Дети Богов

Ялов Вячеслав

— Кербер, вот вы где! — Опьяненный голос старика раздался из-под ведущей на мостик лестницы. Лишенный здравомыслия Сол вылез из тени между бочками и глупо посмотрел на Иоанну. — Куда же вы уходили?

Мужчина отвесил ему увесистую оплеуху.

— Придите в себя! — Он не предполагал, что спутник окажется столь невинным человеком не только на словах, и опиум подействует на его неподготовленное сознание так сильно. — Вам нужно бежать! Плывите прочь! Хватайтесь за обломки и убирайтесь. Я найду вас после.

Не дожидаясь ответа, Керберос взял Солона за шкирку и перебросил его через борт, беззазорно передав в полное распоряжение судьбы. Он бы очень хотел присоединиться к нему сразу, но опасался преследования на лодках — вместо побега, им было принято волевое решение окончательно разобраться с суднами.

В полыхающем повсюду огне и заволакивающем небо черном дыме разглядеть весь масштаб

сражения не представлялось возможным, однако гадать, чья из сторон одерживает верх, не приходилось. Герой намерился выжать из себя все соки, чтобы сжечь каждого неприятеля до последнего и предать огню погибших друзей — стоило ему начать воплощать задуманное в жизнь, как корабль пошатнулся и стал быстро уходить под воду. Оглушительные звуки смешались в неразборчивый шум: разлетающаяся на части древесина умоляла о пощаде, люди орали от страха и беспомощности, проникнувшее в трюм сквозь пробоину море бурлило, как кипяток в котле, вдруг разыгравшийся ветер завыл подобно раненому зверю, и лишь повелитель Арес заходился хохотом, упиваясь кровью. Ошеломленный Кербер даже не заметил, как истратил все свое могущество и оказался в окружение обжигающей смерти. Он чувствовал, как на его руках и голове горят волосы, и как на коже появляется копоть. Не имея иного выбора, Иоанну прыгнул в стену пламени наугад, в абсолютную неизвестность, смея надеяться, что приземлится в воду.

Икарос

Ночная прохлада еще не сошла до конца, когда перед отрядом отворились ворота: чувствовалась свежесть, и дул холодный ветерок, несмотря на начинающие припекать солнечные лучи. Во дворе собралось все население крепостцы, чтобы озвучить напутственные речи, сказать громкие слова и искренне пожелать успешной инициации будущим Героям. На лицах провожающих читались гордость за новое поколение, переживания об излишней трудности предстоящей молодежи дороги и сожаления о том, что из помощи они имеют право получить только проводника, знающего здешние территории лучше всех остальных бывалых, и ничего сверх того.

Испокон веков Героями имели право называться лишь воины, которые самостоятельно прошли сквозь огонь и воду, сумев в одиночку добраться до сердца Пустыни и справиться с суровыми испытаниями Богов. С тех времен процесс наделения солдата способностями претерпел множественные изменения, однако основная идея осталась прежней — помощь должна быть минимальной, вопреки многократно возросшим возможностям государств.

Еще одной традицией, уходящей в далекое прошлое, являлось весьма скромное в масштабах года количество человек, которое получало заветную отметку на теле. Ранее Икарос часто задавался вопросом, почему подобной чести регулярно удостаиваются всего полсотни юношей и девушек, если желающих всегда набирается на целую армию, пытаясь вызнать что-нибудь у кириосов и знакомых в акрополе — в ответ он получал лишь частично являющееся правдой утверждение о том, что будущие Герои обязаны обладать особой исключительностью среди всех прочих претендентов. Люди, познавшие подлинную причину, не любили ее озвучивать: она казалась слишком неудобной для высшего света и порочила безграничное могущество всех живых Олимпийцев в глазах обывателей. Тем не менее истина всегда лежала на поверхности — Богам попросту не доставало сил, чтобы родить на свет свыше пяти десятков Героев в течении двенадцати лунных циклов. Для Каро этот факт значил очень многое, ведь Посейдон в момент нанесения метки не только поделился с ним своей стихией, но и передал запечатанную частицу своего превосходства, подлежащую восстановлению лишь через долгое время. Сгинуть в Священной пустыне и понапрасну потратить полученный дар казалось для Фило непозволительной роскошью.

Димостэнис приказал оставить резвых жеребцов в крепостце и отдал команду отправляться в дорогу пешим ходом, как в прошлые разы, когда он водил отряды на инициацию. В жаркой пустыне животные быстро выдыхаются и увязают в песке, превращаясь в обузу — почем зря пролитая кровь не раз доказала, что передвигаться по ничейной территории на собственных ногах быстрее и безопаснее, нежели верхом.

Шаг за ворота знаменовал начало пути. Все сомнения, неуверенность в собственных навыках и страх перед грядущей битвой остались позади, за стеной. Каждый знал, зачем пришел сюда. Аретуса всегда хотела перестать зависеть от родителей и доказать им, что способна не только поддерживать уют в доме, заботиться о детях и смиренно кивать головой. Кризаору с самого детства было предначертано прослыть великим воином и в будущем занять место отца, получив должность стратега. Одержимый своей мечтой Менандр впервые подобрался к заветному статусу так близко, до этого терпев неудачу за неудачей на протяжении

многих лет — его историю жизни можно смело назвать самой трагичной из всех, что имелись у собравшихся меченных.

Один лишь Икарос до сих пор не понимал, действительно ли ему хочется быть Героем. Если да, то для чего? Мстить за отца, но всему народу Зевса: мужчинам, женщинам и детям? Защищать свою семью, но за сотни миль от дома? Сражаться за родину, но против кровного отца? Каро всегда стремился стать элитой среди военных, однако сейчас, задумавшись о конкретных причинах своего рвения, вдруг осознал, что не может назвать их.

Закованные в доспехи люди шли под палящим солнцем, обливаясь липким потом. Они не смели снять даже шлема, находясь в постоянной готовности отразить атаку врага: несмотря на полное отсутствие укрытий, за исключением редких кактусов и сухих безлиственных деревьев, противник мог без труда слиться с однотонным окружением и выпрыгнуть из-за близлежащей дюны в любой момент. К молодежи постепенно приходило осознание, что в предстоящем сражении выносливость будет являться таким же ключевым фактором победы, как и мастерство владения оружием, а регулярно несущие здесь службу солдаты неспроста считаются самыми могущественными представителями армий каждого государства — в этих беспощадных краях даже смертям Героев нет счета.

Вскоре Димостэнис свернул со взятого изначально курса, ведущего к Густой роще, и направился на юго-запад, поведя подопечных в самое жуткое место, которое он когда-либо видел. Бескрайние пески иногда сменялись островками выгоревшей травы с крохотными растениями, использующимися в качестве ориентиров на местности и для коротких остановок. Тусклая зелень придавала окрестности немного разнообразия и позволяла глазам ненадолго отдохнуть от болезненно-яркого желтого цвета.

Ночью пустыня менее жестоко относилась к своим гостям: жара, сравнимая с той, что в былые времена царила во владениях Аида, сменялась милостивым холодом, который приносил бы намного меньше неудобств закованным в металл людям, добирайся они до барьера по темноте. Однако будущие Герои всегда проходили инициацию при свете дня: в иное время священная земля кишит бесчисленными войсками, отчаянно пытающимися расширить свое влияние в центре Гаиа, и проскользнуть мимо них незамеченными нет ни единого шанса.

Первый привал отряд сделал лишь через несколько часов, когда даже кириосы валились с ног от долгой ходьбы по песку, а солнечные лучи так напекли голову, что реальность начала искажаться, и вдали то и дело возникали миражи. В обнаруженном оазисе, где безмятежно журчала вода, питая почву и сочную растительность, измученные путники, наконец, почувствовали себя в безопасности и обессиленно распластались на мягкой травке. Димостэнис разрешил подчиненным умыться, вдоволь напиться и пополнить запасы истощившихся бурдюков, но не позволил снять доспехи и окунуться в прохладный водоем, беспокоясь о возможной засаде.

Во время отдыха нельзя было услышать привычных разговоров и смеха — им на замену пришли кряхтение, тяжелые вздохи и никак не унимаемая одышка. Сосредоточенные юноши и девушки более не тревожились о таящейся неизвестности впереди, раздумывая лишь о том, как они будут возвращаться обратно, если организм к этому времени истощит все свои резервы и заметно ослабеет. Их лишенные уныния и переживаний мысли медленно стали наполняться сомнениями и беспокойством.

В отличие от собратьев, Икарос, наоборот, испытывал непоколебимую уверенность, что вместе им удастся достичь желанной цели и добраться домой. Проведенный с Аретусой вечер позволил ему отбросить прочь все опасения по поводу тайны своего происхождения: он дал любимой туманные обещания рассказать причину долгих внутренних терзаний по возвращению в столицу, и этих скудных слов оказалось достаточно, чтобы избавиться от страха потерять близких людей. Теперь Фило ясно осознавал, что друзья и родные всегда поймут его нелегкое положение и окажут необходимую поддержку. Может, не сразу и не до конца, однако они никогда не отвернуться от него, а это важнее любых статусов и денег.

Рета сидела рядом с воспрянувшим духом возлюбленным и не могла нарадоваться его убежденности в грядущем успехе. Когда в глазах Икароса сверкали устрашающие молнии, заряжая ее непобедимым настроем, ничто не могло их остановить. В этот важный и знаменательный день подобная незыблемая связь понадобится им обоим как никогда раньше.

Достаточно восстановившись, члены отряда устремились еще глубже в пустыню, всего через час достигнув самого трудного участка пути. Стоило воинам преодолеть крутой холм, как их тела окутал невероятно горячий шквальный ветер, несущий на своих вихрях миллиарды песчинок — они набросились на вторгшихся к ним незнакомцев и стали царапать их неприкрытую кожу лица.