Дети Мевы
Шрифт:
Сеанс занял часов пять. Долгая и кропотливая работа. Ювелирная штопка чувств, образов, ассоциаций. Пять часов очень тонкой работы. Потом ещё час, чтобы снять моё и его возбуждение. Так что, когда я засыпала, за окнами уже поднималось солнце. Я проснулась к обеду.
Мальчик проснулся только к вечеру. Я вошла в комнату. Он сидел в углу кровати, поджав к груди колени.
– Доброе утро, Архо.
Мальчишка, настороженно, поднял на меня глаза. Видно: узнал. Я присела на кровать и притянула его в себе.
– Морена? Где я? – Что ж, сознание
– Ты в моём доме на Селене. Тебе стало плохо после фестиваля. Твоё сознание не выдержало давления. Некоторое время ты поживёшь у меня, я проконтролирую, чтобы ты полностью восстановился.
На эту фразу мальчишка улыбнулся, потом нахмурился и закусил губу.
– Я спал с тобой? А Роджер где?
Эмоции, которые промелькнули на моём лице, можно было читать по лицу Архо. Как бы он ни хорохорился, он ещё очень чувствителен. Тем более чувствителен ко мне, ведь его чувства я замкнула на себя. А на кого ещё было?! Потом передам кому-нибудь.
– Архо, если ты остаёшься в моём доме, пусть даже на пару месяцев, тебе стоит уразуметь некоторые правила. Во-первых, ты не будешь упоминать Роджера. Во-вторых, ко мне ты будешь обращаться «Марика». В-третьих, перед тем, как разговаривать со мной, приведи себя в порядок. Марш в ванну!
Мальчишка прыжком соскочил с кровати и скрылся за дверью ванной комнаты. И что я так взбеленилась? Самой бы нервы лечить. В моей размолвке с Роджером Архо не виноват. Никто не виноват! Блин! Пора уже научиться принимать удары судьбы спокойно.
Архо вернулся из ванной умытый, побритый и причёсанный. Испуганно поднял на меня глаза. Блин, Марика, мастер Ар, тоже мне! Только оклемался, уже запугала. Я обняла его, успокаивая:
– Намного лучше, теперь пошли завтракать.
Он заулыбался. М-да. За нормального он ещё долго не сойдёт. Это явно не рефреймингом в нём пробили, это что-то более старое. Человек нуждается в любви. Любить и быть любимым. У этого мальчика была дыра в этой сфере.
Я плюхнулась на диван. Архо попытался пристроиться рядом.
– Не-а. Пока ты со мной, учти, мои мужчины при мне сидят на полу у моих ног. Ну, или у меня на коленях, если позову.
Архо некоторое время смотрел на меня ошарашено. Спустился на пол. Поднял на меня глаза. Потом вдруг улыбнулся, обнял мои коленки, притираясь щекой и втягивая носом запах. Ласковый, обаятельный мальчик. И, самое главное, совершенно невиновный в моих проблемах. Как, впрочем, и все остальные. Блин! Надо заканчивать эти бессмысленные гонения на Даккар.
Я вытащила телефон и набрала Мидею:
– Доброе утро, Великая.
– Здравствуй, дорогая. Внеси корректировку в нашу политику. Мы постепенно ослабляем хватку на шее Даккара.
– Даже Об Хайя?
– Да, пусть условия нашей дружбы будут жесткими для них, но не катастрофическими.
Роджер:
К вечеру четвёртого дня мы прибыли в школу Об Хайя. После завершения ритуала прощания, амазонки вежливо так попросили убрать даккарские войска непосредственно с Острова Богов. Штаб Каменной реки теперь расположился на ближайшей полупригодной для жизни планетке, примерно в четырёх часах лёту. А здесь осталось только представительство, да укрытая в лесах школа.
Мы не успели даже толком поесть, как нас вызвал к себе Отардан:
– Заходите, может, что нужное услышите. Неолетанки вернули одного из детей.
Я уселся в угол. Через несколько минут в кабинет прибыл мальчишка-воспитанник.
– Подготовил отчёт?
Парень протянул листок. Отардан быстро пробежался глазами по короткому тексту.
– Да, с наблюдательностью у тебя плохо пока!
Он протянул мне листок:
«Седьмого числа я был похищен неолетанками и вывезен из школы. Сначала меня заперли с нашими ребятами в какой-то комнате. Потом заставили раздеться, связали и заперли в комнате, куда пришла Морена. Она меня трогала везде всяко и трахалась со мной. Пятнадцатого числа закончился неолетанский праздник, но Морена меня не отпустила, а увезла с собой на Селену, сказав женщине пограничнику, что я её раб. Потом приехал мастер Архартер и уговорил Морену отправить меня обратно в школу, потому что мне нужно готовиться к экзаменам…».
– Ты видел Архартера? – Отардан напрягся.
– Да, в доме Морены, на Селене.
– Как он… Он был здоров?
– Да, он выглядел здоровым. Много разговаривал, шутил. Я и не знал, что он умеет шутить так.
Юбля! Я мог бы и догадаться, что мастер, более профессиональный в Ар, чем Нандрель, это Марика.
Раверстон отозвался из угла:
– Морена общалась с мастером дружелюбно?
– Да.
– Уважительно?
– Мммм… Он сидел у неё на коленях.
Когда мальчишка вышел, Раверстон, как бы мимоходом, обратился к Отардану:
– Мастер, говорят, Вестник гостит в школе?
– Да. Она приехала до нашего прибытия.
– Думаю, Роджер хочет с ней поговорить, – он обернулся ко мне. – Надо выяснить, что там в планах у Морены, да и насчёт Архартера уточнить.
Нандрель я нашёл в обрядном зале. Растянувшись на полу во весь свой неолетанский рост, обложившись бумагой и мелками и высунув язык от наплывшего креатива, она рисовала.
– Нандрель.
Увидев меня, она поморщилась и захлопнула альбом:
– Ты?
– Я, – я присел рядом на пол.
– Ты как-то плохо на меня реагируешь последнее время.
– Ничего удивительного. Ты обидел Морену, а я люблю её. Что ты ей наговорил?
– Правду. Всего лишь правду. Что я не люблю её. Что она неприятна мне.
– Мальчишка! Это ТЫ её не любишь? А как, по-твоему, выглядело бы, если бы ты её любил?
Как мне это надоело! Ещё одна четырёхрукая начнёт убеждать меня, что я даже не понимаю, что такое любовь и бла-бла-бла.
– Не надо мне тут уповать на то, что у даккарцев нет понятия любви, и типа я не понимаю, что это такое!