Дети Мевы

Талан Ольга

Крепка Амоса. Или я так пьяна от своей ярости. Или мальчик на сцене, самозабвенно целующий ладони мастера, трущийся щекой в мольбе о её ласке, так пьянит меня своей страстью.

Сила Мевы – разрушение! Ураган, с корнем вырывающий столетние деревья. Сгусток ненависти. А моя душа сейчас в полной власти Мевы. Цуе, поражённый в самых чистых чувствах, передал ему корону. Ярость!

Роджер:

На фестиваль нас не пустили. Просто обрызгали какой-то наркотической дрянью и

скрутили, как баранов. Впрочем, мы и не сопротивлялись. Мы ведь не драться, а поговорить ехали.

Но разговаривать с нами тоже не стали. Почти вежливо объяснили, что сейчас не до нас. Почти вежливо оттрахали полотряда. Я это действо наблюдал со стороны, привязанный к дереву.

Гадко.

В саму Чашу мы попали только через три дня, когда Марика, мастера-участники и основные гости уже покинули её. Единственной, кого я нашёл, была Нандрель.

– Приехал забрать своих?

– Вообще-то, хотел поговорить с Марикой, но мне не дали.

– Она не хочет с тобой говорить. Ты чем-то сильно разозлил её. Боюсь, теперь Даккару крышка.

– Что она ещё задумала?

– Дело не в задуманном, дело в настрое. Морена эмоциональна и искренна в своих эмоциях. А ещё, в том числе благодаря тебе, в её руках сейчас слишком много власти. Ты очень сильно её обидел. Тебе она мстить не может, вот и мстит Даккару. Не задумываясь, мстит, просто по велению души. Из задуманного, она ведёт переговоры с Урсуданой о партнёрстве в торговле даккарцами. Счастлив?

Торговать даккарцами?! Это низко, даже для Марики.

– Что мне надо сделать?

– Надо БЫЛО! Быть мужем великой ами – ответственная роль. Особенно любимым мужем импульсивной и очень сильной великой. Идущие впереди одиноки. Но всегда есть кто-то, кто охраняет их душу. Ты впустил в её сердце ненависть. Что делать? Научиться любить её и ждать, когда она даст тебе шанс просить прощенья. Пока демоны не покинут её душу, ты ничего сделать не сможешь. Не льсти себе: её любовь к тебе – одинокое и израненное создание. И сейчас силы этой любви почти нулевые.

Неужели моя судьба быть рабом? Принадлежать Марике и целовать её коленки, лишь бы она не грозила Даккару? Почему я не смог убить себя тогда…

Из коридора показался Отардан:

– Рела, юбля, я же просил разбудить!

Он на ходу застёгивал одежду:

– Роджер?

– Я прибыл с генералом Лароном.

– Ларон? Понятно. Моих людей всех нашли? Детей?

Нандрель смотрела на него с улыбкой. Это особенно бросалась в глаза на фоне обвиняющих взглядов в мою сторону:

– Твои мастера все здесь. Я ещё вечером их собрала. А вот из мальчишек троих увезли, но вполне адекватные ами, думаю, вернут в течение недели. Хочешь, сама прослежу.

– Конечно, хочу. А ещё имена и координаты тех, кто их увёз.

Мы выехали около полудня. Отардан был злой. Сам он, можно сказать, не пострадал, но под удар попали его люди, и похищены трое детей. Архо не разговаривал, угрюмо глядя на дорогу. Остальные парни тоже больше молчали. Генерал Ларон доложил в штаб все подробности и теперь молчал вместе со всеми.

Понимают ли они, что причина этих неприятностей – я? Скорее, нет.

Ближе к вечеру устроили привал. Теперь торопиться было некуда. Я посидел с Отарданом и генералом у костра. Генерал разливал спиртное, и парни постепенно приходили в себя под градусом. Ближе к полуночи я полез в палатку.

Архо, кажется, спал. Я плюхнулся на импровизированную подушку, собираясь заснуть мгновенно, и тут услышал слабые всхлипывания. Мой брат плакал, уткнувшись в свёрнутую куртку.

Я позвал его:

– Архо. Я понимаю, что тебе плохо от всего этого. Но оно забудется. Всё кончилось. Мы едем к своим, – я рывком перевернул его на спину. – Ну же, брат?! Хочешь выпить, там генерал угощает?

– Ты не понимаешь ничего! – он обкусал в кровь губы, стараясь заглушить слёзы. – Она уехала! Я просил её... Я просил взять меня с собой… Я не нужен ей!

Я смотрел на брата, широко распахнув глаза. Что-то в его мозгах, явно, не то накроили.

– Архо, ау! Кто она? Ты о ком?

– Эра. Я просил её взять меня с собой. Кем угодно, просто быть рядом! Неужели я так плох? Настолько?

Он рывком отпрянул от меня, снова уткнувшись в куртку. На мгновение я впал в ступор. Что делать? Спокойно, Роджер, это можно исправить! Ты видел: это исправляется!

Я встал и быстрым шагом вернулся к костру.

– С Архо что-то не то! Кажется, перемудрили в его мозгах эти мастера.

Отардан злился. Генерал с нескрываемым ужасом смотрел на то, как Архо, теряя фразы в слезах, не слушая того, что мы говорим, бормочет о какой-то бабе.

– Учитель, это лечится. Позвоните Нандрель. Я видел парней и в худшем состоянии, которых она возвращала в норму.

Я протянул Отардану номер. Он не стал спорить. Мне Нандрель могла и отказать, но Отардана, судя по утреннему разговору, считала своим любовником. А значит, он имел право просить её помощи.

Нандрель появилась у нас под утро. На полчаса уединилась с Архо. Вышла, устало плюхнувшись около костра.

– Всё? Поправила?

Она усмехнулась:

– Нет, Роджер! – потом повернулась к Отардану.
– Извини, Таро, это нельзя поправить.

Внутри меня что-то оборвалось:

– Как? Да ты Анжея из более худшего состояния вытаскивала. И с Тоби подобная же фигня была.

– Анжея программировала Амалия. Она, конечно, легкомысленна, но Ар владеет идеально. А Тоби, вообще, правила Морена, она лучшая из мастеров рефрейминга. Их работа была ювелирна. И заранее предполагала откат назад. Этого мальчика правила недоучка. Из тех, кто забивает гвоздь танком. В такой работе предсказать побочные действия невозможно. Этого мальчика сломали.