Дети большого дома
Шрифт:
— Не знаю, каков будет роман, но твое стихотворение мне не понравилось, — заметила Анник.
— А что тебе в нем не понравилось?
— Дай текст — скажу.
И началась обычная перепалка.
— Тебе, Анник, ничем не угодишь! — заметила Седа.
…То было четыре месяца назад. А теперь Аргама раздражают дружеские слова Анник. Не хочется ему слушать «агитатора». Неужели это тот самый Аргам?
Анник продолжала:
— И зря ты прервал дневник. Помни, ты решил написать
Аргам холодно улыбнулся.
— Я говорил — если вернусь живым…
И, опустив голову, начал разматывать ослабевшие обмотки на левой ноге.
Мимо, поглядывая на сидящих, проходили Тоноян и Мусраилов. Аргам окликнул их. Алдибек приветливо поздоровался с Анник. «Опять появилась эта красивая пташка».
— В жизни не видел армянской девушки-воина! Вот русских видел много, — сказал Мусраилов, глядя на Анник.
— Ну вот и смотрите! — отшутилась Анник.
— Смотрю и очень рад.
— А узбекских девушек разве нет в армии?
— В других местах, может, есть. Если увидите, сообщите мне.
Арсен смотрел на плащ-палатку Аргама, из-под которой торчали примятые мокрые колосья.
— Чего ты хлеб портишь? — спросил он. — Грех его топтать.
— Какой хлеб?
— Да пшеницу, которую ты под себя подостлал. Ничего другого не нашел?
Тоноян вытянул пучок колосьев, растер в руках, очистил зерна от шелухи и, держа их на ладони, с горечью посмотрел на них. Затем перевел взор на виднеющееся в просвете деревьев поле с бесчисленными копнами; брошенные хозяевами, они мокли под дождем.
— Жаль хлеба! — вздохнул он и, бросив зерна в рот, принялся жевать их.
— Да все равно немцу достанется, — заметил Аргам.
— Почему? — удивился Тоноян. — А мы-то на что здесь?
В это время Тонояна окликнул Ираклий. Он глядел на опушку леса: там проходили три человека в гражданской одежде.
— А ну, пойдем узнаем, кто такие. Живо! — приказал Микаберидзе.
— Мы с Тонояном пойдем, — отозвался Бурденко и, схватив винтовку, побежал навстречу идущим. Через минуту его догнал Тоноян. Приблизившись к незнакомцам, Тоноян и; Бурденко остановили их:
— Стой! Кто такие?
Идущий впереди улыбнулся в ответ и обратился к товарищам:
— Ребята, это наши! Вот хорошо!
— А вы кто такие? — снова спросил Бурденко.
— Я — младший лейтенант, а это мои бойцы.
— А форма ваша где?
— Да мы из окружения вышли, — ответил незнакомец, объявивший себя младшим лейтенантом. — Семь дней тайком пробираемся, нашу часть ищем. А вы что, новички? Навидаетесь еще, значит… Эх, умеет воевать, мерзавец, и техника у него, и тактика, три армии окружил! А мы из-под самой Полтавы пробираемся. Гонит танками, от самолетов деваться некуда, так много их, проклятых! Хорошо, что до своих добрались! Нет ли у кого закурить, ребята?
— Ты не болтай тут, документы покажи! — оборвал
«Вышедший из окружения» младший лейтенант улыбнулся и, обращаясь к своим, заметил:
— Видно, свежие еще, новички.
Это был смуглый парень, отлично говоривший по-русски. Он вынул из кармана документы и протянул Бурденко.
— А переоделись мы, чтоб замаскироваться: ведь из окружения выходили.
Пока Бурденко со всех сторон разглядывал документы, Тоноян вплотную подошел к незнакомцу и спросил:
— Кто ты по национальности?
— А в чем дело?
— Я тебя спрашиваю: кто ты по национальности?
— Что это вы пристали к нам? — раздраженно ответил незнакомец. — Посмотрите-ка на вояк! Хотите воевать, вон туда идите, поглядим на вас.
И он указал рукой на запад.
Эти слова окончательно вывели Тонояна из себя. Он зарычал, ткнул незнакомца прикладом в грудь и, ругаясь по-армянски, крикнул:
— Кто же ты, а, собака, сукин сын? Говоришь, три армии окружили? Предатель, мерзавец!
Незнакомец свалился наземь.
Бурденко едва успел удержать Тонояна за руку.
Остальные задержанные начали шуметь:
— Что это, своих бьете? Ишь, герои какие! Вы против него идите! Еще пороху не нюхали…
Направив на них винтовку, Бурденко скомандовал:
— Шагай вперед, дезертиры!
— Кто это дезертиры? Мы под Киевом сражались, с самого Чернигова воюем!
— Так это вы ему Чернигов сдавали? Из Чернигова тягу дали? — крикнул Бурденко, не сумев удержать ярость. — А ну, шагай, не то стрелять будем!
Упавший встал, мрачно взглянул на Тонояна и молча прошел вперед. Их привели в овражек. Вокруг собрались бойцы.
— Что это за люди?
— Там, в штабе, разберутся, — ответил Бурденко.
Вечером полку приказали готовиться к ночному маршу. (Капитан Юрченко перед батальоном прочел приказ майора Дементьева, в котором объявлялась благодарность командования бойцам Миколе Бурденко и Арсену Тонояну, задержавшим дезертиров.
VIII
Тигран, ознакомившись с обстановкой во время ночного марша полка, отправился в политотдел за новым заданием. Он шел со старшим лейтенантом оперативного отдела штаба дивизии.
Дороги были забиты машинами и повозками, пехотой и артиллерией. На каждом шагу нога задевала телефонные провода, протянутые по земле. Прожекторы на миг освещали окрестность, затем все снова погружалось во тьму. В небе выли самолеты.
Только после полуночи они дошли до Кочубеевки.
Хаты села в темноте выглядели грудой камней. Перед одной из них Тиграна и связного остановил ночной патруль, спросивший пароль.
— Лафет, — отозвался старший лейтенант.
Обернувшись на пороге хаты, он приказал бойцу: