Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар
Шрифт:
Но мочь и делать – не одно и то же. Тем более делать то, что невыгодно самому Роне.
О нем вспомнили меньше чем через десять минут бесполезного сотрясения воздуха. На этот раз даже его прекраснодушное величество понимал, что Люкрес организует похороны «дорогого тестя» сразу после свадьбы с Шуалейдой. И в ту же траву уйдут дети Тодора, Ристана и Каетано, даже если тысячу раз отрекутся от прав на трон.
– Что скажете, темный шер Бастерхази? – не давая себе труда притвориться любезным, спросил Тодор.
– На все воля Двуединых, – склонил голову Роне. – До приезда полковника Дюбрайна полмесяца, за это время многое может
Ну не ожидали ж они в самом деле, что Роне предложит убить ублюдка Дюбрайна? Или сфальсифицировать проявление темного дара у Шуалейды? Он – темный шер, а темные шеры никогда не подставляются. Иначе это мертвые темные шеры.
Король и первый советник одарили его презрительными взглядами. Ристана же осенила себя святым окружьем и артистично подрагивающим голосом резюмировала:
– Если нас спасет лишь чудо, отец, то будем молить Двуединых о чуде! – и выразительно посмотрела на Роне: сотворить чудо требовалось от него.
Он ответил ей едва заметным кивком и тоже осенил лоб.
Разумеется, чудо он сотворит, пусть и несколько не то, которого от него ожидает прекрасная принцесса. И проследит, чтобы этим чудом не стала смерть Шуалейды. А также позаботится о том, чтобы планы императора и его ублюдка провалились, какими бы те планы ни были.
Глава 6
Око урагана
…сказал тогда коварный бог-демон Карум:
– Нет в мире равновесия и справедливости, потому что нет их среди нас. У вас есть дети, а у меня нет. Пусть Сестра и мне родит детей.
Согласились Близнецы, и хоть не любила Райна Карума так, как любила Хисса, родила ему детей – сына и дочь, во всем похожих на богов, только с кожей красной, как кровь, клыками звериными и разумом злым, как разум отца их, демона. Назвал Карум детей зургами, по первому звуку «зурр!», что прорычали они, впившись до крови в соски матери.
– Забери народ свой, брат, – сказал Хисс, отняв детей от груди Райны и кинув на песок. – Пусть живут на Пустошах и не ходят через Дремлинские горы. Хватит людям раздоров и без кровожадных зургов.
Нахмурился Карум, указал Райне на орущих младенцев.
– Это твои дети, Сестра. Ты должна вскормить и воспитать их.
– Груди мои болят, и сердце мое тоскует, – отвечала Райна. – Достаточно будет твоим детям молока степных коз и науки равнинных ветров. Я дала им жизнь и свою кровь, но не нужна им моя любовь. Оставь их, Карум, пусть живут сами. А лучше брось в океан, не принесут зурги нашему миру добра.
13 день пыльника (четверть месяца после визита Медного в крепость)
Имперский форпост в Олойском ущелье
Шуалейда
Рассвет она встречала в Гнезде Кондора, самой западной дозорной башне. За два дня в Олойском форту Шуалейда облазила все окрестности, набрала охапку редких трав, замучила Медного вопросами об устройстве фортификаций и тактике войны с зургами, обыграла старшину в кости… О да, поездка удалась! И план, их с Каетано план по укрощению коварного жениха, созрел и оформился. Дело теперь было за малым: правильно составить текст клятвы и уломать его высочество Люкреса эту клятву принести. Конечно, если он не имеет намерения хапнуть Валанту себе, то и проблем не возникнет. А если намерен – будет сложнее. Но Шуалейде и Каетано не зря уже одиннадцать лет преподает сам дру Бродерик, доктор восьми точных наук, главная из которых – надувательство. Гномы от природы в ней сильны, а дру Бродерик еще и диссертацию защитил.
И готовит себе достойную смену!
Шу пыталась обдумывать формулировки, любуясь равниной Олой-Клыз, территорией зургов. Получалось плохо. Мешала какая-то смутная тревога, не позволяя сосредоточиться. Только смотреть и слушать…
Для обычного человека равнина Олой-Клыз выглядела прекрасной и мирной. Вправо и влево, сколько хватало глаз, сияли снежные пики Дремлинского хребта, зеленый бархат лесов пятнал неровные склоны. Солнце вставало за спиной, освещая сизые, с розовыми прожилками тучи. Они кружили над бескрайней равниной, клокотали, словно зелье в алхимическом котле. Далеко внизу проступал из ночной темноты редкий лес, переходящий в степь, а справа уходил на восток разлом Олойского ущелья.
Но Шу видела иначе. И то, что она видела – было странным и пугающим. Тучи, горы, воздух переливались потоками диких стихий, а равнину Олой-Клыз покрывал серый, вязкий и липкий туман. Он пах змеями, гнилым болотом и несвежей кровью, он вползал в ущелье, притягивал и засасывал…
Шу дернула головой, отгоняя ощущение чужого взгляда.
– …уснули, что ли? Подай сигнал Иволге еще раз, – донесся сердитый голос дозорного с верхнего этажа башни.
– …должны были вернуться этой ночью, – нервничал второй дозорный. – Нож никогда…
На слове «никогда» что-то сдвинулось в сознании Шу, и тревожившие ее части головоломки встали на место. Невнятная тревога и неудобство мгновенно обрели причину. Все еще не веря себе, Шу вгляделась в противоположный, более высокий склон ущелья, где на расстоянии нескольких сотен локтей ползли струи рассветного тумана, цеплялись за камни и корни карликовых сосен. Словно лазутчики.
Лазутчики! Как она сразу не поняла!
– Тревога! Тревога! – закричала она, срываясь с места и взбегая по лестнице.
Трое солдат удивленно обернулись. Снизу послышался топот: ее услышали.
– Что случилось? – спросил старший дозорный.
– Зурги идут. Смотрите! – она указала на склон. – Разве туман может двигаться вверх?!
Солдаты замерли, вглядываясь в отвесные скалы.
– Тревога! – крикнул старший. – Ваше высочество, прошу, скорее в Оплот!
Шу кивнула и побежала к гондоле канатной дороги, связывающей Гнездо Кондора и форт: единственный путь на одинокий осколок хребта, иначе доступный только птицам.
– Снимут, – испуганно шепнул один из солдат.
– Не снимут, – оборвала его Шу.
Она вскочила на парапет, остановилась на миг, чтобы сплести отводящее глаза заклинание и наложить его на четырехместную гондолу.
– Вы трое, прикроете отсюда. Вы – с ее высочеством, – распорядился старший.
Солдаты попрыгали в гондолу, один из них подал руку Шу. Едва она шагнула, старший дернул рычаг, отпуская тормоза, и гондола полетела навстречу солнцу. Почти сразу к пению каната добавился свист зуржьих стрел. Заклинание не скрывало гондолу полностью, но сбивало краснокожим прицел. Шу оставалось только молиться Светлой, чтобы зурги не догадались повредить канат: удержаться в воздухе сама она бы смогла, но трое взрослых мужчин – слишком тяжело, она не справится.