Десант в Крым
Шрифт:
Немцы стали поспешно отходить. Десантники устремились за ними, подхватывая брошенные немцами автоматы и винтовки и стреляя из них.
В одном месте нас накрыла немецкая артиллерия. Пришлось залечь. Впереди сутулился кустик полыни. Я сломал веточку, растер ее между пальцев и, надо сознаться, впервые за всю жизнь почувствовал, как хорошо пахнет полынь.
Быстро темнело.
Увлекшись боем, мы не заметили, как к берегу подошли наши суда. Прибыл полковник, командир дивизии со своим штабом и свежими войсками.
Выслушав Ковешникова, полковник
До этого гитлеровцы видели перед собой истекающие кровью остатки десанта. Они готовились переждать артиллерийский налет и штурмовку самолетов, чтобы окончательно раздавить нас. Сейчас немцы почувствовали перед собой массу устремленных вперед солдат. Они никак могли понять причины такого превращения и, обескураженные, не принимая боя, отошли за свои утренние позиции.
Девятнадцать танковых атак, поддержанных двумя полками пехоты, были героически отбиты десантом в первый день высадки.
С группой офицеров я вернулся в штаб. Все восхищались стремительностью полковника. С его появлением десантники вздохнули, вспомнили, что можно напиться, съесть по сухарю.
Обо всем виденном и пережитом я написал очерк под заголовком: «День первый». Доставить его в редакцию взялся раненный в ногу и эвакуировавшийся в тыл капитан Николай Ельцов. Пакет был вручен ему. Многие офицеры дали ему открытки с просьбой переслать их на почту. Содержание открыток было домашним и нежным, как будто посылались они не с фронта, а с мирных дач.
В поселке.
Тревожная ночь прошла быстро. Нам все же удалось забыться часа на два на полу, закрывшись с головой шинелями и тесно прижавшись друг к другу. Раскрывали глаза от взрывов, сотрясавших дом, и тут же вновь засыпали.
Утром я шел на наблюдательный пункт морского батальона и видел, как над Таманью в розовом небе занималось веселое солнце нового дня.
Пункт помещался в усадьбе, огражденной каменным белым забором. Здесь работала сестра милосердия. Я сразу узнал плотную белокурую девушку, ту, которая, выскочив из мотобота, первой полезла через колючую проволоку. Тогда я потерял девушку из виду и не смог записать ее фамилию. И вот снова встретил ее. Она перевязывала раны морякам. Ее зовут Галина Петрова [4] .
4
Галине Петровой присвоено звание Героя Советского Союза.
Беляков полностью восстановил за ночь положение, заставил немцев спуститься в противотанковый ров, густо ощетинившийся ежами. На переднем крае с вечера вчерашнего дня в снарядной воронке остался раненый Цибизов. Два моряка пытались вынести его, но были ранены немецкими снайперами. Тогда командир роты, добродушный смуглолицый украинец Петр Дейкало, выдвинул вперед своих снайперов, и они уничтожили немцев, мешавших своим огнем подобраться к раненому лейтенанту. Через час Цибизов был вынесен, и я увидел его, когда Галина Петрова пеленала его бинтами.
Смертельно раненный лейтенант узнал меня, попросил:
— Напишите в «Красный флот», чтобы товарищ Сталин мог прочесть про моих ребят.
Цибизов задыхался, с трудом выдавливая слова из своего обессилевшего тела:
— Опишите краснофлотца Отари Киргаева. Он в первую минуту боя перебил из автомата прислугу прожектора… Ослепил фрицев…
Только корреспондент со своим неистощимым профессиональным любопытством, любознательностью, с привычкой записывать может рассказать о том, какую самоотверженность проявляют люди в бою.
Бойцы это понимают и любят видеть корреспондента рядом с собой. Сами о себе люди не пишут. В письмах они говорят о домашних делах.
Я разговаривал с Галиной Петровой. Она сама из Николаева. Я рассказал ей о том, как мы, группа армейских корреспондентов, последними оставляли ее родной город.
— Отсюда совсем недалеко до Николаева и Одессы, — сказала девушка.
Вскоре появились немецкие самолеты и начали кружить над нами. Семь раз они пробомбили наши боевые порядки. Но вреда сделали мало.
Несколько часов в чистом, безоблачном небе длились воздушные бои, за которыми с увлечением наблюдали десантники. Два «мессершмитта» и один «юнкерс» комками дымного огня упали на советский берег Крыма.
Как и в первый день, в десять часов утра пехота и танки врага пошли в атаку.
За полчаса до этого бойцам принесли сброшенные самолетом листовки с воззванием Военного совета армии. На полях листовок политработники приписывали победные сводки Информбюро. Воззвание подымало дух бойцов, вдохновляло на подвиг.
Двенадцати немецким танкам удалось прорваться сквозь наши боевые порядки. Осыпая землю, они с грохотом прошли через окопы.
Я видел, как впереди громыхал «фердинанд». Раненый советский боец, пропустив орудие, приподнялся на локте, швырнул гранату, силясь попасть в отверстие для выбрасывания стреляных гильз, находящееся сзади.
Первая граната разорвалась на броне, не причинив вреда. Вторая попала в дыру, и самоходная пушка взорвалась.
Немецкую пехоту наши бойцы отсекли и заставили залечь.
Первая стремительная атака немцев сорвалась. Мы их принудили все начинать сначала.
Как и в первый день, нам крепко помогали авиация и артиллерия Таманского полуострова. Тяжелые снаряды рвались среди танков, самолеты «Ильюшин-2» буквально косили атакующих немцев.
После того как первая попытка отжать нас от моря ударами с флангов провалилась, немцы сделали отчаянное усилие прорваться встык, чтобы расколоть нашу оборону надвое. Этого мы ждали. Бойцы встретили немцев убийственным огнем и к концу дня, сами неоднократно переходя в наступление, отбили четырнадцать вражеских атак.