Держи голову выше: тактики мышления от величайших спортсменов мира

Снид Брэндон

И среди прочего, новая кора – та часть нас, которая осознаёт, что мы это «кто-то», что у нас есть свое «я».

В потоке новая кора отключается, и мы забываем о своем «я».

И таким образом беспокойства и переживания о нас исчезают.

Вы ведь знаете этого внутреннего критика, сводящего вас с ума, того, кто постоянно выискивает что-то неправильное во всём, что бы вы ни делали? Это всё проделки Лобовины, это древний инструмент выживания, держащий нас под контролем. Но как знает каждый, кто знаком с тревожностью не понаслышке, новая кора и этот внутренний критик могут действовать заодно и создавать настоящий хаос для нас.

Однако в состоянии «на автомате» происходит

такое явление, как гипофронтальность; оно означает, что лобная доля отключается, и это затыкает нашего внутреннего критика напрочь.

Другими словами, для того чтобы учиться, готовиться и тренироваться, наш мозг должен работать на полную катушку – но когда приходит время игры, лучшим шагом будет отпустить ситуацию и довериться нашим телам, позволить им делать то, что им нужно делать. Когда мы теряем себя, когда выходим в режим «на автомате», тогда мы можем перейти в совершенно другое, сверхъестественное состояние разума, когда мы полностью спокойны, сконцентрированы и восприимчивы. Когда мы всё знаем и ничего не боимся.

Глава 5

Проблема и неизбежная смерть стигматизации

– Я бы хотел, чтобы весь мир мог увидеть то, что вижу я, – сказал человек, стоявший на границе космоса.

Это было 14 октября 2012 года, а проект Red Bull назывался Stratos. Его миссия: прыжок человека из космоса, с такой высоты, откуда ни один человек прежде не прыгал, с преодолением звукового барьера по пути, развитием сверхзвуковой скорости и дальнейшим благополучным приземлением. Облаченный в скафандр Феликс Баумгартнер – австрийский парашютист ростом 5 футов 7 дюймов, бейсджампер и готовый на всё сорвиголова по кличке Бесстрашный Феликс – стоял на высоте 128 100 футов над Землей. А это 24 мили [12] . Он просто подошел к краю маленькой капсулы, которая за несколько часов до этого поднялась в воздух с плацдарма розуэллского международного воздушного центра в Нью-Мексико при помощи массивного шара с гелием.

12

128 100 футов = 39,04 километра.

Несколько камер, закрепленных на капсуле и в шлеме Феликса, показывали в прямом эфире всё происходящее, транслируя картинку на весь мир. На одном только сервисе YouTube прямую трансляцию смотрело восемь миллионов человек. Отчасти все эти люди могли видеть то, что видел он: планету целиком, огромную и круглую, этот гигантский шар жизни, кажущийся чем-то невозможным на фоне непроглядной черноты космоса.

– Иногда, – продолжал Баумгартнер, глядя на планету сверху вниз, – нужно забраться очень высоко, чтобы понять, насколько ты мал. Теперь я возвращаюсь домой.

Потом он прыгнул.

Баумгартнер падал почти четыре с половиной минуты и разогнался до скорости в 843,6 мили в час [13] . Он преодолел звуковой барьер. Ни одному человеку прежде не удавалось это сделать без помощи двигателя.

Но где-то там, в стратосфере, где воздух слишком разрежен, чтобы поддерживать падающий объект в стабильном состоянии, Баумгартнера начало крутить. Пятьюдесятью тремя годами ранее, в 1959 году, то же физическое явление едва не прикончило другого человека, рискнувшего исполнить нечто подобное, – полковника Воздушных сил Джо Киттингера, прыгнувшего с высоты в 19 миль [14] . В 1966 году Ник Пиантанида пытался побить рекорд Киттингера и погиб. Так что причины, по которым этот рекорд держался так долго, определенно были.

13

1357,64 км/ч.

14

30,58 километра.

Если бы Баумгартнер не сумел вовремя выйти из вращения, он мог бы потерять контроль и начал бы вращаться с такой скоростью, что кровь попросту отлилась бы от центра его тела; если бы он летел слишком быстро, то единственной точкой выхода крови из тела стали бы его глаза, а это наверняка оборвало бы его жизнь.

Он боролся с вращением. Не паниковал. Он выпрямил себя. Спустя несколько мгновений парашют сработал безошибочно, и он стал парить на нем к Земле, а после приземлился, пробежал легкой трусцой, упал на колени и победоносно поднял руки.

Я был в числе восьми миллионов человек, смотревших прямой эфир на YouTube в тот день, и увиденное стало одной из самых волнующих вещей, которые я когда-либо видел. В прыжке человека из космоса было что-то глубинное, первобытное. Но более удивительным было то, что я вычитал о Баумгартнере, пока он поднимался на высоту. Тогда-то я осознал, что, каким бы потрясающим ни был его прыжок из космоса, величайшим достижением Баумгартнера был не он, а тот факт, что он вообще добрался до космоса.

Red Bull не анонсировал проект Stratos вплоть до начала 2010 года, но компания планировала его уже какое-то время. От начала работы над проектом и до его завершения прошло около пяти лет.

Баумгартнер сделал себе репутацию настоящего сорвиголовы, занимаясь бейсджампингом: он прыгал с самых высоких зданий мира и часто делал это незаконно. Он перелетел Ла-Манш на одном крыле из волокнистого углепластика. Заработал себе прозвище Бесстрашный Феликс. Но когда Red Bull запустил проект Stratos и стал закачивать в него 18 миллионов долларов, Баумгартнеру было 43 года. Он начал тренировки, готовясь к прыжку, и внезапно сорвался. Позже он рассказал журналисту Дональду Макрею из Guardian: «Ты и я знаем, что Бесстрашного Феликса не существует. Он, может, и кажется крутым парнем, но ему пришлось вступить в настоящую психологическую битву. Выиграть ее оказалось гораздо сложнее, чем прыгнуть из космоса».

Баумгартнер не боялся самого прыжка или всех тех неприятностей, которые могли произойти во время полета. Его не пугал тот факт, что Пиантанида погиб, пытаясь исполнить такой же прыжок около пятидесяти лет назад. Прыжок из самолета, с крыши здания или верхушки громадного утеса был для него сродни непринужденной прогулке в парке – он занимался этим на протяжении двадцати пяти лет, – но он делал это в удобной, легкой одежде. Скафандр же пугал его. «Когда я прыгаю с парашютом – говорил он, – даже зимой, я надеваю очень тонкие перчатки. Я хочу быть гибким, хочу быстро реагировать».

Однако скафандр был настоящим чудовищем – абсолютно негибкий, с толстыми перчатками, вдвое тяжелее всего, к чему Феликс привык. Он не мог толком крутить головой. Совершая обычный прыжок с парашютом, к примеру, он мог поднять голову при его раскрытии, чтобы понять, сработал ли он, но в скафандре этого сделать было нельзя, шлем не позволял. Ему пришлось нацепить на перчатки два зеркальца, чтобы иметь возможность проверять парашют. Он даже не мог чувствовать воздух собственным телом, а это значило, что он мог упустить время, если бы было необходимо совершить какие-то корректировки в полете, и понял бы это уже после того, как сделал ошибку.