Дети бездны
Шрифт:
— Свой?
Интересное заявление.
Диана в раздумьях начала заплетать волосы в косу, косясь на графа.
Странно, не смотря на то, что привидевшаяся ей картинка была больше похожа на полет фантазии, она понимала, что это может оказаться реальностью, могло. Но не смотря на это, девушка не испытывала к Сантьяго отвращения, наоборот, отчего-то почувствовала сопереживание, как будто часть его стала ее частью, а часть ее — была отдана ему. Откуда подобные ощущения возникли у нее, она не знала, не могла себе объяснить, но четко поняла одно — без них ее жизнь была похожа на сон. Все было блеклым по сравнению с чужими переживаниями, что она обрела за миг, даже эта ночь, лес, такой яркий и живой еще полчаса назад казался теперь полумертвым, потому что был лишен тех красок эмоций, к которым она неизвестно каким образом прикоснулась.
Он сказал "свой" и Диана поверила. Не просто поверила — приняла и поняла, вдруг четко осознав, что и раньше, еще при первой встречи с мужчиной поняла это, но отвергла, закопала в глубине души. Почему ей почудилось тогда, что он действительно "свой", то есть не такой, как все и ближе Диане, чем другим, понятней ей, как она ему? Не объяснить — это было выше ее, откуда-то из-за границы обыденности, нормы. Как волна воздуха накрыла и ушла, а ощущение осталось. Но раньше она было похоже на отзвук, а сейчас на четко различимый и отличимый звук.
— Успокойтесь и послушайте себя. Вы поймете, что вам нечего бояться со мной.
— Тогда… может быть, вы отправите меня домой?
— Вам туда нельзя. Обратной дороги уже нет.
— Я не хочу к Монтрей, — призналась.
— Хотите я расскажу вам о нем?
— Нет!
— Что так? Неужели вам неинтересен ваш супруг?
— Он — туман для меня, и интересен мне не больше, чем я ему.
— Обиделись на свадьбу по доверенности?
— Не только. Как вам известно, я люблю Уилла. Явление вас и вашего лорда спутало мне все планы и лишило надежды. Вы, вернее он через вас погубили мою жизнь. Я не знаю этого человека и знать не хочу, потому что прекрасно поняла, что ему нужна лишь земля за мной, а я как довесок, ненужный, но обязательный.
— Ваши выводы могут оказаться поспешными и ложными.
— Оставьте, Сантьяго. Я понимаю, что вы выгораживаете своего хозяина, но я не настолько глупа, чтобы не сложить произошедшее и не счесть то, что мне довольно четко дали понять. Я игрушка. Сначала мной играл отец, теперь вы, потом будет играть ваш лорд. Вам всем наплевать, что я чувствую. Но я не кукла без души и не стану ею. Может быть вы и доставите меня своему господину, может быть он станет моим мужем, но мои сердце и душа будут принадлежать лишь Уилиссу.
— Дэйн мой друг, а не господин. Что же касательно Бредворда, то у каждого случается первый пробный опыт. Он ваше увлечение Диана, детское, чистое, как мечта, которую вы сами себе нарисовали. Но меж вами не то только ничего не было — не могло быть. Просто настало ваше время взрослеть и искать предмет, на котором можно потренироваться, а Бредворд первым попал вам на глаза в ненужный момент. Попал бы я — вы бы думали, что влюблены в меня и оттачивали на мне свой дар очарования.
— Я не настолько ветрена, — оскорбилась девушка. Плюхнулась на одеяло и повернулась спиной к мужчине, выказывая свое отношение к его словам.
— Нет, не ветрены — молоды, любознательны и неопытны. У вас наступила очень тяжелая пора. Вы прощаетесь с детством и становитесь очень ранимой, чувствительной. Чувственной.
— Я вас не слушаю.
— Это мне не мешает, — улыбнулся Сантьяго. Диана села, развернувшись к нему:
— Вы ведете себя, как!… - и смолкла, во все глаза уставившись на мужчину.
Она хотела сказать: как отец Иов, как отец, как наставник, учитель… брат. И в тот же момент поняла, как назвать те чувства, что испытывает к нему, как относится — как сестра к брату, и он относится к ней, как брат к сестре. Не как друг, шапочный знакомец или мудрый наставник, а именно как ровня, хоть и старшая, опытная, но все же снисходительная без унизительного самолюбования, заботливая и опекающая, но не навязчивая, понимающая, как только равный может понять равного.
— Свой это?… — спросила тихо.
— Это почти такой же как вы, Диана.
Девушка опять легла, осмысливая его ответ и, спросила:
— Таких много?
— Достаточно.
— И все мы дети бездны?
— Как? "Дети бездны"? Может быть.
— Значит мы дети дьявола? — развернулась к нему.
— Нет, — рассмеялся граф. — У дьявола есть только слуги.
— Мы?
— Нет, Диана. Его слуга тот, кто усиленно с ним борется, чем не забывает напоминать окружающим о его существовании.
Девушка опять легла, задумчиво уставилась перед собой.
Сантьяго кощунствует и явно намекает на служителей Божьих. Но так ли он не прав? А кто вообще прав? Если он идет против церкви, служительницы Божьей, то почему Господь не испепелил его? Отчего тогда та же инквизиция, устраивая показательные акции сожжения, убивая людей — считается святой? Ведь убийство даже букашки претит Господу, а тут люди на костры восходят.
Чем больше Диана думала над этим вопросом, тем больше запутывалась и все яснее понимала, что не слишком умна, чтобы разобраться. Она закрутилась от сонма чувств и мыслей, от тесной неуютной одежды.
— Разденьтесь и поспите спокойно, — вновь предложил Сантьяго.
На этот раз девушка не стала противиться. У нее возникло стойкое ощущение, что бояться действительно нечего. Поспать же надо, очень хочется, но это невозможно в одежде.
— Отвернитесь, — решилась и, как только граф отвернулся, начала быстро разоблачаться.
Вытянулась блаженствуя на одеяле, укрылась и, улыбнувшись небу над головой, закрыла глаза. И тут же открыла, опомнившись. Уставилась на мужчину упреждающе:
— Только учите, сели вздумаете…
— Спите, Диана, — улыбнулся Сантьяго.
Глава 6
Утром Сантьяго бросал на Диану хмурые озабоченные взгляды, норовил заглянуть в глаза, но ей было не до него. Она хоть и поспала, но не выспалась и чувствовала себя отвратительно — разбитой, сваренной живьем. От взгляда на лошадь девушку мутило, от вида одежды хотелось взвыть. Но делать нечего, девушка оделась, морщась от саднящего чувства в каждой клеточке тела. Казалось, что грубая ткань натерла вчера ее кожу и за ночь она не восстановилась. Но как быть с лицом? На нем не было рубахи, но оно горело.