Дерзкий роман
Шрифт:
Деньги изменили многое.
Итак, я просто выдал то, что мне было нужно, чтобы успокоить женщин и таблоиды.
Stinton Group доминировали в любой момент бодрствования, и стресс от уборки после беспорядка Тревора был головной болью, на которую у меня не было ни времени, ни сил.
Лучше содержать в чистоте.
Лучше эффективно справляться с последствиями.
Большинство этих женщин положили глаз на моего брата, думая, что в любом случае смогут выманить у него немного денег. Несколько самых жалких из них действительно думали, что Тревор полюбит их. Этих женщин было не спасти.
Страх перед первой беременностью потряс меня до глубины души. Раньше женщины Тревора не имели конкретных связей с Stinton Group. У них не было возможности выжать из него все, чего он стоил. Восемнадцать лет алиментов и мелких требований. Втаптывание компании в грязь драмой отношений, которой можно было бы расписать всю шестую страницу.
Неконтролируемые переменные.
Поэтому я контролировал их. Делал все, что в моих силах, чтобы убедиться, что они поняли, что Stinton Group не были их билетом в лучшую жизнь. Что Тревор их не любил. Его не заботило ничего столь же требовательного, как любовь. Он не собирался бросаться и спасать их, и не лучше ли было, если бы они спаслись сами?
Юристы были хорошими.
Все женщины согласились на сделку.
У меня никогда не было плохих отзывов.
До Дон.
После того, как она швырнула деньги обратно в лицо адвокатам, я решил прекратить вести дела о беременности и вместо этого занялся своим братом. В конце концов, он был источником проблемы, и хаос исчез бы, если бы он просто научился застегивать молнию или пристегиваться ремнем.
Оглядываясь назад, я понимаю, что именно Дон изменила меня.
Она была настолько могущественной, что сумела повлиять на меня еще до того, как мы встретились лично.
Опасная женщина.
Я всегда это знал.
Я думаю о последнем взгляде, который она бросила на меня, когда садилась в свою машину. Я никогда не видел ее такой обиженной и чувствовал себя худшим подонком. Потому что я видел, как она изо всех сил старается выглядеть отстраненной. Я мог видеть, как она сдерживает слезы и притворяется кем-то жестким и порочным, когда под всей этой ее искрой бьется сердце хрупкого, эмоционального человека.
Это я лишил ее этого блеска. Кто перевел стрелки на ее смелом и ярком сердце и настроил его на что-то твердое и защищающее.
Черт.
Должен ли я ее отпустить?
Это было восемь лет назад.
Часть меня хочет указать ей на это.
Но я этого не делаю.
Я не могу скрывать, что у меня за плечами долгая и темная история.
Это именно тот, кто я есть. Мужчина, который не может доверять даже Дон.
Почему я должен изображать удивление? Почему я не могу просто собрать вещи и уйти от нее?
Я беру бутылку пива и любуюсь видом океана, разбивающегося о зазубренные скалы. Ночное небо практически целует воду, неподвижные волны отражают луну в ее абсолютном серебристом блеске.
Это место новое. Я ехал и ехал несколько ночей назад, когда нашел его и просто остановился.
Я не хочу быть здесь прямо сейчас.
Не тогда, когда я изо всех сил думаю на ипподроме. Но я попытался вернуться туда
Воспоминания о Дон преследовали меня, витая повсюду в месте, которое я когда-то считал своим убежищем. Черт возьми, она не могла быть настолько милой, чтобы отказаться от этого места, не так ли? После того, как она забрала мое сердце, она взяла и все остальное, что у меня есть.
У меня звонит телефон.
Я спорю о том, чтобы игнорировать это.
Тревор пытался дозвониться до меня. Папа хочет, чтобы он возглавил Stinton Auto и изменил свой имидж преданного семьянина. У него будет зудеть кожа. Кошмар, ставший явью. Его никогда не интересовала компания или желание брать на себя ответственность за свои действия. Черт возьми, я понятия не имею, что его интересует, кроме проблем и женщин.
Со стоном, когда телефон продолжает звонить, я закапываю свое пиво в песок и неряшливо тянусь за устройством.
Это Хиллс.
Я тяжело вздыхаю, думаю об этом, а затем отвечаю. — Я не умер.
Череда проклятий достигает моих ушей. Мне приходится убрать телефон и подождать, пока Хиллс успокоится. Когда я наконец слышу что-то, кроме слов из четырех букв, выкрикиваемых из телефона, я снова прикладываю трубку к уху.
— Ты, черт возьми, не мог подойти к телефону, эгоистичный идиот? Ты знаешь, сколько раз я чуть не позвонил в полицию? Ты знаешь, как близко я был к тому, чтобы объявить в розыск твоего сумасшедшего…
— Я вешаю трубку.
— Подожди. — Хиллс выдыхает. — Там есть оружие?
— Что?
— Таблетки?
— Заткнись.
— Что это за звук? — спросил я. Он делает паузу. — Это океан? Чувак, ты же не собираешься это делать, правда? Клянусь, если это так, я выловлю тебя, а потом собственноручно убью.
— Я не собираюсь делать глупостей, Хиллс.
— Этот корабль отчалил, Стинтон. Это началось, когда ты выудил Дон Баннер из автомастерской, в которой она была похоронена, и с тех пор это не прекращается. Я виню тебя, но я виню и ее тоже. Все началось, когда ты отвел взгляд от мяча.
— Осторожнее с этим, Хиллс.
— Нет, ты не можешь исчезнуть на дни без долбаного предупреждения, а потом сказать мне, чтобы я был осторожен. Особенно сейчас. Ты знаешь, какой хаос царит в компании? Твой брат умер на прошлой неделе, и теперь он разгуливает по коридорам, попивая бурбон и флиртуя с женским персоналом. Мы пытаемся сохранить новость в секрете, но ему наплевать на все, кроме самого себя, и он ходит по клубам и называет себя Терренсом, близнецом Тревора Стинтона.