Деревянная девочка, или Ди — королева кукол
Шрифт:
Когда поезд снова остановился, в окне показался ещё один райский остров. Аварийная дверь открылась, и женщины стали вспархивать со своих мест.
Но тот, кто сидел со мною, не мог очнуться. Женщины ждали его у открытых дверей. Наконец, одна из них подбежала, смеясь, подхватила за руку, и все они благополучно выскочили из поезда. Дверь закрылась. Я с тревогой подумала: остановки не объявляют, и как я сумею выйти именно на моей. Знала, что называлась «Остров Гордона», но острова никогда и в глаза не видела…
Долго думать мне не пришлось. В конце вагона, в дверях появился широкоплечий человек в светлом. Это был тот, кто следил за мной на вокзале, я узнала его по приземистой крепкой фигуре и по костюму. Он подбежал ко мне, схватил за руку, провёл пальцами по мозолям у основания пальцев на ладони. «Это ты, — быстро проговорил он. — Непривычно видеть тебя блондинкой… Тебя не узнать в этом парике… Скорее!» Мы были уже у окна напротив. «Смотри! — сказал он. — И быстро давай сюда медальон!»
Высоко в небе висели четыре «тарелки», четыре золотых диска цвета луны светились в безмятежной голубизне, выстроившись друг за дружкой. Казалось, они нацелились прямо на наш вагон.
Я на ходу сняла медальон, и меня уже оттащили от окна. Мы стояли у задней стены поезда, глухой, зелёной пластиковой стены, а он прикладывал медальон к какому-то месту над моей головой… Это был самый конец состава, и за стеной был только океан! Неужели мы сейчас прыгнем в воду?
Стена раздвинулась. Я увидела почти круглое помещение повыше вагона, без окон и обитое чем-то мягким и белым.
— Что это? — прошептала я изумлённо. — Я же видела при посадке весь поезд. Мой вагон был последний. А этот?.. Его где-нибудь прицепили? По дороге?
— Нет. Просто ты его не могла заметить. Над кабиной — защитная голографическая картинка.
— Иллюзия? Мимикрическая голография?
Он кивнул.
Я слышала про такое. Когда цвета меняются под цвет воды и неба в зависимости от погоды и освещения.
— И мы сейчас в этой штуке отцепимся? И спасёмся?
— Отцепляться нет времени.
— Надо позвать других!
— Поздно! — прокричал он, втаскивая меня в дверь. — На настройку при погружении батискафа нужно время, а болтаться на волнах нет смысла. И у нас цель другая. Меня нанял Малик доставить тебя к Гордону. Тебе нужно добраться туда во что бы то ни стало… Только там ты окажешься в безопасности, его убежище глубоко внутри гор, под скалами гранитных пород.
Он по-прежнему держал меня за руку, не отпуская, и нежно привлёк к себе… Склонил голову к моей ладони и поцеловал мозоли, о которых знал только он. Я всегда знала, что он меня любит. Ведь он тренировал нас с Региной, был нашим тренером по науке выживания, учил приёмам самозащиты, поддерживал и подхватывал на лету, когда мы учились прыгать с высоты, вкладывал пистолет в мою руку… И сейчас он прижался губами к ней с такой страстью, как будто целовал меня всю до кончиков пальцев ног…
Раздался какой-то звук. Мы глянули в дальний угол слева, если круглый изгиб стены можно назвать углом. Там, на полу, утопая в мягкой подушке, спал котёнок, и это он стал урчать, урчал всё громче, но мы разглядели его, только подойдя ближе.
Маленький «голубой британец» спал, свернувшись калачиком, как все коты этой породы — в позе эмбриона, обнимая хвостом и лапками свою крупную ушастую головку с пушистыми усиками. Они топорщились во все стороны, как антенны.
Я с удивлением рассматривала три посудины, что крепились к стене, — кошачий туалетик с решёткой и две миски из пенопласта: с водой и кормом.
— Зачем тут котёнок? — удивилась я.
— Господи не приведи узнать… — прошептал он. — И сядь скорее… Дай мне свой медальон.
Я опустилась на что-то упругое и сняла цепочку. Незаметный издали мягкий валик вроде длинной подушки опоясывал здесь стену. Сидеть было удобно. Дверь, в которую мы вошли, очевидно, была сейчас напротив, я и не заметила, как та закрылась. На уровне человеческого лица там виднелся небольшой пульт — белая доска с кнопками, где мой спаситель что-то проделывал с медальоном.
— Следующая остановка — твоя. Дверь откроется, ты пройдёшь через поезд к знакомому тебе выходу в среднем вагоне… одна, если меня не станет.
Внезапно завыл котёнок. Он выпрыгнул на пол с подушки, поднял головку и заорал противным голосом, как орут мартовские коты. В этом вопле было столько безнадёжности и тоски, что стало страшно.
— Он же маленький. Как у него получается? — попробовала я пошутить. И по-настоящему испугалась: стоявший напротив человек обернулся ко мне. Я его хорошо знала, но таким его никогда не видела. В лице было отчаянье. Полное отсутствие надежды. Он обречённо указал на потолок:
— Они там, над нами. «Тарелки»…
— И что теперь будет?
Кот продолжал орать.
— Он их чувствует?
— Да. Только эта порода… «Голубые британцы» с большой головой наделены особой чувствительностью.
— Так что же нам делать?
— Вопрос только в том, какой выберут способ нас убить. Повезёт — если голография их обманет. От нейтронного… и всех других излучений кабина нас защитит. Но если…
Где-то над головой зазвучал далёкий, леденящий душу однообразный напев. Словно электронная музыка или завывание метели. Мы посмотрели на потолок.
— Вот… Самое страшное. Они предпримут иголочную атаку…
«Атака иголками»! Об этом я тоже знала. Потоки тончайших игл, проходящих сквозь всё, как сквозь масло. Через металл и пластик. Но внедрившись в живое, они останавливаются. Проникают в тело не глубже двух сантиметров. Этого достаточно, чтобы поразить мозг. А попав в человеческое тело, иголки начинают вертеться, как винт в мясорубке, и приносят мгновенную смерть. Спасти может лишь многометровый слой гранита.
Поющий небесный звук леденил душу. Это было пение эфира — волшебная музыка сфер, о которой я где-то читала. Вдруг звуки сделались громче, усилились, как зубная боль…