Депортация
Шрифт:
Вараксин с ходу плюхнулся в кресло.
– Ну как там «Калабрия», что выяснил? – спросил Ратников. – Похоже на Рингхальс?
– Один в один, – ответил Вараксин. – Мы запросили в Евратоме копии аварийно-диагностических файлов. В обоих эпизодах центры взрывов располагались на нулевой отметке. Судя по всему, пыхнули теплообменники.
– Это системы охлаждения, – сказал я. – А сами реакторы?
– Взрывная волна по ним прошлась. Но все двухтысячники заглублены под землю, что уже неплохо, – пояснил Вараксин. – Поэтому выбросы продуктов деления не так велики, как в приснопамятном
Ратников вопросительно взглянул на меня.
– А в чём главное отличие быстрых реакторов? С точки зрения их уязвимости… Ну, ты понимаешь.
– В теплообменнике такого реактора, – сказал я, – натрия – залейся. И воды – целая река. А разделены эти жидкости металлическими стенками толщиной в миллиметр.
– Получается, что теплообменник – слабое звено. – Ратников перевёл взгляд на Вараксина.
– Ещё новость по Рингхальсу, – отозвался тот. – Нашли Эриксона.
– Да? Жив-здоров?
– Увы, труп…
– А кто такой Эриксон? – спросил я.
– Лукас Эриксон – главный физик атомной станции в Рингхальсе, – пояснил Вараксин. – Катастрофа случилась ночью, когда Эриксон находился дома. Но утром он на станции не появился. Выдвигалась версия, что он скрылся – чтобы избежать ответственности за аварию.
– А где его нашли? – поинтересовался Ратников.
– В море. Нашли то, что от него осталось. Опознали по персональному чипу, – сказал Вараксин.
– Выходит, ночью он пошёл купаться – и утонул? – предположил я.
– Ага… – ехидно заметил Вараксин. – Купаться. Прямо в костюме.
– Ну, други мои, что скажете? – Ратников не спеша оглядел нас.
– Похоже на начало какой-то операции, – предположил Вараксин.
– Именно! – воскликнул Ратников. – Именно так! Единого действия, направленного… А чёрт его знает, куда оно направлено. Ясно одно, – он перевёл взгляд на меня, – кто в тебя целился, тот и реакторы взорвал.
– Однозначно.
– Так что отныне работаешь на первый сектор. Как и при любой внешней агрессии мы должны ответить на три вопроса. Кто нападает? Чего хотят? Чем это грозит человечеству? Так что – думай, Александр Павлович, думай.
– Так точно!
– Да, ещё раз – из Москвы пока ни ногой! Пусть отдохнёт от тебя Чехия. – Ратников немного помолчал. – Дело оказалось серьёзным. Серьёзней, чем я полагал сразу после Рингхальса. Думаю, это наш профиль, первого сектора. К сожалению.
Я взглянул на циферблат: Времени было – 23:50. Московского. Грёбаная пятница…
Часть II. Размотать клубок
Один я на всей планете вижу страшную тень, наползающую на страну, но как раз я и не могу понять, чья это тень и зачем…
Глава 5. Покушения продолжаются
Как-то попался на глаза рейтинг опасных профессий. Возглавляли перечень американские президенты. Фигурировали там лесорубы и рыбаки. А вот о писателях даже не упоминалось. Похоже, устарел списочек-то…
В первом секторе мне выделили кабинет с виртуальным окном. М-да, не Моравия…
Присел за компьютерный стол. А вдруг флешечка моя, та самая – в разъёме? Ага, как же… Блин, руки опускаются, делать ничего не хочется. А надо.
Включил комп. Карта Европы, радиоактивный фон. Красное пятно на севере и ярко-красный овал на юге, в носке итальяского «сапога».
Но какая всё же связь с моей рукописью? И кто за этим стоит?
Контуры Европы расплываются перед глазами. Откинувшись в кресле, смежил веки…
Будильников надо иметь два, и второй должен располагаться вне пределов досягаемости рук будимого. Когда я очнулся, уже светало. Шестой час, а голова по-прежнему пустая.
Прогуляться, что ли? Может, и пойдёт процесс.
Года два назад неподалёку от Академии разбили парк. Четыре квартала снесли, не пожалели. Хорошо тут, малолюдно. Бродить по аллеям, вдыхать запах свежескошенной травы – приятный контраст с кабинетной скукой. Почти как в Чехии. Вот запущу руку в карман, а флешка – там… Увы. Прощай книга, прощай принт! Что за чёрт?
В кустах затаился колёсный броневичок, в глаза бросилась надпись на борту – «Принты». Прежде на подобных машинах перевозили наличность, а теперь вот – ценности духовные.
Взвыл движок, броневик заёрзал, разворачиваясь на месте; разлетелись прочь комья земли, корни и целые кусты. Машина замерла на секунду и, раскрутившись в другую сторону, оказалась нацелена прямо на меня. Стальной зверь грозно сверкнул стёклами и рванулся с места. Разметав подвернувшуюся скамейку, снёс пару берёз и разрушил бордюры.
Бросившись вправо, я откатился по земле и отполз в кусты. Не вставать, не показываться! Только здесь, под ветвями у меня есть шанс. Ах, как пахнет скошенная трава…
Перекатами, а где-то и по-пластунски, прислушиваясь к рычанию машины, удалился метров на двадцать и затаился в зарослях черёмухи. Броневик с рёвом промчался в нескольких шагах от меня. Заметил, нет?
А это что же? Моя рука нащупала край вкопанной в землю бетонной трубы, широкой и почти пустой. Протиснувшись внутрь, дополз до противоположного конца. Только высунулся – неподалёку вновь заревел мощный дизель. Ближе, ближе… Голодный хищник проехал вплотную, злобно взвыл и укатил прочь. Прошло пять минут. Десять. Пронесло. Ох, блин!
Выбравшись на свободу, отряхнулся. Не заботясь о том, как выгляжу, добрёл до выхода из парка, где располагался автомат «Амазона». Подобрав рубашку и брюки по размеру, переоделся в кабине, а старую одежду… Стоп! Неужто флешка?! Смартфон, всего лишь смартфон. И ещё один, маленький – служебный. И тут он зазвонил. Кто же это? Ага, Сергей, шеф родного, пятого сектора. Но голос его звучал сухо:
– Александр Павлович, ты где, далеко? А чего такой потрёпанный?
– М-м… Здесь я, неподалёку.