Детектив Франции. Выпуск 6
Шрифт:
Прежде чем Беркли сумел что-либо сказать, он добавил:
— Я следил за многими вашими расследованиями по газетам. Я уверен, что вы сделаете все возможное. Если кто-то может вытащить меня, так это вы…
В его словах было слишком много наивности, чтобы принять их за лесть, призванную добиться согласия. Засунув руку в карман, он вытащил оттуда две пятидесятидолларовые купюры.
— Вот, это в качестве аванса… У меня в банке еще больше двухсот долларов…
Беркли сделал ему знак убрать купюры обратно.
— Речь не о деньгах, — заявил он. — Во-первых, я хочу быть уверенным,
— Если легавые сцапают меня, они уже не будут искать дальше, — перебил его молодой человек с горечью. — У них прекрасное доказательство — отпечаток моего пальца и прекрасный мотив. — Он продолжал настаивать: — Мне никто не поверит. Да я и сам не поверил бы, если бы мне кто-то рассказал такое.
Именно это Беркли и хотел ему сказать. С одной стороны, это свидетельствовало в пользу Байнтера. Между смертью пары и обнаружением трупов прошло полтора дня. Если у него был ключ, он мог сто раз вернуться в квартиру и уничтожить все улики против себя. С другой стороны, это могло стать прекрасным применением для чека, столь щедро выписанного Дороти Джиффорд. Ее, несомненно, обрадует поимка убийцы ее мужа.
— Если вы откажетесь мне помочь, — заявил Генри Байнтер, снова хватаясь за свой пистолет, — у меня останется только один выход. Я помешаю вам предупредить полицию, а сам смотаюсь в Мексику. — Он решительно махнул рукой. — Я не хочу подохнуть в тюрьме из-за преступления, которого не совершал.
Беркли скептически поморщился:
— Что-то слишком быстро для невиновного вы хватаетесь за оружие.
— Мне нечего терять, — отозвался молодой человек. — Я не имею ничего против вас лично, но я не стану колебаться, если вы меня вынудите!
Беркли мог бы ему заметить, насколько нелогично он себя вел. Ему достаточно было сказать «согласен», убедить Байнтера вернуться домой и позвонить в полицию, когда парень не сможет ему угрожать.
— Вы ничего не выиграете, смотавшись в Мексику, — заметил он. — Рано или поздно вас арестуют и выдадут. — Видя смущение Генри Байнтера, он добавил: — Ваше бегство будет расценено как признание вины. Полицейские не станут искать дальше и навесят все на вас. А настоящий убийца будет разгуливать на свободе. — После секундной паузы он продолжил: — И наоборот, если вы сами пойдете в полицию, до того, как вас арестуют, это станет признаком доброй воли…
Байнтер покачал головой.
— Никогда! — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Я не сдамся, поможете вы мне или нет.
Беркли понял, что убеждать его сейчас не имеет смысла.
— Вы не хотите облегчить мою задачу, — вздохнул он.
В глазах молодого человека блеснул огонек надежды:
— Значит, вы согласны?
Они подъехали к Олд Глоб Тиэтэр. Беркли притормозил и обернулся к своему собеседнику.
— Давайте договоримся, — сказал он. — Я не имею права скрывать изобличающие вас улики. Если я сумею найти доказательства вашей невиновности, тем лучше. И наоборот, если я обнаружу что-то, свидетельствующее против вас, я обязан буду поставить в известность полицию.
Генри Байнтер кивнул.
— Мне нечего бояться, — уверил он. — Я ведь не убивал. — Он замялся. — А об оплате…
Беркли остановил его:
— Поговорим об этом позднее. Если вы собираетесь скрываться, то прошу вас не исчезать совсем. — Он указал на пистолет. — На вашем месте я бы избавился от этой игрушки. Так у вас не возникнет желания пустить ее в ход. Она вам не поможет, наоборот.
Молодой человек согласился:
— Думаю, вы правы, но я, тем не менее, предпочел бы…
Он не успел закончить фразу. Неожиданно черная машина обогнала «форд» и прижала его к тротуару.
За секунду до столкновения Беркли успел заметить на заднем сиденье лицо одного из инспекторов бригады по расследованию убийств. Вот только этого не хватало!
Не раздумывая, он нажал ногой на педаль тормоза и одновременно бросился на Генри Байнтера. Нужно было во что бы то ни стало помешать ему наломать дров! К счастью, молодой человек поздно среагировал. Застигнутый врасплох резким торможением, он ударился головой о лобовое стекло. Беркли уже схватил его за запястье и повернул ствол пистолета вверх. Однако они ехали на малой скорости, и удар о стекло был недостаточно сильным для того, чтобы оглушить Генри Байнтера. Грязно выругавшись, тот попытался освободиться, стараясь ударить Беркли в лицо.
Миндальничать с ним было некогда. Беркли уладил проблему прямым ударом в челюсть. Зубы молодого человека щелкнули, и он перестал сопротивляться. Полицейские, выскочив из машины, наставили на них свои пистолеты. Беркли узнал инспектора. Его звали Морриссон. Он подошел к «форду». Так как он видел пистолет Генри Байнтера, Беркли из осторожности оставил руки на виду.
По причинам, известным одному ему, Морриссон питал к Беркли сильную неприязнь. Каждый раз, когда ему представлялся случай, он старался нанести ему удар ниже пояса. Он даже не скрывал своего горячего желания увидеть детектива в тюремной камере. В этой ненависти было что-то маниакальное, и Беркли старался не искушать судьбу.
— Лейтенанту Даггетту пришла в голову отличная мысль проследить за вами, — засмеялся Морриссон.
Он поднял Генри Байнтера, голова которого свисала на грудь.
— Мне кажется, что этот тип может многое нам рассказать.
Двое полицейских обогнули «форд», чтобы открыть противоположную дверцу. Инспектор достал пару наручников и с особым выражением посмотрел на Беркли.
— И вы тоже, кстати…
Беркли с мысленным вздохом протянул руки. Лучше было не возражать.
6
Только к вечеру Беркли смог, наконец, покинуть центральный комиссариат. Его терзал голод и еще сильнее ярость. На лейтенанта Даггетта он злился больше, чем на инспектора Морриссона. Даггетт даже не показался, предоставив своему помощнику вести допрос. Хорошо хоть, что к нему не применили «третью степень». Беркли ясно видел по глазам полицейского, что он поступил так не из-за отсутствия желания. Просто ему были слишком хорошо известны дружеские связи детектива с некоторыми журналистами. Нужно быть сумасшедшим, чтобы спровоцировать против себя кампанию в прессе.