Десять минут за дверью

Свиридов Алексей Викторович

Писарь замолчал, ожидая ответа, но видимо сообразил, что с заткнутыми ртами его гости беседу вряд ли поддержат, и без заметного страха подошедши к пленникам, вытащил кляп у обоих изо ртов. Айс закрыл рот, скривился от боли, и попытался что-то сказать, но вышло нечленораздельное мычанье, как у сильно пьяного. Данисию же рот затыкали более милосердно, и он смог говорить почти сразу:

– Зачем по имени меня называешь? Нет его у меня теперь!

– Нет имени, есть имя - какая разница. Подумаешь, брат от семьи отлучил. У Гирка и так причуд хватает, чтобы еще его семейные свары всерьез принимать.

– Раньше принимали.

– А у нас теперь управитель другой. Князь сам по себе, а город сам. Так что не надо было тебе тогда сбегать, глядишь все иначе бы пошло. А теперь вот уж не взыщи: преступник ты перед Славой Праведной и перед Великим Княжеством Фымским. И приятель

твой, как там по бумагам?
– Айс беспрозвищный, тоже преступник, да еще и колдун ненадобный. Они, видишь ли, все теперь ненадобные, - похожий на писаря повернулся уже непосредственно к Айсу, - особое распоряжение сразу после ледяного побоища князь Щедроватый отменил.

Айс мучительно прокашлялся, и с трудом шевеля языком наконец-то спросил:

– Ты здесь кто?

– Я-то?
– худощавый человечек видимо ожидал чего-то другого, но ответил тем не менее с удовольствием:

– Если по чину, то я помощник оберегателя князя Самаганского. А по делу так и поглавнее его буду.

– Ты можешь нас в Фымск, на княжий суд отправить?

– Могу, но не буду. Управитель не хочет, да и мне интереснее здесь народу показать, что с предателями бывает. А то у нас все по мелочам: ну воры, ну разбойники, пару колдунов вот недавно поймали, но все какие-то... неубедительные, что ли. На таких народ без большого удовольствия глядеть ходит, сочувствуют даже, подлецы. А вот вы двое - другое дело. Еще б кого добыть, глядишь и приохотятся люди, а там и сами за дело возьмутся. Тогда и порядку будет побольше, и Орду одолеть легче будет.

– Орду значит. А этот, управитель новый, он давно у вас?

– Да года с полтора. А зачем тебе это? Обколдовать хочешь? Не выйдет, парень. На что, на что, а на это он крепок. Однако, где же мои парни, а?

Помощник оберегателя выглянул за дверь, и там раздался его голос: "Эй, вы что там позасыпали все?". Крик действие возымел, и в канцелярию вслед за ним вошли несколько веселых молодцов, которые без лишних слов взялись за дело. И Айс, и Данисий сначала были раздеты догола, потом одеты снова, но уже без ремней и без пуговиц. Нательный жилет с кармашками с Айса конечно же сняли, но как только он оказался в чужих руках изо всех швов пошел дымок, и державший его в руках парень поскорей отшвырнул опасную вещь в угол, где она и сгорела почти дотла. Другой молодец, прибежавший со жбаном воды, и заливший занявшийся было костер, получил в награду обугленную тряпку, с несколькими почерневшими металлическими и стеклянными обломками в бывших карманах. Объяснять событие Айс отказался, и помощник оберегателя не стал настаивать, заметив, что время поговорить у них еще будет, хотя и не очень много. Покончив с обыском, молодцы вновь навесили пленным предателям на руки кандалы, и повели в подвал сажать.

Распоряжение помощника оберегателя гласило: определить каждого в отдельную заперть, но свободная одиночка оказалась только одна, и управские молодцы, попрепиравшись немного, решили водворить туда Айса, как наиболее опасного. Тяжелая дверь захлопнулась, обрезав и без того неверный свет от масляной лампочки в руках сопровождающего, и Айс остался один. Ощупав руками окружающую темноту он пришел к выводу, что нынешние апартаменты более всего похожи на узкий и низкий каменный мешок, в котором стоять можно было только склонив голову набок. Из мебели имелся только шаткий чурбак, а что до прочих удобств, то густой запах стоящий в этих стенах говорил о том, что они здесь не предусмотрены в принципе. Айс осторожно опустился на чурбак, стараясь по возможности не дышать носом, и сидел так почти не двигаясь около часа. Затем тихо протянул закованные руки к стене и вгляделся в них, вернее в темноту в том месте, где они были. Что-то зашептал, сбился - сказались последствия путешествия с кляпом во рту. Вслух выругался, потом зашептал снова, и вокруг его пальцев еле заметно, а потом все сильнее с каждой фразой заструилось синее сияние, перетекающее с одной руки на другую. В его свете уже можно было разглядеть нависшие стены, выемку в потолке с ржавым крюком в ней и затоптанную гнилую солому на полу. Айс оторвал руки от стены повел ими в сторону двери. Но внезапно спокойное течение синего сияния прервалось. Струйки синего огня затанцевали, сворачиваясь в маленькие смерчики, срываясь с пальцев и исчезая в темноте. Несколько секунд Айс стоял застыв, лишь на вытянутых кистях буграми проступили налившиеся кровью жилы, как будто бы сжимающиеся пальцы пытались удержать ускользающий огонь, но тело резко согнулось в судороге, и в мгновенно вновь наступившей тьме он повалился вниз, на вонючую подстилку. Он лежал на ней трясясь и изгибаясь, ударяясь

головой об холодный камень, а когда приступ кончился, попытался подняться, но не смог, а опять сполз вниз, чуть не плача. В нечленораздельном постанывании только и можно было разобрать "сволочи... и здесь уже... как просто...". Лишь когда ему все же удалось подняться, Айс сказал разборчивую, но непонятную фразу "Если Фымск тоже накрыт, то, блин все, катапульта. Я им в Штирлицы не нанимался". После этого сообщения он привалился к стене и заснул - по крайней мере так показалось управскому мальчику-ученику, обязанностью которого было слышать, а при возможности и видеть то, что происходит в этой одиночке. Решив, что постоялец заснул, мальчик отошел о стены с хитроумным отверстием, размял затекшую шею и отправился наверх, докладывать, цепляясь своей бесформенной хламидой за углы извилистого коридора темницы. Что такое "штирлиц" и "катапульта", он конечно же не знал, но и не задумывался особо: его дело запомнить и передать дословно. Мало ли чего странного можно услышать в этих стенах... Вообще-то он не должен был уходить сейчас, пока не пришел его ночной сменщик, но сейчас, по случаю важности пленника, мальчику было разрешено оставлять свою часть подвала без присмотра.

Едва затих шорох шагов удаляющегося слухача, от темного тупикового конца коридора к двери Айсовой камеры заскользили две таких же серых тени, обе невысокого роста, но одна похудее, а другая поокруглее. Остановившись у двери одиночки Скрал-Скраду откинул в сторону капюшон и тихо позвал:

– Айс, Айс, ты здесь?

– А куда я денусь?
– ответил Айс раздраженно, но потом с спохватился:

– Э, Скрал, ты откуда тут?

– Потом расскажу. Ну-ка, Лина, подь сюда!

Скрытая под второй накидкой Лина послушно подошла поближе, и вор взял ее руки в свои, и положил их на висячий замок двери, приговаривая:

– Так, пальчик так, а теперь вот тут вот нажать... Тихонько, тихонько... Ну вот, и получилось! Ты, Лина наверное сама все умеешь, только стесняешься, а?
– и с этими словами Скрал вытащил дужку замка из проушины, и откинул в сторону засов. Быстро оглядев Айса, он приказал:

– Грузило в руки, и брысь! А мы замочек обратно повесим, это хорошо, что у тебя свету нет. Позжее всполошатся.

Айс повиновался, мало что понимая в происходящем, но все же сдержался от расспросов, терпеливо ожидая с чугунякой в руках, пока Скрал все тем же способом, через Линины руки не вернет замок и засов на прежнее место. Закончив с этим, вор сказал, все тем же деловитым тоном:

– А теперь за мною, молча-молча, - и кинулся обратно. Оказалось, что конец коридора с одиночными мешками не всегда был тупиковым - когда-то он продолжался и дальше, но теперь ход закрывала наспех сбитая дощатая перегородка. Вор бесшумно отодвинул в сторону одну из досок, и в слабом свете светильников, развешанных у камер, дальше угадался полуобрушившийся свод и завал, перегородивший дорогу. Вор к завалу не пошел, а резко повернул направо: оказалось, что за перегородкой есть еще одно дверь в камеру. Айс шагнул следом за Линой, и опять перестал что-либо видеть. Скрал бросил:

– Лина, одну руку мне, другую ему, - и Айс ощутил теплую руку Лины в своей.

Что это был за ход, понять было трудно. Начавшийся, как все такое же каменное узилище, он вдруг превращался то в подобие кротовой норы, по которой пришлось ползти на четвереньках, волоча чугуняку за собою, а то расширялся, и под ногами ощущался добротный каменный пол. Последним этапом оказался какой-то уж очень неудобный лаз - если на ощупь, то он был похож на дырку, прогрызенную гигантской крысой в каменной кладке. Продираясь по нему Айс ощутил на лице небольшой сквознячок свежего воздуха и услышал звуки голосов, а вылезши, и распрямившись он почувствовал уличный холод, и увидел на собою небо и звезды. Небо было перечеркнуто обгорелыми стропилами, а опирались они на такие же пострадавшие от пожара стены. В одной из стен было окно, и через него была видна пьяная компания перед кабаком, с криками и руганью разнимающая двух дерущихся, более пьяных, чем все остальные.

– Ну вот, - сказал Скрал.
– Теперь давай руки!
– и через минуту Айс уже растирал порядком уставшие от кандалов запястья, а вор, оглядев ножную цепь разочаровано заметил:

– А вот это мы уже не сможем. Тут кузнечные дела. Или слышь, Айс! Ты вроде же с металлом умеешь?

– Умею. Но не здесь. Скрал, ты же сам умелец, ты что не чувствуешь ничего?

– А то!
– Скрал ухмыльнулся даже как-то удовлетворенно.
– Еще как чую. Что, скисла твоя магия, а, колдун ученый? Ну так и мои тоже того. Тухлые. Почему так сам знаешь, или объяснить?