Дерианур - море света

Елисеева Ольга Игоревна

– - Мне нравится, как вы краснеете, -- сообщила она.
– Странно, вы уже не мальчик, о вас столько рассказывают всякого...
– - Като помахала рукой в воздухе, -- А испугались, что я могла подумать о вас хуже, чем вы есть.

– - Хуже, чем я есть, подумать трудно, - сухо заметил Григорий.
– У меня известная репутация. Но, знаете, любви за деньги я обычно не ищу, тем более не предлагаю. Может быть, потому что у меня их просто нет.

– - Что же вас тогда привело сюда?
– Като сдвинула к переносице тонкие угольные брови.

Григорий

махнул рукой.

– - Да черт бы побрал эту вашу потаскуху Брюс. Она пригласила меня к Дрезденше, пообещав большой сюрприз. Насколько я понимаю, сюрприз мне уже обломился? Я одного только в толк не возьму, -- Орлов поднял на нее измученный затравленный взгляд, -- вы-то здесь зачем, Ваше высочество?

Като встала и подошла к нему совсем близко.

– - Я искала вас, - просто сказала она.

По его лицу промелькнула тень безумной радости и мгновенно погасла.

– - Меня?
– Эхом повторил он.
– Зачем?

– - По делу. Прасковья сказала, что именно здесь вас всегда можно найти, -- мягко, без всякого укора сказала Като, взяв его за руку и усаживая рядом с собой на пошло скрипевшую кровать.

– - Не так уж и всегда, -- пожал он громадными плечами.
– Чтоб шататься по таким местам нужны бездонные карманы. А я...
– - Орлов с невеселым смехом хлопнул себя по обшлагам камзола, -- гол, как сокол, в полку еще говорят: гол, как Орел. Поэтому я предпочитаю свободное влечение, основанное на взаимной и бескорыстной страсти. А Прасковья, -- Григорий поморщился, -- ей бы языком улицы мести. Но вы, - он живо повернулся к великой княгине, -- как могли сюда прийти? Ведь вам стоило мне только свистнуть, я бы переговорил с вами о любом деле, при чем во дворце, под носом у кого угодно, не подвергая вас такой опасности, как здесь. Уж я бы нашел способ. Караульные все ходы-выходы знают.

– - Откуда мне было знать, что вы согласитесь на разговор со мной. Екатерин осторожно извлекла из кармана плаща и протянула собеседнику на ладони хорошо знакомый ему перстень.
– Вот это я выкупила неделю назад у ювелира Позье на Английской набережной. Я подумала, раз вы его продали, значит наше небольшое ночное приключение для вас ничего не значит.

– - Я продал?
– Губы Григория побелели от гнева. Что он теперь скажет? Как он докажет ей, что не он отдал ее подарок?
– Его не я продал.
– тихо выдавил из себя Орлов.
– Поверьте, ради Бога.
– его глаза умоляюще уставились на великую княгиню.
– Не я. А эта ночь для меня...

Като показалось, что он готов заплакать. "Почему история с перстнем так задела его?"

– - Успокойтесь, - ее тонкие белые пальцы легли на его громадную руку.
– Не стоит. Я вовсе не обижена. Я прекрасно понимаю, что такое: нет денег. В конце концов никто не может грызть рубины и золото.

Он засмеялся и доверчиво потянулся к ней.

– - Я никогда бы не продал, даже если б пришлось грызть булыжники. Это братья. Им вечно всего не хватает. То рубашек, то сапог, то водки с пряниками!

Като

тоже прыснула и уткнулась ему в плечо.

– - Ваши братья? Сколько их? Трое или четверо?

– - Пятеро, - веско поправил Григорий, -- Как пальцев на руке.

– - Говорят, вы держите в кулаке всю гвардию?

– - Говорят, - по его лицу скользнула самодовольная улыбка.
– Но, -он помрачнел, --должен вас предостеречь от быстрых выводов.
– Нас любят, нам верят, с нами готовы кутить в "Тычке", ходить по девкам у Дрезденши, но для более серьезных дел нужны более веские основания. Я правильно вас понимаю?
– Григорий отодвинулся от Екатерины и мгновение серьезно смотрел ей в глаза.
– вы для этого меня нашли?

"А он далеко не глуп, -- подумала великая княгиня, -- далеко не глуп. Вопреки всем рассказам Парас. Ну она-то людей по себе меряет".

– - Не только, -- твердо ответила ему Като, она снова положила ладонь на его руку и ласково улыбнулась.
– Мне было тогда очень хорошо. Почему я должна забыть об этом? Только потому что вы не казак-певчий из церковного хора, а дворянин, лейтенант Преображенского полка?

Кровь гулко застучала в висках Орлова, он ясно понял, на что намекает великая княгиня - на любовь Елизаветы Петровны и Разумавского, овеянную такими тайнами, что даже, говорят, будто эти двое венчались где-то в Москве. И сам Бог им не указ!

– - Вот, -- Екатерина порылась в складках своего лежавшего рядом плаща, -- возьмите, -- она протянула ему туго набитый серебром кошель. Это на первое время.

Орлов выпрямился. Его лицо приняло глухое, непроницаемое выражение.

– - Никогда больше этого не делайте, мадам, если хотите видеть во мне что-нибудь, кроме...
– - он замялся.
– Я не возьму, потому что... не возьму.

– - Но ведь вам нужно, - удивилась Екатерина. Почему же не взять? Стась всегда брал у нее деньги.

– - Не хочу, - просто ответил Орлов.
– Разве можно что-то делать через силу? Знаете, мне легче было бы тайно наняться на пристань и по ночам разгружать мешки с мукой, чем брать у вас деньги.

Она смотрела на него с недоверчивой радостью.

– - Почему?

– - Потому что мне тоже было хорошо, - ответил Григорий, -- И я не знаю как счастлив, что вы меня нашли. Сами. Разве кто-нибудь поверил бы в такое?

Ее губы приблизились к его щеке, и Като ощутила на своем лице тяжелое прерывистое дыхание.

– - Послушайте, нет. Ради Бога, не здесь, - вдруг сказал Орлов, с явным усилием отрывая от нее голову.
– В сущности мне, конечно, все равно, но видеть вас в этом... среди этого дерьма!

Он встал.

– - Простите, Ваше высочество. Лодка, земля, бильярдный стол - все что угодно, но не тут.
– Григорий с силой пнул кровать ногой, и в этот миг какой-то шум с улицы привлек их внимание.

Екатерина слабо вскрикнула от неожиданности, Орлов прильнул к окну. Его лицо приняло мрачное, решительное выражение.