Дети Богов
Шрифт:
За несколько минут до темноты из самого большого здания на улицу были вынесены длинные столы, которые быстро оказались устланы издающими чудесный запах блюдами. Поджаренное на костре мясо и громкие голоса могли привлечь вырвавшихся из-за барьера монстров, но выставленные на стене дозорные заранее подготовились к плотной обороне — они не позволят существам испортить праздник.
Для большого количества голодных ртов кулинары приготовили соответствующее количество еды, удивив гостей из столицы полным отсутствием рыбы — вместо нее подали баранину, которую раздобыть в засушливом климате было гораздо проще. Люди набросились на не отличающуюся разнообразием пищу:
Икарос наблюдал за товарищами и кириосами пустым взглядом, полностью погрузившись в собственные мысли. На его тарелке лежало почти нетронутое мясо, а в чаше находилось сильно разбавленное водой вино, которому сегодня было не суждено оказаться в желудке юноши. Аретуса, в очередной раз задумавшая раскрепостить любимого на откровенный разговор, едва ли не силой повела его прочь от шумной толпы, в более укромное и тихое место.
Подойдя к просторному шатру, Рета пригласила Фило внутрь.
— Это ведь жилище Димостэниса, — опомнился он, оказавшись внутри.
— Галанис добродушно позволил воспользоваться им.
— Для чего?
— Каро, все вокруг видят, как ты мучаешься. Каждый из нас, близкие друзья, товарищи и просто собратья пытались найти способ подступиться к тебе — все безрезультатно. Остэн сам изъявил желание дать мне еще один шанс добиться хоть каких-либо объяснений, теперь наедине — если захочешь, этот диалог никогда не выйдет за стены шатра.
Икарос опустил взгляд, отказываясь говорить — глаза девушки наполнились слезами, и она прильнула к молодому человеку, так страстно поцеловав его в губы, что даже пустила юноше кровь.
— Ты делаешь мне больно, не доверяя неясно откуда появившуюся сокровенную тайну, и заставляешь придумывать все больше глупостей. Я верю, что подобное поведение чем-то обосновано, но даже не могу представить каким обстоятельством именно. Должно быть, ты поступаешь верно, но мне от этого ничуть не легче.
— Скрываемую вещь не способен понять ни один протеже Посейдона. Я бы сам не понял, поменяй стороны местами. Ничьей вины, тем более моей, в этом нет, но признаться сейчас — худшее решение, которое только можно принять. Клянусь всеми Богами и здоровьем матери, что по возвращению домой поведаю всю правду и буду откровенен в своих ответах.
— Договорились. — Аретуса посмотрела мокрыми глазами наверх. — Я люблю тебя.
— И я тебя, милая.
Девушка вновь потянулась к губам Каро, одновременно с тем сжав рукой его промежность. Напряженный Фило вдруг почувствовал, как до предела наполненная мыслями голова резко опустела, и поддался чувствам, бросившись страстно целовать и быстро раздевать Рету, оставляя ее с голым торсом. Оторвавшись от сладких уст, он опустился на колени и нежно провел пальцами от плечей Раптисы до ее живота, акцентировав особое внимание на грудях. Юноша не спешил, заставляя партнершу извиваться от предвкушения удовольствия — окончательно избавив изящное женское тело от одежды, он стал целовать оголенные бедра, руками поглаживая выгнутую поясницу и упругие ягодицы. Убедившись, что Аретуса достаточно возбуждена, Икарос одним движением бросил ее на постель и доставил любимой истинное наслаждение.
Аминтас
Пробирающий до костей ветер то поднимался, оживляя бесчисленные макушки деревьев, то снова утихал, погружая остров в мертвецкую тишину. С наступлением тьмы монстры и звери вышли на охоту: они осторожно прыгали по камням и медленно пролезали сквозь густые заросли, научившись не издавать ни звука при передвижении. Стоило
На вернувшегося в сознание Аминтаса нахлынула новая волна боли от многочисленных ран, пересохшего горла и щипающего кожу холода. Он растерянно смотрел по сторонам, силясь разобрать в темноте хоть что-то и вспомнить произошедшее — его виски неприятно пульсировали, раздаваясь эхом в раскалывающейся от нахлынувших мыслей голове. Сориентировавшись в пространстве, наварх с удручением осознал, что не может подняться из-за застрявшей между камнями ноги, испытав связанное с этим негодование еще раз. Пошарив руками по смешанной с гравием траве, он также не обнаружил ни своего меча, ни какого-либо предмета, которым бы мог подпереть упавший сверху булыжник и выбраться из ловушки. Замерзший и прикованный к месту Амин в моменте утратил всякую надежду на спасение и бессильно развалился на холодной земле, собравшись смиренно принять постыдную смерть.
Неподалеку зашуршали кусты. Какой-то маленький, но проворный зверек первым нашел окровавленное тело и теперь набирался смелости подойти к нему, чтобы отведать вкусной плоти, оторвав кусок мяса от объемной ляжки. Не веря собственной удаче, он суетливо осмотрелся, полагая, что это может обернуться ловушкой. Наконец, набравшись храбрости, существо выскочило из укрытия и в тот же момент дало деру в обратном направлении — неподвижно лежащее благоухающее нечто вдруг зашевелилось.
Стоило разуму окончательно проясниться и возвратить память о событиях последнего дня, как опомнившийся мужчина вернулся в сидячее положение и попытался прощупать застрявшую ногу — нижний камень имел крошечную нишу, куда попала стопа при падении, а второй валун, приземлившийся следом за человеком, придавил конечность так сильно, что почти полностью перекрыл приток крови. Аминтас попробовал вытащить ее разными способами, однако ни одна из потуг в итоге не увенчалась успехом — выкарабкаться из этого положения самостоятельно ему не удастся.
Несмотря на безвыходную ситуацию, Ликайос намеревался бороться до победного и, не имея иного выбора, отважился на отчаянную, но единственно верную вещь. Он стал активно собирать в одну большую кучу все, что лежало поблизости и хорошо горело: в выкопанной пальцами неглубокой ямке оказались опавшие листья, веточки и щепки от сломанных камнепадом деревьев. Спасительные языки пламени привлекут внимание всей живности с округи, но лишь они смогут согреть наварха и подарить ему надежду на то, что команда заметит поданный сигнал.
Скинув на дно углубления немного мелочевки, Амин уложил ее ровным слоем, сверху накрыл маленькими веточками, а по углам поставил четыре неровных полена, образовав из них домик. Он вытянул из кармашка на поясе позаимствованное у одного из подчиненных огниво и выбил бойкую искру, игриво заплясавшую по сухим листочкам. Маленький огонек плюнул серым дымом и тут же озарил лицо изнеможенного, но упорно сражающегося за жизнь человека и его дрожащее от усталости и ледяного ветра тело. Аминтас потянулся к горячему костру ладонями, стараясь как можно скорее заставить кровь вновь бежать по онемевшим пальцам и спеша подготовиться к неизбежному бою с хозяевами леса. У него имелось около часа до момента, когда огонь полностью потухнет — затем по душу мужчины нагрянут жадные до пищи монстры.