Дети Богов

Ялов Вячеслав

Разжевывая высушенную говядину, Амин заметил, что некоторые подчиненные шмыгают носом и редко кашляют, а Иола вовсе болезненно побледнела и даже не притронулась к пище. Вчерашний беспощадный ветер вкупе с мокрой одеждой пошатнул здоровье самых хлипких солдат, и они крайне несвоевременно простудились, пусть после битвы и грелись у жаркого костра наравне с остальными. Тем не менее потеря боеспособности нескольких человек не могла затмить поднявшееся настроение и воспрявший дух более крепкой части команды.

Осушив бурдюк с водой, Ликайос вышел в центр лагеря.

— Этой мрачной во всех смыслах ночью

мы проявили себя достойно, дисциплиной и сплоченностью пробурив путь к выживанию. Оказавшись на чужой земле, нам удалось выбраться из незавидного положения, одолеть местных обитателей и окопаться в этой… неприступной крепости. Однако огрызаться с пляжа долго не выйдет — мы поднимемся на гору и осмотрим близлежащие территории в поисках лучшего места и чего-то более стоящего, что позволит покинуть остров самостоятельно, без высоких рисков. Я рассчитывал на весь отряд, но сейчас вижу, что поспешил с решением. Иола, Аммон, Хрисаор и Эрато, лечитесь и набирайтесь сил, вы будете лишь обузой в пути. Еще трем из слегка захворавших придется встать на защиту собратьев, а при массированном нападении начать лавировать на лодке вдоль берега. Кто это будет, выбирать вам.

Аминтас поднял голову, рассматривая гору, которую им предстояло покорить. Крутые склоны, обильно усеянные растительностью, и острые скалы, выпирающие со всех сторон, предвещали тернистую дорогу. Высота плато достигала трех с половиной тысяч футов — подъем займет несколько долгих часов.

— Вы совсем не ложились? — Помятая Лисица поравнялась с навархом. — У вас красные глаза.

— Многое нужно было обдумать. — Он не повернул головы. — Я часто не сплю после битв, особенно тех, где пролилось много человеческой крови. Когда умер отец, я не спал трое суток и едва не лишился рассудка от боли в душе. — Амин вдруг смутился. — Извини.

Смотрящие утеплились чем пришлось, взяли с собой немного пищи для короткого перекуса и пустые тары, чтобы наполнить их чистой водой из ручья. Они натерли мечи оливковым маслом, замедляя уже запущенный процесс коррозии и затупления кромки, а также соорудили кустарные факелы, которые при необходимости отпугнут монстров и осветят окрестности. Сложив бочки с провизией в спущенную на воду и привязанную к берегу лодку, подальше от голодных зверей, способных учуять манящий запах мяса, люди покинули лагерь.

Отряд продирался сквозь высокую траву и могучие деревья молча, соблюдая тесный строй. Тишина окружения сопровождала их и в лесу, вызывая стойкое ощущение, словно все живое вокруг вымерло — лишь постоянные дуновения ветра то и дело шелестели пожелтевшими листьями. Мрачные мысли о таинственном существе, подчинившем себе весь остров, бесконтрольно лезли в головы солдат, окутывая их тревогой и сомнениями. Они не представляли, каким образом команде удастся покинуть новые земли, и задавались уместными вопросами о продуманности действий наварха. «Знает ли он больше нас или просто надеется на чудо?»

За более чем два часа утомительного подъема Смотрящим посчастливилось ни разу не наткнуться на угрозу в виде существ из крови и плоти Богов. Расслабившиеся воины осмелели и стали перешептываться между собой, но Амин быстро пресекал все попытки подчиненных завести разговоры. Поднявшись еще чуть выше, они оказались на горном выступе, откуда открывался

чудесный вид то ли на Золотой, то ли уже на Средиземный океан, имеющий светло-зеленый цвет из-за большого количества растущих в нем водорослей. Бескрайняя водная гладь уходила далеко за горизонт, оканчиваясь в десятках, а то и сотнях миль: у жарких владений Посейдона, судя по светящему прямо в глаза солнцу.

Недалеко от уступа люди впервые встретились лицом к лицу с хищниками здешних лесов. Бесшумные тигры возникли среди пестрой зелени и пожухлой листвы огромными оранжевыми пятнами, учуявшими запах пота и услышавшими звуки шагов. Грациозно переставляя мощные лапы, они подобрались поближе и, узрев многочисленную толпу, вмиг трусливо ретировались — восторгу отряда от изящных животных не было предела, особенно умилились девушки. По прошествии десяти минут, вслед за полосатыми кошачьими, по пятам команды устремилась стая волков. Серые желтоглазые звери долго преследовали ее, пытаясь понять, насколько разумно атаковать потенциальную добычу: они тихо фыркали и обменивались кивками, горячо споря между собой, и в итоге тоже приняли решение отступить.

Спустя три часа пути Аминтас распорядился устроить привал. С пологого склона внушительная часть острова лежала как на ладони и при дневном свете вовсе не казалась столь таинственной и устрашающей, а даже напротив, радовала глаз цветастыми зарослями, красочными заливами и песчаными пляжами. Спеша согреть онемевшие пальцы, несколько человек развели походный костер, определив его размеры найденными на земле камнями. Плюнув искрами, собранные толстые ветки громко затрещали, мгновенно сделав холодную и отчужденную атмосферу более уютной. Усевшись поближе к огню, воины завели негромкую беседу, вдоволь напиваясь чистой водой, набранной из ручья по дороге, и подолгу рассматривая завораживающие виды.

Одиссеус стоял поодаль от собратьев, наблюдая за ними со стороны и силясь осознать причины их беспрекословного послушания и собачью преданность после того, как наварх по собственной вине загнал лучших воинов в смертельную ловушку. «Нужно показать им, что существует более привлекательная альтернатива».

Ликайос безотрывно смотрел на Одиса, гадая о крутящихся в его голове мыслях и о том, как в одном человеке могут сочетаться прекрасные боевые навыки и безграничная наивность наряду с поглощающей здравый смысл самоуверенностью. Юноша нарочито выставлял напоказ свою ненависть по отношению к Амину и крайнее неуважение последнего как лидера — он искренне считал, что мог бы в одиночку заменить всех действующих навархов и окончательно избавить территории Прометея от кровожадных монстров революционными методами борьбы.

Одиссеус и раньше позволял себе много лишнего, но до прямой конфронтации опустился впервые. Простаку из деревни недоставало мудрости, чтобы понять — для грамотного командования даже небольшим количеством людей мало просто называться главой, нужно являться авторитетом и уметь находить подход к каждому подчиненному. Однако злиться на Одиса и обвинять его в незрелости было бы нелепо со стороны Аминтаса: нахмуренное выражение лица Аркаса напоминало ему собственную молодость. Такой же неразумный наглец с бурлящий кровью и шилом в одном месте. «Только бы Зойл пошел характером в деда, а не отца».