Дети драконов
Шрифт:
– Айна...
Она оказалась у его постели прежде, чем он успел сказать что-то еще.
Взгляд любимого был острым и осмысленным.
– Помоги мне сесть, – а голос почти таким же твердым, как всегда.
– Нельзя же, – испуганно пробормотала Айна, желая лишь одного – кинуться ему на шею. – Патрик будет ругаться...
– Пусть. Помоги, – Фарр сморщился, пытаясь поднять ослабевшее тело. И еще больше скривился, увидев под собой чистую подстилку из соломы. Закрыл лицо рукой. – Святой Отец... Ну и срам. Айна, милая... мне надо встать. Где тут нужник?
И тут она почему-то разревелась. Уткнулась головой в его плечо и затряслась не то от слез, не то от смеха, размазывала сопли по лицу и чувствуя,
Но встать Фарру никто не дал.
Не успела Айна утереть мокрые глаза, как в дом стремительно вошел – влетел, сверкая радостными глазами! – тот, кто имел силу и власть удержать сердитого наследника на месте.
– Айна, выйди, – мягко сказал ей Патрик. – Его Высочество стесняется справлять нужду при жене. Могу его понять. Я б тоже постеснялся. – Он подмигнул Айне и вручил племяннику бутыль с широким горлышком. – Воспользуйся вот этим, Фаре. Вполне удобная штука.
Выйдя из дому, Айна медленно сползла по стеночке на крыльцо – ноги подкосились и слезы с новой силой хлынули из глаз. Она сидела, уткнувшись носом в подол своего темно-голубого дорожного платья, и всхлипывала, пока из фургона не вышла, кутаясь в цветастый феррестрийский платок, лохматая и заспанная Шуна. Несмотря на заметно выпирающий живот, в отличие от Айны, подруга продолжала носить рубашку и удобные штаны из тонкого зеленого льна, подвязанные хитрым пояском, не дающим им падать.
– Ты чего?! – испуганно спросила Шуна, опускаясь на крыльцо рядом. Она взяла лицо Айны в свои ладони и всмотрелась в него, ища ответа: – Любимая, случилось что?! Хуже ему?»
– Нет, – Айна всхлипнула еще раз и улыбнулась. – Проснулся... В нужник рвется...
– Ааа... – Шуна выдохнула с облегчением, теплые маленькие пальцы утерли слезы на щеках Айны. Обняла ее, уложив голову на плечо. – Господи, хорошо то как... Слава Матери... хоть один вернулся.
Уверив Патрика, что чувствует себя вполне живым, Фарр потребовал рассказать ему обо всем, произошедшем за последние дни. Поняв, что минули не дни, а недели, он помрачнел и сказал, мол, тем паче, пора все узнать.
И Патрик рассказал.
Вручив племяннику миску с кашей, поведал о том, как месяц назад Ива прискакала верхом на его коне в деревню под Эймурдином и устроила там переполох. Как отыскала крепких мужиков и телегу, на которой принца отвезли сначала в дом старосты, а потом, не мешкая, отправили к «хорошей знахарке» из села близ Гремучего ущелья.
Рассказал, как девчонка явилась к нему во сне и наповал сразила страшной новостью о колдунах, которые сначала попытались оглушить ее саму, потом продырявили наследника, а затем скрылись в недрах подгорной крепости. И что последующие несколько дней именно она днями и ночами сидела у постели раненного, помогая бабке менять его повязки, выпаивать целебными настоями и отбивать у смерти.
Рассказал о том, что король Шаниэр, не оказывая врагам очевидной поддержки, тем не менее и соседям помогать не спешил. Честно заявил Руальду, дескать, ну их к демонам, этих клятых колдунов! Признался, что не желает иметь с ними никаких дел – ни плохих, ни хороших. Потому что означенные колдуны уже предупредили его (исключительно на всякий случай) о возможных негативных последствиях для монаршей семьи в случае попыток оказать на них давление. А Шаниэру своя семья (уж прости, Руальд!) всяко дороже, чем соседова. Так что выковыривать заморскую бабу с ее прихвостнями никто не собирался. По крайней мере, король Феррестре таких приказов не отдавал. Желая же сохранить образ честного и благого союзника Закатного Края, Шаниэр заявил, что Руальд имеет полное право ввести свой военный отряд на территорию Подгорья и никто ему не будет чинить препятствий. Но вот сам король Феррестре никакого отношения к колдунам иметь не желал.
За то время, что Фарр валялся беспамятным, Руальд, само собой, уже предпринял не одну попытку выкурить крыс из их норы, но, увы, не преуспел. Главные ворота, через которые враги проникли в крепости, они сами же и закрыли обратно. Завалили камнями так, что к ним опять было не подобраться. Да еще и хорошую колдовскую защиту наложили сверху. Сам Патрик тоже успел там побывать и удостовериться в этом лично – когда Фарр уже не стоял одной ногой в могиле, он лично съездил к вратам и разочарованный ни с чем вернулся обратно. По всему выходило, что ведьма знала какой-то другой выход, через который в крепость теперь поставлялись продукты, дрова и строительные материалы для восстановления этих руин. Но служба донесения, так хорошо работавшая на Его Высочество принца Патрика в Закатном Крае, была не настолько же хороша на территории Феррестре. Отследить точку выхода колдунов до сих пор не удавалось, а, значит, невозможно было и проникнуть в крепость. Все попытки увидеть ее изнутри с помощью магии тоже провалились – враги умели ставить защиту не только на ворота...
Судьба Лиана, который остался внутри подгорного замка, была никому не известна.
6
Кроме того, что он жив, никто не знал о нем ничего... Где он? С кем? В каком состоянии? Не было ответов на эти вопросы, и с каждым днем надежда на хороший конец становилась все меньше. Пока жизнь Фарра оставалась под угрозой, Айна старалась не думать о том, что ощущает Шуна. Сама она словно покрылась ледяной коркой, которая не пропускала никаких чувств. Спрашивать подругу о том, каково той, Айна боялась, а сама Шуна не говорила, всю боль носила в себе. Носила до того момента, пока внутри не осталась выжженная голая пустыня. А ведь когда они только приехали в дом старой колдуньи, Шуна еще верила в то, что однажды ее мир снова станет солнечным и ясным, что Лиан вернется, что тяготы этих дней останутся позади.
Верила до встречи с Ивой... В тот день для нее все перевернулось.
Пока распрягали лошадей и ставили шатер для хранителей, пока Айна с ужасом привыкала к мысли о том, что ее муж превратился в беспомощное дитя, пока Патрик и Дэлиза отпаивали ее какими-то травами, а Вереск тихо сидел у очага, приходя в себя после встречи с сестрой, Шуна сочла, что это лучший момент, дабы свести счеты с «вонючей соплячкой», из-за которой вся ее жизнь покатилась под откос.
Она поймала Иву возле сарая, где у бабки жили куры и козы. Сама Айна этого не видала, но со слов юного Эйме, внучка Дэлизы, доподлинно знала, что Шуна скользнула из фургона стремительной песчаной змеей и встретила «соплячку» молчаливым ударом кинжала в плечо. В тот миг, когда она припечатала девчонку к деревянной створке сарая, Патрик вскочил со своего места подле Айны и ринулся наружу. Как он это узнал? Как почувствовал?
Выбежав на крики следом, Айна увидела картину, которая обещала надолго стать поводом для пересудов в подгорной деревушке.
Истекая кровью из раненного плеча, Ива лежала в пыли, а Шуна сидела на ней верхом и что есть мочи лупила обеими кулаками во все места, куда только могла дотянуться. Дотянуться ей было трудно, поскольку за спиной у нее стоял Патрик, перехватывал ее руки и пытался оттащить степнячку в сторону. Однако прикладывать к ней слишком большую силу он боялся, а Шуна была в такой ярости, что вообще ничего вокруг не замечала. В конце концов ее острый маленький локоть попал принцу куда-то в солнечное сплетение и тот, охнув ослабил хватку на пару мгновений. Этого времени Шуне хватило, чтобы вцепиться Иве в ее порядком отросшие светлые волосы и приложить головой об землю. Несколько раз.