Дэнилидиса - непутёвый герой
Шрифт:
– Дорогая, - не прекращал улыбаться Телеремнар, - позвольте вам представить доблестного и верного воина Империи: командующего кавалерией восьмого Большого имперского полка - сэра Вильдрамма эр-Илитара.
Смущённый ветеран неловко склонил голову, пробубнив под нос, как он рад, польщён и вообще.
– А также, - продолжал князь, - нашего главное героя этой баталии. Человека, чьё появление было предсказано и в то же время явилось полной неожиданностью. Признаюсь, что даже моё врождённое недоверие всякого рода предсказаниям и предсказателям, коих в подавляющей массе своей я всё равно считаю шарлатанами, основательно пошатнулось.
Его светлость изящно встал вполоборота,
– Сэр Дэнилидиса: храбрый, преисполненный доблести воин, гениальный полководец, Погибель Бордвика Рыжего и Андотимэль - эльфийской колдуньи. Это он осушил Источник Дикой Силы, коий являлся смертельной угрозой целостности и самому существованию Пресветлой Империи Алденнор.
Во время произнесения хвалебной речи в мой адрес княгиня не сводила с меня восхищенного взгляда, что, признаться, одновременно и воодушевляло и откровенно смущало. Вот так мы можем, преодолев страх, броситься в ощеренную пасть дракона, но не можем найти трёх умных мыслей и пары связных слов под таким вот женским взглядом. Спасало то, что я был воспитан ещё тем циничным и прожженным обществом, в котором женщины сами свергли себя с того постамента, на который мы, мужчины, их возвели. Так что, не смотря на секундный мысленный сумбур, я не отвёл взгляда от выражавших восхищение, подведённых для пущей выразительности, прекрасных глаз, и лишь коротко кивнул, мол, да - это всё я.
– Я несказанно рада нашему знакомству, сэр Дэнилидиса.
– Проникновенно произнесла княгиня, выставляя вперёд свою ручку.
– О вас уже столько слухов ходит и столько небылиц.
Секунду пораскинув мозгами, я понял, что руку мне суют не просто так и что надо что-то эдакое ответить.
– И что же это за слухи, миледи?
– Как можно более галантно вопросил я, в кривом полупоклоне пытаясь одновременно притронуться раскрытой ладонью к тоненьким пальчикам, коснуться их же губами и ещё что-то в это время говорить. Однако у меня это получилось, пусть и не так органично и галантно, как у Ордиса, но и в грязь лицом не ударил.
– О, сэр Илидис! Я же могу вас так величать?
– Невинно осведомилась княгиня. Впрочем, ответа она и не ждала, так как тут же заворковала.
– Толкуют разное. Порой захватывает дух от пересказов, что звучат из уст благородных мужей и взволнованно бьётся сердце от виршей бродячих и придворных песнопевцев.
– Даже так?
– Искренне удивился я, ибо, в самом деле, не мог себе даже и помыслить о подобной популярности.
– Что вы!
– Весело воскликнула Элсиленна.
– Если вы позволите, я даже исполню несколько строф!
Я еле успел вымолвить: "Да, конечно...", так как и данная просьба, тоже не нуждалась ни в ответе, ни в одобрении. Княгиня на мгновение замерла, вздёрнув свою аккуратную головку так, что блеснула мелкими искорками золотая сеточка в её волосах, бросила на нас отстранённый взгляд и, не обращая внимания на гул толпы, запела:
В Элморе зло вершилось встарь, Поправ закон и честь. От городов лишь дым да гарь, Загубленных не счесть. То Перстень Бордвика взалкал Невинных извести, Дороже крови стал металл У жизни на пути. Пусты деревни и поля - Лишь кружит вороньё, И кровью залита земля, И поросла быльём.Там было ещё много куплетов, не хочу приводить их все, боясь переврать или что-то забыть. Голос княгини был преисполнен силы и чарующей красоты, да и сама она всё больше входила в некое подобие транса: приподняла голову, прикрыла глаза, на щеках проступил лёгкий румянец, и вся сама она словно озарялась внутренним светом.
Толпа на площади постепенно поутихла, очаровываясь магией голоса её светлости. И, вроде где-то в подкорке мозжечка, я понимал, что физически это невозможно, чтобы голос человека не усиленный специальной звукотехникой, мог быть не просто слышим в самом дальнем уголке городской площади радиусом метров в пятьсот, но и может быть различимо каждое слово в исполняющейся песне... Но, я буквально кожей ощущал, как вибрирует воздух от слетающих с губ этой преисполненной величия женщины слов, как разевают рты горожане, толпящиеся на окружённой монументальными тяжёлыми каменными зданиями площади. То ли, в самом деле, магия, то ли акустика здесь такая.
Но в час, когда сгустилась тьма, И кровь лилась рекой, Осталась вера лишь одна, И явлен был герой...Ох, ну вкратце, если пересказать песню, то там я предстал, как олицетворение незапятнанной справедливости, противопоставляясь воплощению зла и порока - Бордвику. Вышние силы вняли стенаниям невинно мучимых и послали меня. Я встал на пути у злодея, который был на пике своего триумфа и убил его голыми руками, не обагряя землю его проклятой кровью. И всё стало хорошо, всем в Элморе счастье.
Когда последние отзвуки затихли где-то в поднебесье и ошалелые слушатели выдохнули, словно один большой организм, княгиня открыла свои подернутые паволокой глаза. Бисеринки пота блестели на её лбу и над верхней губой.
– Вам понравилось?
– Со слабой улыбкой спросила она.
– Безмерно, ваша светлость!
– Искренне заверил я, хватаясь за сердце.
– Я поражён и не нахожу слов!
– Мне удалось поразить героя!
– Смеясь, произнесла княгиня и облокотилась на услужливо подставленный локоть своего мужа.
– Скажите честно, насколько правдива эта песня одного талантливого песнопевца?
– Если честно, - ответил я, открыто глядя в смеющиеся глаза, - то мой образ несправедливо приукрашен. И особой моей заслуги в смерти Бордвика нет, хоть я и активно этому посодействовал. Да вы, скорее всего, и сами знаете, ваша светлость, что в миг своей гибели Бордвик уже лишился всего своего войска и был гоним словно дикий зверь доблестными отрядами имперских воинов и вольных охотников.
– Никому и никогда больше не говорите этой правды!
– Полушутя, полусерьёзно ответила княгиня с упрёком.
– Этим вы оскорбите собеседника и труд поэтов и песнопевцев.
Смущённый таким ответом, я лишь пробормотал:
– А, ну... Тогда да, конечно...
Видя, моё неловкое положение, Элсиленна вновь рассмеялась - искренне и открыто.
– Вас красит ваша скромность и честность.
– Произнесла она, не переставая улыбаться.
– Однако мы слегка задержались на пороге, прошу вас, господа, простить великодушно за эту заминку.
– Да-да.
– Подхватил молчавший до этого Телеремнар.
– Прошу вас, господа, проследуйте за нами.