Десантура разминается
Шрифт:
– Между прочим, очень даже не вредный напиток, – пожал плечами Николай, – если в меру.
– Вы меня пришли защищать или убивать? – Слегка захмелевшая женщина решила разговаривать в открытую.
Она напрочь забыла, что с прошлого раза они уже были на «ты».
– Не понял, – произнес в ответ Водорезов.
– Читайте! – Алла протянула ему газету.
Возможно, будь она трезвой, Алла не решилась бы действовать столь провокационно. Но уж очень ей хотелось поскорее расставить все точки над «i».
– Вот оно как, – быстро просмотрев глазами объявление о
– Не совсем, – берясь за рюмку, ответила Алла.
– Я пока что тоже. А вот пить вам сегодня больше не надо.
Добавлять, что он терпеть не может пьяных (а также курящих) женщин, Водорезов не решился. Это было бы не очень вежливо, все-таки в этой квартире он был гостем. Ко всему прочему, Николай тоже запамятовал, что они еще в прошлый раз перешли на «ты».
Водорезов не ошибался! Наблюдатели Казакова в самом деле потеряли его из вида, как только он вышел от Сократа Ивановича и спустился в метро. Теперь нужно было во что бы то ни стало определить его местонахождение. Для этого Казаков и дал срочное объявление в вечерних газетах и новостях. Задерживать же Водорезова фээсбэшник не торопился.
Петр Ручьев успел на авиарейс, летящий в Солнцедарск. Сейчас они вместе с Гнедичем (он же Шварц-младший) спускались по трапу Солнцедарского аэропорта. Внизу их уже встречал сдержанно-радостный Крафт.
– Вагин с машиной ждет, – кивнув за взлетное поле, пояснил Крафт.
Уже в дороге, сидя на заднем сиденье рядом с командиром, Крафт поинтересовался:
– У вас в Москве какая-то заминка вышла? Не позвонили в оговоренное время?
– Закрой рот, молодой, – ответил за командира Петр. – Все у нас в порядке. Никаких отклонений от заданного курса. Ясно?
– Так точно, – отозвался лейтенант Красов.
Джип-внедорожник, которым управлял Вагин, тем временем поравнялся с железнодорожным полотном и остановился.
– Через пятнадцать минут московский поезд будет проходить здесь на малом ходу! – кивнув на часы, произнес Гнедич. – Теперь, Вагин, полный ход! Встретимся на тридцать втором километре!
По земле стелился белесый туман. Неудивительно, что в это утреннее время поезда на этом участке дороги сбавляли ход.
– Чего Вагина в водители определили? – спросил вопреки субординации Петр, когда внедорожник скрылся из виду.
– Чтобы госпоже Семенцовой башку не открутил раньше времени, – произнес Гнедич и тут же усмехнулся. – Шутка! Крафту пора работать по-взрослому! Сегодня ты, Михаил, у нас номер один!
– Так точно, – повторил Крафт.
Между тем из тумана послышался шум приближающегося поезда.
Крафт, Гнедич и Петр, переодетые в форму путейских рабочих, бежали почти что вровень с тихо идущим поездом.
– Эй, командир! До тридцать второго кэмэ подбрось! – окликнули они высунувшегося из кабины локомотива помощника машиниста.
Тот, переглянувшись с помощником, кивнул:
– Прыгайте.
«Путейцы» не заставили себя ждать.
– Четвертый вагон, – шепнул Крафту Петр.
Тот ответил понимающим кивком головы. В отличие от Гнедича и Петра полномочный представитель Ширмана, госпожа Семенцова, отправилась в Солнцедарск поездом, причем помимо ее купе «фирмой» были выкуплены билеты на весь четвертый вагон. Вместе с Семенцовой ехала охрана, и не два человека, как предполагалось вначале, а целых пять.
Поправив на голове форменный железнодорожный берет, Крафт нажал на дверную ручку и шагнул в коридор четвертого вагона. В ту же минуту перед ним возникла высокая плотная фигура.
– Вы куда? – спросил охранник.
– Да так... – передернул плечами Крафт, изображая недалекого, нагловатого парня. – А чего, нельзя, что ли?
– Вагон-ресторан закрыт, – произнес охранник, загораживая собой узкий вагонный проход.
Между тем из дверей одного из купе показался еще один. Что-либо сказать в ответ Крафт не успел. Послышался хлопок, и охранник с дыркой во лбу стал заваливаться на ковровую коридорную дорожку. Это Петр сразил его из-за крафтовской спины. Сам Крафт выхватил собственный пистолет и бесшумным хлопком уложил поперек коридора очередного телохранителя, высунувшегося из купе. «Этих „власовцев“ валить без всякой пощады и жалости!» – вспомнил Крафт слова командира. Бывшие офицеры, перешедшие в охрану к наркомафии, вызывали особую ненависть. Предатели всегда хуже явных врагов...
Петр одним прыжком оказался около купе, из которого вывалился убитый лейтенантом охранник, и выстрелил внутрь. По короткому вскрику из купе было понятно, что Петр не промахнулся. Сам Крафт уложил четвертого охранника, имевшего неосторожность высунуться в коридор. Затем толкнул дверь пятого купе, где и должна была находиться госпожа Семенцова. Следующим хлопком-выстрелом Петр ликвидировал молодую охранницу, вскочившую им навстречу с пистолетом в руках.
– Тихо, мадам! – Влетев в купе, Петр зажал рот другой пассажирке, одетой в ночную рубашку.
В этой худощавой даме средних лет Крафт тут же узнал Татьяну Семенцову. Потом перевел взгляд на убитую женщину-телохранителя. Она была совсем молодой, с прекрасной, тренированной фигурой и яркими, коротко стриженными каштановыми волосами. Наверняка совсем недавно служила в ФСБ, милиции или даже родных для Крафта армейских структурах. Если бы Петр замешкался, она бы вполне успела застрелить их обоих. Особенно, если бы у Крафта дрогнула рука.
– В себя приди, сопляк! – Чувствительный удар под ребра привел лейтенанта в чувство и вернул с небес на грешную землю. Точнее, в не менее грешный четвертый вагон. Петр тем временем окончательно вырубил госпожу Семенцову, сделав ей специальный укол, на полчаса гарантирующий полную отключку. Сам Петр подхватил пуленепробиваемый кейс, стоявший в купе, Крафту кивнул на бесчувственное тело.