Дерьмо
Шрифт:
– Брюс, вы глупый и мерзкий старик. Судя по всему, алкоголик и еще бог знает кто. Вы из тех жалких людишек, жертвами которых становятся слабые, беззащитные, не очень умные женщины. Вы пользуетесь ими, чтобы поддержать ваше рассыпающееся самомнение. Вы - одна сплошная неприятность. У вас что-то не в порядке здесь.
Она стучит себя пальцем по голове.
Я начинаю говорить, но она поднимает руку и не дает продолжить.
– Вы гадко обошлись с Карен. Она была пьяна и одинока, а вы воспользовались.
– Знаешь, это у тебя проблемы. Ты лезешь не в свои дела. Мы взрослые люди. Никто никого не принуждал.
– Она была в таком состоянии, что ничего не могла решать сама, не отдавала себе отчета в том, что делает, - заявляет Драммонд.
– Думаете, будь Карен трезвой, она бы на вас клюнула?
Наглая сучка...
– Отлично, по-вашему получается, что ей нельзя трахаться, когда она выпьет. А дальше? Что еще вы собираетесь запретить людям делать? Фултон хотела выпить и выпила. Выпив, она захотела мужика. Получила. Ну и что? И не надо смотреть на меня так, как будто я мерзкий насильник. Кстати, откуда такой интерес к Карен? Ревнуешь, а? В этом дело?
– О Господи!
– Она закатывает глаза.
– Я не лесбиянка, Брюс, запомните это и не суйтесь больше со своими глупостями. У меня есть парень. Он гораздо привлекательнее, умнее, отзывчивее, сильнее и, конечно, моложе вас. А в том, что касается секса, вы по сравнению с ним просто школьник. Вы жалкое существо, Брюс. Меня абсолютно не интересует Карен Фултон, но в этом смысле вы интересны мне еще меньше. Вы отвратительны. Я достаточно ясно выражаюсь?
Это не... не...
– В таком случае с чего вся эта забота?
Мой хриплый голос долетает до меня словно издалека. Сучка... Я совсем не такой... я не такой... я не я не я не...
– С чего?
– Она пожимает плечами.
– Вы мой коллега и просто человек. Если привести вас в порядок, то, может, вы и станете таким, каким сами себя видите, хотя последнее одному только Богу, наверное, и известно.
Какого хуя? Что она несет?
Ничего (есть, есть, все, что тебе нужно это есть)
– Я... я не такой хороший полицейский, каким был раньше... давно... В Австралии я был лучшим... родственники со мной не разговаривают... из-за забастовки... они из шахтерской семьи... Ньютонгрэйндж... Монктонхолл... они со мной не разговаривают. Не принимают. Отец. Из-за брата. Это все уголь, грязный, мерзкий. Мрак. Ненавижу. Они даже в дом нас не впускают. В
наш собственный гребаный дом. Мы так старались... я всего лишь делал свою работу... полицейскую работу. Забастовка...
Она скрипит зубами, как будто всю ночь сидела на игле, и поворачивается ко мне.
– С этим надо смириться. У вас есть жена, дочь... так ведь?
– Это все в прошлом...
– Я качаю головой.
– Она врала... так глупо врала.
– Кто?
– Они обе... обе врали...
– Мы смеемся.
– Все пошло не так. Правила для всех одни. Да, мы умели это делать... мы были хорошими полицейскими. Тебе ведь говорили, а?
– Говорили, - сухо подтверждает она.
Откуда ей знать... она же никакой не полицейский. Но если бы... если бы она могла помочь... если бы постаралась понять, как понимала Кэрол... если бы мы могли объяснить...
– С нами что-то не то. У нас... что-то внутри.
– Вы были у доктора?
– Он ничего не может сделать. Ничего. Это конец.
– Я вдруг ловлю себя на том, что не могу... не должен с ней разговаривать. С ней! Надо же... Это слабость. Не стоило и начинать.
– Эй, послушай, останови здесь. Я выйду. Попробую выследить Сеттерингтона и Гормана.
– Брюс, по-моему, вы сейчас не в том состоянии... Поворачиваюсь и пристально, с ухмылкой смотрю на нее. Вот
же въедливая сучка. Живи своей жизнью и не суй нос в чужую.
– Не забывайте, Драммонд, расследованием руковожу я! Зарубите это себе на носу! ДЕЛАЙТЕ СВОЕ ДЕЛО И НЕ РАЗЫГРЫВАЙТЕ ПЕРЕДО МНОЙ ПСИХОЛОГА-ЛЮБИТЕЛЯ!
– реву я, и она вздрагивает и отшатывается - от меня, от моего обжигающего дыхания.
Глаза блестят, щеки красные. Машина резко останавливается, Выпрыгиваю. Драммонд сразу же уезжает. Едва она скрывается из виду, как я беру такси, еду домой и ложусь в постель, откуда наблюдаю за проступающими в мозаике потолочных плиток физиономиями демонов.
Когда-то мы делили эту кровать на двоих.
Когда-то мы...
Сегодня канун Нового года, и я собираюсь прогуляться. Вместе с Кэрол.
ОПЯТЬ КЭРОЛ
Я уже выпила, может быть, даже больше, чем следовало, но ведь праздник. Подмораживает, и я рада, что надела теплое пальто. В руке у меня красивая новая сумочка, которую подарил на прошлое Рождество Брюс. Точнее, уже на позапрошлое, но я ею почти и не пользовалась. В городе шумно. Когда-то этот день был традиционным шотландским праздником, теперь его превратили в Эдинбургский новогодний фестиваль. Заманивают туристов. Надоело. Ухожу из центра и иду по Лейт-Уок, мимо толп глумящихся подростков, парочек и приезжих, которые тянутся в противоположном направлении.
Сворачиваю на боковую улочку и вижу светящуюся вывеску бара. Направляюсь к нему, но замечаю едущую рядом машину. За кого они меня принимают, за проститутку? Какой-то парень делает мне знаки из окна. Отворачиваюсь. Машина останавливается немного впереди, и из нее выходят двое молодых мужчин. Приближаются, и один преграждает мне дорогу. Пальцы сжимают сумочку.
– С Новым годом, куколка!
– говорит он.
– Как насчет прокатиться, красавица?
– спрашивает другой.
– Нет... я...
Я замолкаю. Не люблю разговаривать с незнакомыми людьми. Особенно когда я...
Они смеются. И я начинаю смеяться. Мы все смеемся. Еще один мужчина выходит из машины и заталкивает нас на заднее
сиденье. Чьи-то пальцы хватают нас за запястья. Мы зажаты на заднем сиденье между двумя мужчинами, а еще двое сидят впереди. Машина отъезжает от тротуара. Странно, мы даже не попытались ничего предпринять: не сопротивлялись, не убегали, хотя возможность была. Нам это и в голову не пришло.