Дермафория

Клевенджер Крэг

– Знаете, где это? Точно? Дорогу найдете?

– Без проблем. На суде рассказывали, как туда попасть.

– И что дальше? Какой смысл?

– Хочу проверить, все ли так, как я помню. Посмотреть, не ошибаюсь ли в одной детали.

– Что ж, если так, поезжайте.

– Мне нельзя пропускать заседание. Положение и без того не самое лучшее.

– Может стать хуже?

Смешно, да не очень.

– Хочу взглянуть на все своими глазами. Просто чтобы знать, ошибаюсь я или нет.

– Вы уже объяснили. И я сказал, отправляйтесь.

–

Не могу, за мной наблюдают.

– Мы вам поможем.

– С какой стати?

– А вам не все равно?

– Нет.

– Позвольте спросить вас кое о чем. – Джек складывает руки за спиной и становится похож на профессора. – Если вы полагаете, что все то, что вы знаете о своей жизни, не имело места в действительности, и можете удостовериться в том, что по крайней мере одно событие, одна деталь, одна частица вашей памяти верна, будет ли для вас важно, как это случилось, кто хотел вам помочь, а кто остановить?

Я готов на все, чтобы найти тебя, Дезире.

– Нет.

– Тогда собирайте вещи и следуйте за нами.

Нельзя, чтобы они увидели меня с сумкой. Впрочем, я вообще сомневаюсь, что уйду достаточно далеко. С собой у меня болеутоляющие, что дал доктор – я их почти не трогал, – и немного скина от Стеклянной Стриптизерши. Рассовываю таблетки по карманам, беру оставшиеся деньги, которые прятал за большой диаграммой. Они на месте, значит, в мое отсутствие в комнате не шарили.

Пока собираюсь, Дылда прижимается ухом к стене, и на лице его появляется выражение полнейшего блаженства. Должно быть, слышит то, что не слышу я. Поднимает руку и начинает отсчет, загибая пальцы – пять, четыре, три, два, один. Звонит телефон.

– Берите, – говорит Джек.

Поднимаю трубку.

– Пошел, – по привычке отвечаю я.

– Э… мистер Эшуорт, – это смотритель, – я тут подумал, что, может быть, вы согласитесь перейти в другую комнату. Нам удалось-таки наконец вызвать специалиста. Осмотрит номер, проведет, если понадобится, санобработку.

Какая любезность. Можно подумать, мы в пятизвездочном отеле. Принимают меня за полного идиота. Повторяю вопрос, чтобы Джек и Дылда поняли, о чем речь. Дылда стучит пальцем по запястью и поднимает один палец.

– Конечно, никаких проблем. Вы мне часик еще дадите?

– Разумеется, – говорит смотритель. – Если что-то потребуется, дайте знать.

Им нужно убедиться, что я в номере. Теперь будут следить, глаз не спустят. Джек и Дылда это тоже понимают. Дылда услышал, как гудит провод, я не услышал ничего. Что ж, значит, решение правильное.

В сейфе у смотрителя осталась приличная сумма, но просить у него деньги означало бы поднять тревогу в незримой сети наблюдателей, накрывшей меня с приближением окончания процесса. На внутренней стороне двери висели правила внутреннего распорядка «Огненной птицы», пожелтевший от времени листок, прихваченный по краям сморщившейся пленкой. Снимаю бумажку почти без порывов – получается практически фирменный бланк. Нижняя треть листа пустая, и на ней я пишу, что содержимое находящегося

в сейфе смотрителя конверта должно быть вручено подателю сего за вычетом суммы долга по оплате снятого номера. Никакой юридической силы этот документ не имеет, и смотрителю ничто не помешает прикарманить мои денежки, но если мне все же удастся выбраться из отеля, Джек и Дылда вправе по крайней мере рассчитывать на вознаграждение. Отдаю листок Джеку, бросаю в наволочку пару чистых рубашек и носки и связываю все в тугой узел, который вручаю Дылде. Он запихивает сверток под пальто, закрывает окно и завешивает шторы. Потом показывает на дверную ручку, и я протягиваю ему ключ. Выходим в коридор. Дылда запирает замок, но прежде чем закрыть дверь, вставляет ключ в щель с внутренней стороны. Все у него получается легко, просто и мастерски. Отпущенный язычок щелкает, дверь закрыта.

– Идите за мной, – говорит Джек.

Идем к номеру в самом конце коридора, возле аварийного выхода.

– Там не лестница, а ступеньки. Удобнее и не так заметно, – говорит Джек. – Надо подождать.

– Чего?

– Через час вам позвонят. Может, и правда придут травить жуков.

– Знаю.

– Вам звонили с целью убедиться, что вы здесь. С улицы видно, что окно закрыто, но дверь заперта изнутри. – Джек стучит в последнюю дверь возле пожарного выхода.

– Решат, что я заперся в номере. Перерезал вены или что-то в этом роде. – Вот именно. И пока будут думать, что вы в комнате, на автобусной станции вас никто искать не станет. Только надо подождать, пока постучат.

Дверь открывает женщина. Ростом она с Дылду, плечи же, как у Джека.

– А вот и мой малыш, – говорит женщина. Дылда делает шаг навстречу, и они крепко обнимаются, как мать и сын после долгой разлуки. Она нашептывает что-то ему на ухо, он нежно поглаживает ее по спине. – А говорили, ты выехал. – Последние слова адресованы Джеку.

– Не разбудили?

– Нет, Джеки, я уже выспалась.

Она берет его за руку, слегка наклоняется и целует в губы. Заглядываю в комнату. Помещение крохотное, размером с большой шкаф, и места в нем едва хватает для кровати и стула. У стены что-то вроде туалетного столика – доска на двух пустых пластиковых ящиках. Полка заставлена баночками, тюбиками, флакончиками: Повсюду валяется белье.

– Вижу, привел друга.

Джек ведет себя по-джентельменски.

– Донна, это Эрик. Эрик – Донна.

– Рада познакомиться, Эрик. – Хозяйка протягивает руку, которая больше, чем у Джека, и улыбается, демонстрируя сияющие, точно новенький фарфор, зубы.

– Эрик побудет у тебя немного. Не больше часа, – говорит Джек.

– Что, Эрик, плохо себя вел? – Она поглаживает мое запястье.

Жду, пока Джек вмешается, скажет что-нибудь подобающее. И еще меня беспокоит, что он может оставить нас с Донной наедине.

– Так многие считают.

– Конечно, мой сладкий. Можешь подождать здесь. – Донна отступает, и – к моему огромному облегчению – первым в комнату проходит Джек.