Депортация
Шрифт:
– Что – калитка?
– Звякнула, будто кто её закрыл. Уже после того, как…
– Пон-нятно… – вытащив из кармана, Ратников подбросил на ладони ключи от сейфа. – Разговор у нас нешуточный, а потому – вспомним традицию нашего сектора.
Он открыл сейф.
– Анатолий Борисович, – сказал я. – У тебя не просто бронированный шкаф, а настоящая скатерть-самобранка!
– А як же ж.
Сервировочный столик уже венчала бутылка армянского коньяка.
– Порежь покамест, – Ратников протянул мне тарелку с помидорами. –
Мы дружно выпили.
– Кстати, – дожевав красный ломтик, Ратников обратился ко мне, – а в Академии ты, оказывается, бываешь? В июне любимый сектор номер пять посещал. А как сюда – лишь под конвоем?
– Ты и сравнил! У Сергея-то своё, родное. А тут что? Ох, человечество в опасности! Ах, срочно спасать! Именем Академии и старшего сына её – первого сектора! Не по мне это всё… Так зачем я понадобился?
– Не спеши, – вместо ответа сказал Ратников. – Скажи, во сколько начались передряги твои? Ну, звуки эти неземные, файлы с рукописью?
– Днём. В половине первого.
– У нас в это время было четырнадцать тридцать, – Ратников переглянулся с Вараксиным. – Остаётся ещё версия. А не связано ли нападение с твоей работой – здесь, в Академии? – он кивнул на потолок. – В пятом секторе? Может, утечка? Защита у вас хиленькая.
– Исключено. У нас всё чисто.
– И всё же? Над чем вы с Сергеем нынче мудрите? Я не просто так спрашиваю.
– Ну, хорошо. Проект «Лазарь», вы в курсе?
– Нет, – ответил Вараксин. – И что это значит?
– Вот! А говорите, защита слабая.
– Давай-ка по делу. – Ратников выудил сигарету из пачки.
– В общем, так. Кто творит историю, по-вашему? Личности или массы?
– А можно без предисловий? – Ратников щёлкнул зажигалкой.
– Разумеется, – ответил я. – Если кратко, мы решили воскресить гениев. Из доэликсирной эпохи.
– Вот оно что! – сказал Вараксин. – А как именно? И кого именно вы взяли в оборот?
– Как мы понимаем, после смерти человек не исчезает напрочь. А от гения остаётся много чего, и физическое тело – даже не главное.
– А что главное? – спросил Ратников.
– Информация – ментальная и духовная. Пушкин – не только смуглый и курчавый мужчина невысокого роста, внук негра. Куда больше это «Евгений Онегин» и куча других нетленок. А если добавить генетический анализ…
– Так-так-так, – сказал Ратников. – А правда, что генетический материал можно собрать лишь при захоронении, а кремирование…
– Вовсе не так, – перебил я. – Следы генов содержатся, к примеру, в отпечатках пальцев, оставленных на рукописях, нотах, скульптурах.
Вдохнув дразнящий аромат, я пригубил из пузатой рюмки.
– Ну, ну! – Ратников тоже сделал глоток.
– В общем, мы собираем всё, что связано с человеком. Портреты и фотографии, письма, особенно бумажные, воспоминания современников.
– Понятно, – Ратников, затянувшись, пустил дымные колечки.
– В результате можно оживотворить персону, точнее, версию-два. При желании – улучшенную, без вредных привычек.
– Любопытно, – сказал Ратников. – И кто же спасётся?
– Принцип у нас такой. Сначала основоположники прогрессивных идей и крупнейшие философы. Махатма Ганди, к примеру. Потом великие учёные: Ньютон, Эйнштейн. Талантливейшие музыканты, живописцы, писатели…
– Ребята, – поинтересовался Вараксин, – они у вас там как? Все вместе или по отдельным палатам?
– Какие палаты? У нас целый городок.
– Так они же того, – сказал Ратников, – с ума свихнутся. Как вы объясните вашим лазарям из разных эпох…
– Я думал, что сами сообразите, – прервал я его.
Мои собеседники переглянулись.
– Загробный мир? – Вараксин вопросительно смотрел на меня.
– Его лучшая часть – царствие небесное. Мы постарались убедить в этом наших гениев.
– Рай?! – удивился Ратников. – А если ваш гений в бога не верит? Либо верит, да не в того? А как насчёт Вольтера, не говоря уже о Ленине?
– Таких мы не берём в «Эдем». Каждому воздастся по вере его.
– М-да, – Ратников раздавил сигарету в пепельнице. – Похоже, у вас и правда всё чисто. Эта версия отпадает.
– Версия – чего? – поинтересовался я. – Моих злоключений?
– Не только… – Ратников вздохнул. – Похоже, ты не в курсе последних событий?
– Не до новостей было.
И тут до меня дошло – боевой вызов!
– Неужто – опять?
Ратников кивнул.
– Где?
– Италия, – сказал Ратников. – «Калабрия».
– А когда?
– В четырнадцать часов тридцать минут московского времени, – ответил Вараксин.
– Бесовщина какая-то… У меня, в тот же час – погром и покушение.
– Да уж, – согласился Ратников. – Как говорил Шерлок Холмс: «Какое же это совпадение! Нет, нет, эти два события связаны между собой, несомненно, связаны. И наша задача – отыскать эту связь» [9] .
9
Артур Конан Дойл. Второе пятно
– Хорошо сказано, как раз под наш случай.
– Мало того, – кивнул Ратников. – Наш любимый сыщик будто предвидел твоё возвращение. Сюда, в первый сектор.
– Это ты о чём?
– Да вот, из «Собаки Баскервилей»: «Нет ничего лучше таких дел, где все словно сговорились против тебя. Тогда-то и начинаешь входить в азарт».
Глава 4. Второй удар