мам? Вот это ты и видела во время церемоний вуду?
Он тяжело дышит и при этом ухмыляется — рот до ушей. На лацкане пальто стынут замерзшие брызги слюны. Глаза ледяные,
— Не знаю, чего тебе было надо, но надеюсь, ты найдешь это на дне. Молись давай.
Он поднимает пистолет, палец лежит на спуске, медленно надавливает…
Глава 19
Твои глаза отражают мое лицо, Мать золотого ветра, Заступница милосердная, Царица луны. Между льдом и утром золотым. В расположении звезд твоих запечатлелась вся моя жизнь.
…Но я знаю — второго шанса у меня не будет. Единственный шанс дают человеку боги, и я его уже использовала. Один они дают тебе. Не два. И уж никак не при выстреле в упор, когда чувствуешь жар пороховых газов. Молиться или замереть в отчаянии? Что ж, это старая дилемма. На Кубе государственная религия — неверие, господствующая — католицизм, народная — сантерия. К кому обращаться с молитвой? О чем просить?
И все же.
Из моей груди вылетает последний вздох. Но даже он — мольба.
Его лицо окаменело в последнем усилии.
Напрасно ты улыбаешься, дружище.
Не надейся испить крови, что хлынет из моего черепа. Труп твой пойдет на корм форели. Погребальные лилии вырастут изо рта твоего.
Разве не видишь, как приближается смерть? Лик ее отразился во взоре твоем.
Лицо Клейна расслабляется, преображенное непонятной силой.
Смерть придает ему особые черты, будто бы он владеет сокрытой от меня тайной.
Проходит целая секунда после того, как пуля ударяет в его голову, и только тогда я слышу звук выстрела.
Перекатываюсь на бок.
Он падает туда, где только что лежала я.
Вздымается облачко снежной пыли — следующий выстрел.
Озабоченный состоянием Юкилиса, шериф Бригс слишком поздно замечает, что его помощник, лишившись затылка, лежит возле меня. Его голова похожа на дыню, вывалившуюся на асфальт из кузова грузовика.
Бригс, едва взглянув на меня, мигом оценивает ситуацию:
— У нее сообщник, мать твою. Ложись!
— Что?
— Ложись, на хрен! — кричит шериф, но только он сам и Джек успевают броситься на лед.
Воздух пронизывает звенящий звук — «ссссиппп!» — и помощник шерифа Крофорд получает пулю в ногу. Сила тяжести делает свое дело, и он тоже оказывается в лежачем положении.
Бригс выхватывает пистолет внушительного калибра и стреляет наугад в сторону деревьев.
Считаю выстрелы: бум-бум-бум — один, два, три.
— Что это? — кричит
— Ты видишь что-нибудь? — спрашивает Крофорд.
— Ни хрена не вижу, — отвечает Бригс и поворачивается к помощнику. — Как состояние, приятель?
Крофорд кряхтит:
— Ничего. Кость и крупные сосуды вроде не задело.
— Слава богу. Доставай пистолет, растак твою мать, следи, откуда стреляют, — говорит Бригс.
— Может, пришьем ее? — подначивает Крофорд.
Бригс подползает чуть поближе, хочет взглянуть на меня:
— Да надо бы.
Снова вздымается облачко снежной пыли, чуть позже доносится хлопок выстрела.
Бригс наводит на меня свою пушку. Mierde. Хватаю тело Клейна, дергаю на себя, так что он, вернее то, что от него осталось, оказывается между мной и шерифом. Из головы у него течет кровь, лед окрашивается алым. Кровь, теплая и клейкая, затекает под меня. Шериф стреляет, всаживая пули в Клейна. Бум-бум-бум! С такого расстояния они вполне могут пройти навылет и попасть в цель, но мне везет, пули застревают в костях, мускулатуре и внутренних органах помощника шерифа.
И тут голый Юкилис как-то ухитряется подняться на ноги. Он, по-видимому, не понимает, что происходит.
— А-а-а! — вопит он в ужасе, как напуганное животное. Вид у него безумный, измученный.
Пугается собственного крика. Руки у него опухли, он поверхностно и часто дышит.
— Ложись, идиот! — шипит на него Бригс.
— Ложись, Пол, ложись, — подает голос Джек.
Но Юкилис не хочет лежать. Он хочет уйти подальше от воды, ото льда, от боли.
Но не может. Никуда от всего этого не уй…
Тут он замечает меня, и взгляд становится более осмысленным. Она. Вся пережитая боль как-то связана с нею.
— Не-е-е… — выдавливает он и идет ко мне, выставив руки. Как Роберт Митчем в том американском фильме про детей и деньги.
Он рычит, пошатывается и спотыкается о ногу Джека.
— Держи его! — кричит Бригс.
Но Джек не поднимает головы.
Ах ты, мальчик мой!
Юкилис перешагивает через своего работодателя и, шатаясь, приближается ко мне. Он меня убьет, если сможет. Заберет с собой на тот свет.
— Ложись, придурок, — вскрикивает Крофорд и пытается схватить Юкилиса за ногу. — Джек, вели своему гребаному дружку лечь.
Раздается еще один винтовочный выстрел, и Крофорд вжимается в лед.
Обнимаю Клейна как любовника, его тело защищает меня от пуль, его кровь — от холода, она просачивается под рубашку, размазывается по коже, пропитывает нижнее белье, растекается под бедрами, согревая, очищая, — родная, как материнское молоко.
— Сука! — Юкилис стоит, пошатываясь, в нескольких метрах от меня.
— Уходи, — шепчу я.
Он смеется и уже, как зомби в фильме ужасов, тянется ко мне, но тут раздается еще один выстрел и пуля попадает ему в спину.