Десять сигм и другие невероятные истории
Шрифт:
И кожа как папиросная бумага! На висках просвечивала синяя паутинка вен.
Пока мы осматривали Кэндис, утята сгрудились вокруг нас.
Мы отыскали более легкую дорогу и отнесли всех семерых на ферму — в три приема, два раза по три девочки и мальчика последним. Очень не хотелось разлучать их, но Кэндис все равно отключилась, а нам нужно было как-то доставить ее домой.
— Боже мой! — завидев нас, всполошилась Матушка Рэдд и велела нести Кэндис в лабораторию. Профессиональные интонации в ее голосе нас немного смутили; мы вспомнили,
Когда мы вернулись со следующей троицей, Матушка Рэдд уже приступила к обследованию: уровень гормонов, анализ крови, генная карта. Когда мы принесли последнего из семерки, Матушка Рэдд разговаривала по видеофону с доктором Томасином.
— В генной карте отклонения от нормы. Похоже, она ввела себе генномодифицирующие препараты, причем всего неделю назад. В результате — шок, почечная недостаточность и припадки. Возможно, деградация общей памяти. Я вызвала «скорую».
— Зачем она это сделала? — На лице доктора Томасина было написано изумление.
Он нас обманывает.
Не знаю, с чего вдруг мне в голову пришла эта мысль, тем не менее все тут же с ней согласились. Теперь это казалось очевидным, хотя до сих пор никто из нас даже не подозревал его в неискренности. У нас хорошо развита интуиция.
— Буду у вас через полчаса.
— Интересно, как мог врач Кэндис не знать, что она манипулирует своим геномом? Ей нездоровилось все лето. — Меда произнесла это тихо, но так, чтобы услышала Матушка Рэдд.
Одна из них обернулась и посмотрела на нас. Наши взгляды встретились, и она едва заметно кивнула.
— «Скорая» уже здесь. — Она обращалась к доктору Томасину. — Мы едем в больницу графства.
— Я вас там встречу, — ответил он и отключил связь.
— Ждите меня дома, — обернулась к нам Матушка Рэдд.
— Но…
— Останетесь тут.
Мы подчинились и, чтобы как-то убить время, стали искать информацию о юридических и медицинских последствиях манипуляции с генами после рождения ребенка. Да, в нашем обществе детей создавали искусственно. Однако после формирования индивидуум — то есть кластер — считался неприкосновенным. Доктор Томасин, создавший Кэндис, по каким-то причинам, ведомым ему одному, продолжал изменять ее, совершенствуя свое творение.
Это неправильно.
Тут у нас не было никаких сомнений.
Прилетевшую неотложку Матушка Рэдд направила в больницу при Институте, а не в центральную больницу графства.
В конце концов Матушка Рэдд сжалилась над нами и посадила к себе в аэрокар, следовавший за неотложкой в больницу. Она не позволила нам управлять машиной, хотя мы прошли полный курс обучения, а наши рефлексы в десять раз лучше, чем ее.
Мы ждали в приемной, пока она совещалась с врачами из Института. В больнице при Институте мы бывали редко; в этом году в одном из вспомогательных зданий у нас проводился
Несмотря на поздний час, спать совсем не хотелось. Мы все время связывались с отделением, где лежала Кэндис, чтобы узнать, как она.
Без изменений.
Мануэль смотрел в окно на погруженные в темноту здания. Институт выглядел безлюдным, и я сомневалась, что в городке вообще кто-то есть — а если и есть, то уж точно не студенты и скорее всего не преподаватели. Осенний семестр начнется только через три недели.
Хлопнула дверь. Обернувшись, мы увидели, что с лестничной площадки выскакивает доктор Томасин. Он не стал дожидаться лифта и преодолел шесть пролетов пешком.
Не сговариваясь, мы собрались за спиной Строма — это наша оборонительная позиция.
— Я думал, вы везете ее в больницу графства. — Томасин удивленно смотрел на нас.
— Мы знаем, что вы натворили. И Матушка Рэдд знает, — заявила Меда.
— О чем вы?
Теперь, когда мы не сомневались, что Томасин лжет, уличить его не составляло труда.
— Все лето вы модифицировали ДНК Кэндис. Вы едва не убили ее.
— Согласен, у нее кое-какие проблемы с ДНК. Но я ничего не модифицировал. Где она? — Он попытался обойти нас, и мы снова преградили ему путь. — Прочь с дороги, мелюзга!
— Мы не мелюзга. Мы человеческие существа, и у нас есть права — как и у Кэндис. Только вам наплевать, правда?
В первое мгновение мне показалось, что он бросится на нас, и я почувствовала, как Стром прикидывает разные варианты защиты и нападения. В эту секунду мы представляли собой матрицу вероятности, которая охватывала все мыслимые возможности дальнейшего развития событий.
— Тебе лучше уйти, Джорджи. — На пороге палаты Кэндис стояла Матушка Рэдд.
— Мне нужно увидеть ее!
— Нет.
— Я лишь пытался сделать ее совершенной, как вы не понимаете?
— Понимаю.
— На мне лежит ответственность перед будущим, — продолжал он. Нам необходимо стать жизнеспособным видом. Мы дошли до предела. Мы на грани вымирания и я просто обязан спасти нас!
— В твои обязанности не входит спасать человечество ценой жизни Кэндис, — возразила Матушка Рэдд.
— Вы отвечали за Кэндис, — вставили мы. — И не справились.
Нас вдруг пронзило осознание ответственности — за друзей, за себя самих, за наших уток. Привязанности и ответственность неразделимы.
— Я хотел, чтобы мое создание было не хуже тебя. — Доктор Томасин внимательно разглядывал нас.
— У вас получилось.
Он выдержал наш взгляд, и мы почувствовали запах его мыслей. Через мгновение доктор Томасин кивнул и отвернулся.
После того как Кэндис вышла из больницы, мы виделись всего один раз. Она приехала на ферму, и мы показали ей утиный кластер: сто пятьдесят семь уток образовали единый организм. Мы сказали Кэндис, что собираемся опубликовать статью и хотим указать ее в качестве соавтора.